Альфред Ван Вогт - Черный разрушитель

• Название: Черный разрушитель
• Автор: Альфред Ван Вогт
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-09007-Х

Альфред Ван Вогт повлиял на западную научную фантастику не менее сильно, чем Роберт Хайнлайн и Айзек Азимов. Один из многих учеников мастера, Филип Дик, писал о своем учителе так: «Многое из того, что я написал и что выглядит как результат применения наркотиков, на самом деле результат очень серьезного чтения Ван Вогта… Он показал, что люди, что бы они ни помнили о себе, могут быть на самом деле другими, и вот эту мысль я нашел совершенно замечательной».

В сборник, который вы держите в руках, вошли лучшие образцы малой прозы писателя, которые вряд ли оставят равнодушными всех ценителей фантастического жанра.

---

Гроувнор тоже поднялся. Он решил не обсуждать вопрос о том, что предоставленного времени ему недостаточно. Хотя это было бы своевременно, но Гроувнор боялся, не прозвучит ли это слишком эгоистично. Прежде чем истечет назначенный срок, он или одержит полную победу, или признает себя побежденным.

Вслух он сказал:

— Есть еще один вопрос, который я хотел обсудить. Полагаю, что, когда мы в скафандрах, я как руководитель отдела имею право на двустороннюю связь.

Мортон улыбнулся.

— Убежден, это просто недоразумение. Все будет исправлено.

Они пожали друг другу руки и расстались. На обратном пути в свой отдел Гроувнор, как ни странно, пришел к мысли, что наука некзиализм потихоньку обретает почву.

Войдя в свою аудиторию, Гроувнор с удивлением увидел Зайделя — тот стоял в сторонке, наблюдая за работой химиков. Увидев некзиалиста, психолог устремился ему навстречу.

— Молодой человек, — начал он, — не кажется ли вам, что это несколько неэтично?

У Гроувнора оборвалось все внутри: он понял, что Зайдель прознал о его эксперименте с химиками. Но он сделал вид, что не понял, о чем речь, и поспешил сказать:

— Абсолютно неэтично, сэр. Я чувствую себя точно так, как почувствовали бы себя вы, если бы ваш отдел был занят в обход всех существующих правил.

В то же время он лихорадочно думал. Что привело сюда Зайделя? Уж не Кент ли попросил его провести расследование?

Зайдель потер подбородок. Это был крупный мужчина с яркими, искрящимися глазами.

— Я не это имел в виду, — мрачно проговорил он. — Но вы, я вижу, не испытываете за собой никакой вины.

Гроувнор изменил тактику.

— Ах, вы о новом методе обучения, который я применил к этим людям?

Сейчас он не чувствовал уколов совести. Какие бы причины ни привели сюда этого человека, он обязан был этим воспользоваться, чтобы показать кое-кому свое превосходство. Он надеялся посеять в душе психолога сомнение и тем самым добиться хотя бы его нейтралитета в этой вынужденной борьбе против Кента.

— Именно об этом, — довольно ядовито ответил Зайдель. — По просьбе Кента я обследовал его сотрудников, которые, как ему показалось, действовали не совсем обычно. Мой долг теперь доложить мистеру Кенту, каков мой диагноз.

— Зачем? — спросил Гроувнор. — Мистер Зайдель, мой отдел захвачен человеком, невзлюбившим меня за то, что я открыто заявил, высказался против его кандидатуры на пост директора. Поскольку он поступил вопреки всем законам корабля, я вправе защищаться доступными мне средствами. И я прошу вас оставаться нейтральным в этом сугубо личном конфликте.

— Разве вы не понимаете, — нахмурился Зайдель, — что я нахожусь здесь в качестве психолога. Я расцениваю применение вами гипноза без разрешения на то субъекта как крайне безнравственное. И я удивлен, что вы еще рассчитываете на мое содействие.

Гроувнор возразил ему:

— Уверяю вас, я не менее вас щепетилен в вопросах этики. Подвергая этих людей гипнозу без их согласия, я принял все меры к тому, чтобы ни в коей мере не повредить им, не нанести им никакого ущерба. И при данных обстоятельствах я не вижу причин, почему вы должны непременно принять сторону Кента.

— Так это всего лишь ссора между Кентом и вами, я правильно вас понял? — хмуро спросил Зайдель.

— В основном, — Гроувнор понял, что за этим последует.

— И тем не менее, — заметил Зайдель, — вы загипнотизировали не Кента, а группу его ни в чем не повинных сотрудников.

Гроувнор вспомнил, как вели себя четверо из этих «ни в чем неповинных» вчера у него на лекции.

— Я не собираюсь вступать с вами в спор, мистер Зайдель. Но бездумное большинство, которое с самого начала беспрекословно подчинилось приказам лидера, в мотивы поступков которого не потрудилось вникнуть, должно за это платить. Но, чем еще глубже вдаваться в этот вопрос, мне хотелось бы задать вам свой.

— Да?

— Вы заходили в мою аппаратную?

Зайдель молча кивнул.

— Вы смотрели записи?

— Да.

— И разобрались в тематике записей?

— Информация по химии.

— Это все, что я им даю и что намеревался дать, — сказал Гроувнор. — В этом суть моих намерений. Я рассматриваю свой отдел прежде всего как центр обучения. Вторгшиеся сюда люди получают знания, хотят они того или не хотят.

— Признаюсь, — сказал Зайдель, — я не совсем понимаю, каким образом это поможет вам избавиться от них. Но в любом случае я буду счастлив сообщить мистеру Кенту, что вы тут делаете. Вряд ли он станет возражать против того, чтобы его люди углубили свои познания в химии.

Гроувнор промолчал. У него было собственное мнение насчет того, как обрадуется Кент, когда узнает, что за короткое время его подчиненные будут знать химию не хуже его самого.

Он удрученно смотрел вслед удаляющемуся Зайделю. Несомненно, этот человек предоставит Кенту полный отчет, а значит, ему предстоит разработать новый план действий. Но, признал Гроувнор, для решительных поступков время еще не настало. Трудно быть уверенным, что определенные решительные меры не вызовут на корабле именно те события, ради предупреждения которых он и находится на борту. Несмотря на его собственные соображения по поводу теории цикличности в историческом развитии, неплохо вспомнить и о том, что цивилизации рождаются, стареют и умирают от старости. И прежде чем действовать дальше, не грех посоветоваться с Коритой и выяснить, какие ловушки могут подстерегать его на избранном пути.

Он нашел ученого-японца в библиотеке Б, которая располагалась в самом конце корабля на том же этаже, что и некзиалистский отдел. Когда Гроувнор вошел, Корита уже собрался уходить, и Гроувнор зашагал рядом с ним, без всяких предисловий излагая свою проблему.

Корита ответил не сразу. Они прошли весь коридор, прежде чем он начал, и довольно неуверенно:

— Друг мой… я думаю, вы понимаете, как трудно решать столь специфическую проблему на базе общих правил, а это практически все, что может предложить теория цикличности.

— И все же, — сказал Гроувнор, — поскольку некоторые аналогии могут оказаться очень полезными для меня, я вас прошу… Из того, что я читал, я понял, что мы находимся в позднем, «зимнем» периоде цивилизации. Другими словами, именно сейчас мы совершаем ошибки, ведущие к распаду.

Корита поморщился.

— Попытаюсь вкратце изложить вам свою теорию, — он помолчал немного. Затем сказал: — Доминирующей чертой для всех «зимних» цивилизаций является растущее понимание массами людей того, в чем состоит суть происходящего. И люди становятся нетерпимы к религиозному или сверхъестественному объяснению того, что происходит в их телах и умах, в окружающем мире. С постепенным накоплением знаний даже простейшие люди начинают смотреть на все иначе и полностью отвергают наследственное превосходство меньшинства. И разыгрывается беспощадная борьба за равенство, — Корита помолчал немного, затем продолжил: — Эта широко распространенная борьба за личное возвышение наиболее характерна для всех цивилизаций «зимнего» периода исторического процесса. На горе или на радость, но битва, как правило, проходит в легальных рамках систем, которые тяготеют к защите осажденного меньшинства. Те, кто припозднился вступить в битву, слепо, не соображая, чего ради они это делают, включаются в эту борьбу за власть. В результате — настоящая рукопашная распущенных интеллектов. Охваченные негодованием и страстным желанием все прояснить, люди следуют за такими же, как и они сами, сбитыми с толку и не менее заблудшими лидерами. И вот этот порожденный борьбой хаос уверенно ведет их к финалу — застойному, закрепощенному состоянию, я называю это «обществом феллахов». Но рано или поздно какая-то из групп берет верх над остальными. Захватив власть, лидеры восстанавливают «порядок», увлекая при этом людей в бездну такого дикого кровопролития, что миллионы становятся запуганным стадом. Очень быстро правящая группа ограничивает общественную активность. Система лицензирования и другие необходимые в организованном обществе меры поддержания порядка превращаются в орудия подавления и монополизации. Становится трудно, а то и совсем невозможно для отдельно взятого человека развернуть свое дело. И в результате быстрыми шагами они приходят к хорошо знакомому нам обществу типа кастовой системы в Древней Индии или, может, к не столь известному, но столь же «несгибаемому» обществу Рима после трехсотого года нашей эры. Человек рождается уже членом определенного общественного круга и не может на протяжении всей жизни вырваться из него… Ну как, сможете вы извлечь пользу для себя из такого коротенького очерка?

— Как я сказал, — задумчиво произнес Гроувнор, — я пытаюсь решить проблему, заданную мне мистером Кентом, не впав при этом в эгоистические ошибки, свойственные представителям стареющих цивилизаций, о которых вы мне рассказали. Мне важно знать, могу ли я надеяться на то, что, защищаясь, не усугублю враждебных отношений, которые уже сейчас сложились на борту «Гончей».