Холли Габбер - Методика обольщения

• Название: Методика обольщения
• Автор: Холли Габбер
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1744-2

Мужчины и женщины настолько разные, что, казалось бы, не могут и не должны быть вместе! Ну что может связывать сурового химика с веселой прелестницей, его бывшей студенткой? Или насмешливую гримершу с красавцем актером, который моложе ее лет на десять? А язвительного кинокритика с тихой «ученой мышкой»? Совершенно ничего общего. Но это пока мужчина и женщина не поймут, чего хотят на самом деле. Вот тут-то их главные проблемы и начнутся…

---

У нее так дрожали руки, что она с трудом повернула ключ зажигания. Но когда машина тронулась с места, Джессике действительно стало легче: сам процесс вождения успокаивал. Более того, вскоре она почувствовала, что умирает от голода. Она посмотрела на часы: как оказалось, уже перевалило за восемь часов вечера, а она ничего не ела с полудня. Поскольку в этот момент Джессика подъезжала к столь любимому Томом заведению на бульваре, она решила наплевать на все свои правила: если ее малыш так обожал гамбургеры и картошку с беконом, почему она не может разок-другой слопать то же самое? Джессика решила считать это своеобразным — пусть заочным и символическим — актом примирения с Томом. Удивительное дело: вся та мерзость, в которой она сегодня извалялась, почему-то очистила ее отношение к Тому, и она прямо здесь и сейчас, на углу у «Бургер-Кинга», простила его полностью и безоговорочно.

Горячий гамбургер оказался довольно вкусным. Джессика жевала, заставив себя на время выбросить из головы убийственные воспоминания о пережитых злоключениях. Услышав чириканье телефона, она поднесла трубку к уху и услышала приглушенный расстоянием, но, как всегда, бодрый голос отца:

— Джесси! Привет, милая. Как жизнь?

— Лучше не бывает, — отозвалась Джессика, откусывая еще кусок гамбургера. — Моя жизнь просто бурлит от всевозможных событий.

— Да? Знаешь, хотел тебе сказать: завтра день рождения у Дорис — ну, жены Алана. Ты бы позвонила и поздравила ее. Ей будет приятно.

— Непременно, — глухо произнесла Джессика, продолжая жевать, — поздравлю. Она еще не собралась завести ребеночка?

— Вроде нет. Делает карьеру. А что с твоим голосом? Ничего не случилось?

— Ровным счетом ничего. Просто я немножко выдохлась — много работы в последнее время…

Джессика мучительно вспоминала, что она собиралась спросить у отца. Дорис, статуэтка… А-а, чем можно испортить коньки Тома. Нет, больше ее это не интересует. Вдруг Джессику озарило другое воспоминание:

— Папа, помнишь, когда я была маленькая, ты показывал фокус со свечками? Подносил их одну к другой, и они сами загорались. Как ты это делал?

— Надо фитиль одной свечи обработать марганцем, а другой глицерином. А что? Хочешь повторить этот фокус? Не получится, милая. Технология изготовления свечей за последние годы изменилась — соотношение стеарина и парафина Другое… Так ты не забудешь позвонить Дорис?

— Позвоню, позвоню, — устало заверила Джессика, комкая измазанную соусом бумажную упаковку. — Ладно, папа, мне пора.

«Не получится, — сказала она себе, останавливаясь на перекрестке, — ничего не получится. Свечи больше не зажгутся, как по волшебству. Да и другого волшебства ждать не приходится».

Она опустила на глаза темные очки и жестом показала молодому человеку, который сидел за рулем соседнего «бьюика», что пропускает его.

Как ни странно, позорная история не стала достоянием общественности: про нее вообще никто не узнал, и Джессике оставалось только благодарить небеса за такое чудо. Когда ее душевные переживания немного улеглись, она запоздало поняла, что все закончилось наилучшим для нее образом, если у нее и есть ангел-хранитель, то он в тот вечер не бездельничал. Правда, для спасения своей подопечной он избрал шоковый метод, но, может быть, это было сделано в воспитательных целях.

Джессика ничего не рассказала даже Кайли, ограничившись коротким сообщением, что эпизод с участием Патрика Леспера в ее личной жизни можно считать завершенным и ее это нисколько не огорчает. Та в свою очередь сообщила последнюю сводку из вражеского лагеря: съемки на Кейп-Бретоне сворачиваются, вскоре вся группа вернется. Разумеется, Джессика не могла об этом не думать. Однако, наученная горьким опытом, решила ничего больше не планировать.

По прошествии двух недель на город обрушилась жара. В пятницу Джессика мечтала лишь об одном: поскорее закончить работу, добраться до дому и устроиться на диване с порцией вишневого мороженого, которое уже дожидалось ее в холодильнике. Предвкушение этой невинной радости и выходных дней заметно повысило ее настроение, когда она наконец вышла из остужаемой кондиционерами сети коридоров в жгучее уличное пекло и направилась к студийной автостоянке.

Том стоял, привалившись к ее машине, и похлопывал себя по ноге свежесломанной буйно-зеленой веткой. Он очень загорел, светлые волосы совершенно выцвели: он был вопиюще хорош собой. У Джессики чуть колени не подломились, но она взяла себя в руки и спокойно двинулась к нему, успев, однако, краем сознания отметить тот отрадный факт, что сегодня на ней незнакомая Тому кожаная мини-юбка — малыш успеет ее оценить. Тем временем Том отклеился от машины, перебросил ветку из руки в руку и улыбнулся в четверть обычной силы.

— Приветик. Я хотел купить тебе цветы…

— …Но решил, что это банально, — закончила за него Джессика.

Том несколько раз кивнул и окинул ее беглым взглядом с головы до пят:

— Классно выглядишь. Знаешь, одного моего знакомого спросили: «Ваша жена такая же хорошенькая, как и раньше?» Он ответил: «Да, но теперь у нее это занимает на полтора часа больше». Как живешь?

— Твоими молитвами. Ты проявился, чтобы порадовать меня очередным анекдотом?

Том потер кончик носа и снова переложил ветку в другую руку.

— Джесс… Я тут подумал… Может, сделаем вид, что ничего не произошло? Честно говоря, без тебя мне скверно. Не могу избавиться от ощущения, что мне чего-то не хватает. Все время ловлю себя на одном и том же: надо с тобой что-то обсудить, что-то тебе рассказать — а рассказывать некому. Четыре месяца прошло — я приехал, а куда? В другую жизнь? Где тебя нет? А кто же теперь будет меня шпынять, объяснять мне двадцать четыре часа в сутки, что хорошо, а что плохо, что можно, а что нельзя? Кто будет направлять меня по верному пути?

Джессика почувствовала, как ее кольнуло разочарование: конечно, порой ей нравилось читать Тому нотации и поучать, как неразумного младенца, но неужели ему не хватает лишь этого?

— Ты уверен, что тебе это необходимо? Живи себе беззаботно и радостно. Зачем тебе и дальше мучиться с мнительной занудой?

— Да уж, Джесси, славно мы тогда поговорили… Не знаю, что на меня нашло, все получилось само собой. Я почему-то взбесился оттого, что тебе больно, и захотел сделать еще больнее. Вообще, повел себя как осел. Ты правильно назвала меня дрянью. Я ведь сказал то, чего у меня и в мыслях не было… Ты супер, ты самая классная девочка на свете. Во всяком случае, таково мое мнение.

Джессика не могла сурово смотреть на кающегося Тома — это было выше ее сил.

— Сейчас ты говоришь правду? А почему ты не позвонил мне… потом?

А разве ты выслушала бы меня по телефону? Ведь ты просто швырнула бы трубку. Я ошибался? Ну, извини. Но я и так распсиховался, а мне надо было как-то держать себя в рабочем режиме. Боялся совсем слететь с катушек. Я действительно очень измотался. Ох, если бы только знала, каково это: три месяца просидеть на продуваемом всеми ветрами острове и каждый день вкалывать по двенадцать часов. Живешь как в кошмарном сне. Океан ревет круглосуточно: его не выключишь, звук не убавишь. Ночью лежишь и только слушаешь волны: ш-ш-ш, ш-ш-ш… Ноги болят, спина болит, перед глазами плавают разноцветные огоньки, в голове крутятся реплики… Безостановочно… А утром весь марафон заново. Когда снимали драку с матросами, мне со всего маху залепили доской по локтю — боль такая, что вообще все слова из головы вылетели. Кроме одного. Думаешь, мне дали прийти в себя? Упаковали руку в какой-то прорезиненный бандаж и сказали: «Перелома нет, давай, вперед»… Господи, а сколько ж раз приходилось падать: то на землю, то на камни, то на какие-то колючки… Я уже стал забывать, как меня зовут: даже Маккрэйн пару раз назвал меня Дэвидом… И потом, однажды я тебе позвонил. У одного парня был день рождения, наши устроили маленькую вечеринку. Я посидел, посидел, через час почему-то стало тошно, и я решился. Услышал только, как ты сняла трубку, и сразу же отключился. Я не знал, что говорить, — все мысли ветром выдуло.

— Томми, бедняжка, бедняжка… Я никогда не забуду: тебя зовут Томми…

Том коротко вздохнул.

— Я столько раз мысленно проигрывал сцену, в которой ты голосом моих вредных нянек заявляла, что говорить нам больше не о чем и я пожизненно могу быть свободен… Уже сам в нее поверил. А теперь эта идея кажется мне бредовой. Джесси, я неправильно начал этот разговор. Не туда поплыл — понес какую-то околесицу. Просто я слишком давно тебя не видел. А сейчас я смотрю, и мне кажется, что мы только вчера расстались. Помнишь, как ты раскрасила мне физиономию своей косметикой, и я разыграл сцену из «Молчания ягнят»? Как ты смеялась? А бананы помнишь? Джесси, можно к тебе вернуться? Пожалуйста… Знаешь, мне недавно приснилось, что я сижу в кресле у тебя в гримерной, а ты улыбаешься и говоришь мне: «Сиди тихо, малыш»… И я во сне догадался, что это не наяву. И если я дотронусь до тебя, то проснусь. Я сидел тихо-тихо, но все равно проснулся. И стало так паршиво… Я понял, что скоро начну выть и кусаться. И что я как любил тебя, так и люблю — ничего не изменилось. Никуда мне от тебя не деться. Просто есть ты и есть все остальные. Ты прости меня, если можешь. Я, конечно, этого не заслуживаю, но я так хочу все вернуть, так хочу снова тебя почувствовать… Очень хочу, Джесси…