Леонид Млечин - Мир приключений 1985. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

• Название: Мир приключений 1985. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов
• Автор: Леонид Млечин
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1985

Мир приключений: Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов./Сост. Е. И. Парнов; Рис. В. Лыкова. — М.: Дет. лит., 1985. — 591 с.

В пер.: 1 р. 60 к.

Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов.

---

— Я не хотел… — оправдывается он. — Они не страшные, змеи-то. А вообще, в горах-то ничего. Даже красиво бывает. Вдруг по утрам розовый туман — будто шелк колышется. Посмотришь, а за шелковым туманом озерцо встанет. С золотыми лягушками да серебряными лебедями.

— Неужели, голубчик? — разом сменив гнев на милость, удивляется царица. — С серебряными лебедями?

— Точно, матушка, серебряными… Только то обман. Подойдешь ближе — одна земля сухая. Подразнили, выходит, горы.

Царица в изумлении всплескивает пухлыми белоснежными руками:

— А воды там мало?

— И воды мало, и еды мало. А врагов много, — тяжело вздыхает Федька. — Лошадок бы нам, солдатушек!

— Солдатушек, — улыбается царица. — Дам я вам солдатушек и лошадок тоже дам. Только впредь не жаловаться. Служить, голубчик, надобно. Понял?

При слове «служить» царские собачки, будто по команде, становятся на задние лапы. И, глянув на них, Федька тоже вытягивается:

— Понял, матушка!

На прощание казачок хочет чмокнуть белоснежную ручку, но тут (проклятая собачонка!) Федька спотыкается и звонко стукается лбом об пол…

Иван Ряднов будит Федьку, щелкает его по носу желтым от табака пальцем:

— Вставай!

Казачок открывает глаза и вначале ничего не может понять. Где же царица? Где голубая зала?! За окном солнечное утро. Звякает сбруя.

Дон! Дон! — звуки тонки и протяжны…

«Царские сережки! — вспоминает Федька. — А еще она обещала лошадей…»

Дон…

— Пора седлать, — тормошит паренька Ряднов. — Пора!

Теперь Федька понимает: во сне, только во сне может явиться им помощь… Солдатушки, лошадки!

А наяву? Казачок наклоняется и срывает голубые цветы, похожие на царицыны сережки. Память о несбывшемся сне.

Глава VII. ДИПЛОМАТИЯ

Гмелин молча шагает вдоль стены. Охотников полулежит на диване, лицо его замкнуто и сосредоточенно.

«Да… поручик будто потускнел за последний месяц», — замечает путешественник и говорит:

— А вы, Евгений Иванович, стали серьезней. Прежде шутили больше и вдруг…

«Да нет, не вдруг…» — думает Охотников. Вчера он записал в дневнике: «После того как Фет Али завоевал Шемаху, торговле конец пришел. Раньше в Шемахе товары всякие были, шелков крашеных много. Венецианцы даже сей шелк тавлинским звали. Был шелк — стал щелк. Разорил хан народ. В самой Шемахе никогда не бывает, а по приезде в деревнях окрестных живет. Ясное дело — тиран».

Охотников резко поднимается:

— Тиран, конечно…

Путешественник хорошо знает, о ком идет речь.

— Нам надобно поступать весьма осторожно, а не то… — Гмелин разводит руками. — Сейчас, друг мой, я рассуждаю только как зоолог: что такое Фет Али? Просто скотина…

Самуэль Готлибович произносит это слово с немецким акцентом, отчего получается «ско-тыы-на». Охотников улыбается.

— Но не в том дело, сударь, — продолжает путешественник. — Сей скот очень не любит своего бакинского родственника. И если мы незаметно поссорим их…

Гмелин хлопает себя по карманам, и рука его ползет за обшлаг.

— «Фет Али-хан! Великий наш покровитель! Дерзнули мы еще раз обратиться к Вашей милости. Ибо, знаем мы, сердце Ваше подобно дождю в пустыне. Как о блаженстве вспоминаем мы сейчас о днях, проведенных в Вашем княжестве. Благодарим небо за дары эти. Скорбя сердцем, должны сознаться: там в Дербенте мы не смогли до конца оценить все благородство души Вашей. Бакинский хан, конечно, светел и мудр. Но нас он не жалует. Принимает за каких-то лазутчиков. Вновь прибегаем к Вашей помощи. Пособите нам, чужестранцам. Да возблагодарит Вас аллах и небо».

Собеседники пожимают друг другу руки и беззвучно смеются. На третий день Фет Али прислал кое-какое снаряжение и двенадцать солдат.

— Охранять вашу милость в Сальяны и Ензели, — доложили солдаты.

— Дабы не сбежали, — уточнил Охотников.

Глава VIII. ВЕСТИ С РОДИНЫ

«Друг мой! Милый, благородный друг!

Сколь давно, сколь долго я Вас не видела…

Поверьте, я очень скучаю по Вас, Евгений. Единственное и последнее утешение мое теперь — это ваши письма.

Сударь, да Вы и в самом деле настоящий писатель! Как хорошо, как метко Вы пишете о ночных звуках в горах: «Порою поднимут отчаянный гвалт потревоженные кабаном стада гусей и казарок. Почуяв лакомую добычу, с воем отправляются на промысел волки, то внезапно заревет выпь…» Или в другом письме еще лучше об охоте на оленя…»

И Охотников невольно роняет голову на руки, закрывает глаза и припоминает подробности той давней осенней охоты:

«…Берег горной реки обрывистый и каменистый в излуке. На нем два заброшенных шалаша. Их выстроили из камыша и хвороста местные охотники. Мы облюбовали это место и расположились здесь с вечера. Вскорости разожгли костер и через час в почерневших от копоти котлах, подвешенных над огнем, кипел и дымился отменный плов.

Шагах в двадцати от нашей стоянки начиналась чаща, перемешанная с камышом.

Славно отужинав, мы привели в порядок свое охотничье хозяйство: сумы, патронташи, ружья — и по команде обстоятельного казака Ряднова заняли места в лодке.

Ночь сыра и темна. Луна то пряталась в густых облаках, то лукаво подмигивала нам. Тишина повисла в воздухе: ни ветер, ни птица, ни рыба не тревожили гладкую поверхность сонной реки.

И вдруг поблизости тишину оборвал глухой, протяжный рев. Сердца наши разом заколотились часто-часто от столь долгожданного и столь внезапного звука. В воображении каждого охотника предстает гордый олень, пробирающийся по крепи и вызывающий на бой яростного соперника. Лодка между тем легко и быстро скользит по воде. Могучая фигура Ряднова неслышно двигается взад и вперед, мерно поднимая и опуская длинное весло. Его лохматая голова с орлиным носом возвышается над нами. Он управляет нашим челном, словно древний языческий идол.

Холодает. Мы то и дело зябко поеживаемся. Глаза стали слипаться. Вязкая дрема начала околдовывать и клонить нас, но мы гнали ее прочь. Охота есть охота. Слух всегда должен быть чутким.

Часа полтора мы плыли молча, не проронив ни слова. Но внезапно вновь вздрогнули и были потрясены полным неистовства ревом.

Олень тихо подошел к берегу, пощипал траву и остановился на голом бугре. Гордый, стройный, величественный. Еще мгновение — прогремел выстрел, и он тяжело, неуклюже и глухо упал в воду.

— А ну, поднажмем, братцы! — шепнул Ряднов, и весло его с силой погрузилось в воду.

Лодка шла к темнеющему вдали берегу, к тому месту, где с шумом упал с бугра гордый красавец олень…»

Далее Охотников, как бы сбросив пелену с глаз, продолжает читать письмо:

«Боже мой! А Ваш визит к хану…

Недавно на балу у Лиговских я рассказала об этом. Все очень смеялись. Даже немецкий посланник, барон, тот, кто всегда так серьезен, и он, представляете себе, соизволил ухмыльнуться.

Одним словом, было очень, очень весело.

Конечно, господин писатель, кое-что в Вашем рассказе я изменила. Но, думается, Вы не будете строго судить меня. Впрочем, дабы Вы не обижались, расскажу, как я все это представила:

— Блистательный гвардеец Охотников чинно шествует в тронный зал. В одной руке у него широкополая шляпа, в другой — дорогая трость. Переступив порог, он на мгновение задерживается и, поклонившись хану, важно следует далее. И вдруг кто-то снимает на ходу у его сиятельства… сапог!

«Разбой! — кричит гвардеец. — Настоящий разбой!»

«Совсем нет… — вежливо объясняет переводчик. — Этикет. При появлении хана каждый перс должен находиться в чулках».

«Но я, я — европеец!» — негодует поручик.

Наконец, после долгих переговоров, во время которых бедный поручик прыгает на одной ноге, ему возвращают сапог.

Не правда ли, господа, забавно?! Но надо знать Охотникова! Уж он-то умеет постоять за себя. Тем более, когда его заденут! И вот поручик, надев сапог, тут же надевает шляпу.

Хан изумлен. Однако, нимало не смутившись, гвардеец вежливо объявляет его высочеству: таков этикет в Европе. Короли снимают сапоги и шляпу, а дворяне сидят одетые…

Милый Охотников! Может быть, я что-то перепутала. Не обессудьте: девичья память.

Ну а как Вы курили кальян?! Видимо, это и в самом деле было забавно. Щеки у Вас дулись, а из носу дым валил клубами. Когда-то в детстве я читала прелестную сказку про великанов. Наверное, вы были таким же великаном.

Балы, на которых я сейчас бываю, так неинтересны, так скучны там люди, что порой припадок холодной мизантропии овладевает мной… Меня весьма утешило и развеселило Ваше письмо.

Благодарю Вас. Последнее время я частенько вспоминаю о нем. Кажется, отдала бы все на свете, чтобы посмотреть, как Вы с профессором по просьбе хана танцевали менуэт. Это куда интереснее всех наших балов. Представляете: Вы — медведь, а он — лис.