Андрей Горохов - Музпросвет

• Название: Музпросвет
• Автор: Андрей Горохов
• Издательство: «ИД «Флюид»
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98358-276-7

Это не книга, это информационно-идеологическая бомба, опасная для вашего музыкального мировосприятия. Что бы вы ни называли своим музыкальным вкусом, вы не сможете продолжать чистосердечно и наивно любить то, что любили до встречи с этой заразой.

Если вы ненавидите The Beatles, Pink Floyd, Cannibal Corpse, Антонио Вивальди и Селин Дион, то вам не удастся так просто пройти мимо. Если же такие слова как даб, регги, психоделика, фанк, грув, электро, брейкбит, индастриал, эмбиент, панк, диско, техно, хаус, драм-н-бэйсс, хардкор, нойз, минимал, электроника, фри-фолк, дабстеп и брейккор для вас не пустой звук, то тогда не понятно, о чем вы вообще думаете: у вас а руках — исполнение желаний, именины сердца и праздник на вашей улице. Первый раз в истории человечества — бескомпромиссная история современной музыки на русском языке! Среди многого прочего детально разжевано, что такое андеграунд и авангард и почему их больше нет, а также — что такое семплер и секвенсор и до чего нас довело их тупоголовое применение. Если же вам, в сущности, наплевать на поп-музыку но вам действует на нервы та дрянь собачья, которую слушает нынешняя молодежь, и вы переживаете по поводу того, в какую безысходную яму забрела цивилизация в своем антикультурном развитии, то эта книга — фактически ни что иное как культурологический триллер для апокалиптически настроенных неучей — именно для вас.

Купи и убивай друзей!

---

Даниэль Джонстон серьезно болен, хотеть стать Даниэлем Джонстоном невозможно, при этом его песни начала 80-х невероятны.

Прыгающий органчик, голос, шум магнитофонной кассеты. Что тут такого, что не получается у психически здоровых? Почему эта музыка за забором, почему это маргинализм?

Еще один из известных персонажей с «Musics in the Margin» — Уэсли Уиллис (Wesley Willis). Еще в детстве он слышал голоса в своей голове. Чтобы их задавить или как-то научиться контролировать, он слушал музыку и пел. Несколько лет он пел на улице, сопровождая себя на простеньком синтезаторе, он продавал записи на кассетах, а потом на компакт-дисках. Уэсли Уиллис был добродушным и любвеобильным темнокожим толстяком, он здоровался со своими друзьями, стукаясь с ними лбом в лоб. Во время своих концертов он продавал свои рисунки.

Это, кстати, кажется типичным для многих аутсайдеров, они занимаются одновременно всеми им доступными искусствами — рисуют, изготавливают предметы, пишут стихи, играют музыку.

Андре Робийяр более тридцати лет мастерит пистолеты, ружья и автоматы из подручного хлама: жести, бутылок, деревяшек, картона и гвоздей, склеивая их липкой лентой. Занимается он и музыкой: колотит по кастрюлям и железякам пальцами, на которые надевает гильзы или втулки. Играет он и на аккордеоне, иногда при этом поет. Художником и музыкантом себя не считает.

Марселла Дюмари попала в психиатрическую лечебницу в возрасте 18 лет, и провела там всю жизнь. Она умерла в 2006-м в возрасте 69 лет. Марселла была очень набожна, она считала, что Дева Мария явилась ей, когда ей было семь лет, она пела исключительно об Иисусе и Марии. Она разработала ритуал песен: песни для пробуждения утром, песня для прогулки, песня для благодарности, песни для молитвы. День кончался вечерней песней. Для каждой ситуации в жизни существовала своя песня.

Ни изобразительное искусство аутсайдеров, ни их музыка не знает никакого особенного стиля. Искусство посторонних, постороннее искусство, это не стиль. А что же это такое? Буклет «Musics in the Margin» знает ответ: это своеобразный, в высшей степени оригинальный, как правило, замкнутый для посторонних мир.

И вот тут мы, что называется, приехали. Дело в том, что метафора «художник выстраивает свой собственный мир» нам представляется вполне оправданной. Построил Пикассо свой мир? Построил. А Матисс? И Матисс тоже. И Ван Гог, и Бетховен, и вообще всякий серьезный творческий человек. Представители психо-фолка, скажем Девендра Банхарт или Animal Collective, толкуют психоделический фольклор именно как выстраивание своего замкнутого, крайне своеобразного и плотного мира. Именно это и слышно в их музыке в первую очередь, и именно это и ценно: разваливается ли музыка на составные части, видны ли белые нитки, которыми она сшита, или же она выступает как причудливое целое? Слышно ли, что она — плод внеземного разума? То есть насколько она органична и подчинена своей собственной, не очень понятной окружающим логике?

И оказывается, что ушедший в себя аутсайдер является идеальным художником, идеальным музыкантом. В нем до максимума доведено то, чего мы ожидаем от всех обычных, нормальных и привычных, художников и музыкантов. Но с другой стороны, разве можно согласиться с тем, что мы считаем идеальным художником ушедшего в себя сумасшедшего, шизофреника или больного маниакально-депрессивным синдромом?

The Shaggs

О чем ни заведи разговор — о радикальной музыке, о музыке, не утрачивающей своего волшебства, об истинно независимом творчестве, о фолке или об антироке — невозможно пройти мимо американского девичьего трио The Shaggs. The Shaggs — это три сестры: Дороти, Хелен и Бетти Вигин. Под давлением отца, который хотел выдрессировать их в обычную бит-группу, они сочинили, разучили и записали в 1969-м несколько песен. Вигин-старший оплатил тираж альбома «Philosophy of the World». Практически весь тираж в 1000 грампластинок был потерян.

The Shaggs звучат феерично, они используют ненастроенные гитары, не держат ритма, играют отрывисто и бездушно, их представление об устройстве мелодии, текста, вообще песни катастрофично — очевидно, они сами не слышат, как звучат. Пение и игра сестер Вигин напоминает атональную авангардную музыку и свободный джаз, хотя девушки ничего подобного в виду, конечно же, не имели. Поют они невероятную оптимистическую мелкобуржуазную лабуду: родителей надо любить, уважать людей, не поддаваться отчаянию, но этот неуклюже пошитый китч воспринимается как язвительный социальный протест. Радикальная музыка трио The Shaggs гипнотична и маниакальна, но никакого влияния Востока или галлюциногенных наркотиков тут нет. Это безумная музыка? Тоже нет, сестры Вигин, очевидным образом, вполне нормальны. Глупо настаивать, что один из наиболее интересных и влиятельных альбомов в истории рок-музыки сыгран неправильно: чем больше слушаешь The Shaggs, тем больше убеждаешься, что именно так и надо петь и играть. Их музыкальный мир вроде бы устроен крайне просто, но на самом деле непостижимо.

Jandek

Jandek — это нечто загадочное и устрашающее. Акустическая гитара и мужской голос. Гитара кажется совсем ненастроенной, ритм свободный и крайне замедленный, музыкант играет мимо нот и мимо ритма, это своего рода хоррор-кантри. Певец не столько поет, сколько выговаривает фразы. Обстановка жути, оцепенения, кошмара, причем без применения каких-то особых эффектов. Необычно интенсивная музыка и вполне уникальная. Более загадочное явление, чем Jandek, и представить себе невозможно. Проект существует с конца 70-х годов, за это время вышло более 40 альбомов. 25 лет было неизвестно, кто их выпускает: человек, стоящий за этим проектом, избегал контактов с окружающих миром. Однообразно выглядящие альбомы — спереди размытая фотография, сзади список песен — выходили на лейбле Corwood Industries; ничего другого, кроме музыки Jandek, он не выпускал, очевидно, что это самиздат.

Понятно, что мы имеем дело с жесткой позицией «самое главное — музыка, все остальное не имеет значения» — большей независимости от шоу-бизнеса, наверное, и не бывает. За 25 лет удалось взять всего два интервью у человека, стоящего за проектом Jandek (Jandek — не настоящее имя), причем говорить о музыке он отказался. Поклонники в интернете пытались догадаться о жизненном пути музыканта, анализируя тексты его многочисленных альбомов — вот его вроде что-то мучает, вот он с кем-то расстался, вот его надежды не оправдались, вот тут он вроде бы признался, что родился далеко от того места, где живет сегодня, а вот сейчас вроде бы у него все опять стало нормально.

Все эти годы музыка Jandek не стояла на месте, она разрасталась до группы с ударными, группа от песен сдвигалась в нойз-импровизацию, потом появлялось фортепиано, некоторое время назад она опять усохла до голоса с гитарой. В октябре 2004-го состоялось необъявленное выступление Jandek на фестивале продвинутой музыки в Шотландии, публика была потрясена, Jandek оказался худым, высоким, одетым во все черное немолодым человеком, он играл в сопровождении двух местных гитаристов и барабанщика. Менее загадочным и жутким он быть от этого не перестал.

Антифолк

В нью-йоркском Sidewalk Cafe по понедельникам устраивались концерты со свободным микрофоном: каждый желающий мог спеть песню. Умения держать гитару наперевес вполне хватало, традиция таких вечеров уходит в прошлое, обычно перед свободным микрофоном исполняют стереотипный (если не сказать эпигонский) фолк, это клуб самодеятельной кантри-песни. В Sidewalk Cafe пел в начале 90-х Beck, его заезженная MTV песенка «я лузер, бэби, почему ты меня не убьешь» характеризует если не стиль этой сцены, то, как минимум, ее настроение.

В 2000-м песни, звучавшие в Sidewalk Cafe, сильно изменились, именно для них было придумано название антифолк (Antifolk). Согласно распространившемуся объяснению, антифолк относится к обычному фолку как панк к року. Антифолк — это тот же самый акустический фолк, только более грубый, нервный и самодельный. Антифолк — это наивное искусство грустной молодежи, не без некоторого цинизма смотрящей на окружающую жизнь. Были в антифолке моменты валяния дурака и кривляния, но присутствовали и ноты горького отчаяния.

Аналогия с панком кажется удачной: панк был реакцией на ставшую мэйнстримом хиппи-культуру антифолк — на эпоху интернет-бума и New Economy. Панк ассоциировался с лозунгом No Future («будущего нет»), антифолк — с No Way Out («нет выхода»).

Самые громкие имена антифолка: The Moldy Peaches, Jeffrey Lewis, Paleface, Dufus, Lach. The Moldy Peaches в 2002 году посетили Европу с турне, во время которого после каждого концерта обнимали каждого зрителя. После турне группа развалилась. Антифолк прогорел быстро, сцена распалась, жизнь в Нью-Йорке музыкантам не по карману, антифолк был «матрасной культурой» — некоторые музыканты были в буквальном смысле слова бездомными, они ночевали на матрасах у своих знакомых.