Владимир Попов - Закипела сталь

• Название: Закипела сталь
• Автор: Владимир Попов
• Жанр: О войне

Роман «Закипела сталь» является продолжением романа «Сталь и шлак» и вместе с ним составляет дилогию, посвященную трудовым подвигам металлургов во время Великой Отечественной войны и героической борьбе подпольщиков с фашистскими оккупантами.

---

— Валюша, тебе пора, — сказал Крайнев, вернувшись, и нежно обнял девушку.

Вскоре фигура Вали затерялась между нагроможденных шлаковых глыб. При мысли, что она бредет в туфлях по глубокому снегу, Крайневу стало нестерпимо холодно.

4

Начальник гестапо фон Штаммер с безразличным видом прочитал секретное письмо гаулейтера Коха о мерах поощрения агентуры. Кох писал: «В обычных случаях нужно награждать товарами, а в чрезвычайных наделять отличившихся агентов усадебной землей. Подчеркиваю, что продуктовый фонд, выделенный для поощрения агентов, имеет единственное назначение. За расходование продуктов для других целей виновные будут привлекаться к ответственности».

Так же безразлично Штаммер взглянул и на приложение к письму, в котором сообщалось о выделении для агентуры пятисот литров водки, двухсот килограммов сахару и тысячи пачек табаку.

Поощрять было некого. После ликвидации подпольщиками резидентов и расклейки листовок с фамилиями агентов вербовка стала почти невозможной. Официальный аппарат гестапо состоял из надежных, проверенных сотрудников — им бы только работу. Но что они могут сделать без агентуры.

Свое восстановление в должности Штаммер сначала воспринял как прощение, а теперь понял, что после такого провала это худшее из всех возможных наказаний.

Начальство прислало ему в помощь четырех агентов, успешно окончивших школу шпионажа, террора и диверсий ОУН1. Это заведение, находившееся в Берлине на Мекленбургштрассе, 75, готовило агентуру из украинских националистов. Но присланные агенты пока не оправдали надежд. Они целыми днями просиживали в кабачках, непрестанно требовали денег на спаивание, уверяя, что в душу русского человека лучше всего проникнуть, когда он пьян. Правда, они ежедневно присылали донесения — в кабачке обязательно кто-нибудь ругал гитлеровцев.

Штаммер сажал провинившихся в лагерь без всякого воодушевления. Он знал, что недовольных можно искать проще и без особых затрат. Не ругающие «новый порядок» нужны были Штаммеру, а борющиеся с ним. Вот их-то как раз и не удавалось выявить.

Много хлопот доставила Штаммеру шифрованная радиограмма из области. В ней категорически предписывалось обнаружить в городе женщину в сером демисезонном пальто, с очками в железной оправе и плетеной кошелкой, установить, с кем она будет встречаться, пока не задерживать, а в случае выезда в другой город, незаметно сопровождать и там передать наблюдение за ней местной агентуре. В радиограмме подчеркивалась исключительная важность операции.

У полицаев немедленно сняли нарукавные повязки, сотрудников аппарата гестапо, переодетых в штатское, разослали по городу. Из области каждый час запрашивали о результатах поисков, и Штаммеру уже надоело докладывать об их безуспешности.

На третий день начальник полиции сообщил, что одному полицаю удалось выследить женщину. Она заходила в ремонтную мастерскую по Ратной улице, 16, которую содержит некто Пырин, пробыла там около часа и направилась на железнодорожную станцию. Здесь выяснили ее имя, отчество и фамилию, подвергнув проверке документы всех находившихся на станции людей. Дальнейшая слежка за ней поручена железнодорожной полиции.

Штаммер приказал щедро наградить отличившегося полицая и сообщил обо всем в область. Ответ последовал немедленно: «Установить за мастерской тщательное наблюдение, никаких оперативных мер до особого распоряжения не принимать».

5

Наискосок от мастерской Пырина, на противоположной стороне улицы, три холостяка сняли квартиру якобы под фотографию, разрешение на открытие которой ждут от горуправы. Владельцы дома — старик и старуха — изголодались и смотрели на квартирантов как на единственный источник пропитания. Хозяйка готовила им еду, могла подкормиться сама и поддержать окончательно отощавшего мужа.

Жильцы никогда не выходили из дому все вместе. Кто-нибудь из них постоянно сидел в маленькой угловой комнате у окна возле намертво укрепленного на штативе фотоаппарата. Когда в мастерскую Пырина заходил посетитель, наблюдатель щелкал затвором объектива, передавал свой пост другому, а сам поспешно одевался и исчезал. Через пустырь за домом он выходил на параллельную улицу, затем переулком возвращался на свою и издали вел слежку. Как только посетитель выходил из мастерской, его снова фотографировали. Первый снимок получался в профиль, иногда даже в затылок, второй — в фас.

За несколько дней беспрерывной слежки наблюдатели установили, что мастерскую регулярно посещает миловидная девушка в ватнике и ушанке. Она была единственным человеком, возбудившим их подозрение, потому что, возвращаясь из мастерской, всякий раз заходила в разные дворы. Дворы эти сообщались с другими дворами, и выследить незаметно ее квартиру не представлялось возможным.

Остальные посетители, в основном женщины, приносившие в починку домашнюю утварь, особых подозрений не вызывали.

Сердюка вскоре перестали фотографировать. Бывал он в мастерской ежедневно, приносил негодную бытовую рухлядь — керосинки, примусы, лампы — и тащил после ремонта на толкучку.

Штаммер подолгу останавливал взгляд на фотографиях Сердюка. И не только потому, что их было изрядное количество. Поневоле обращал на себя внимание этот крепко сколоченный мужчина с лицом крупным, грубоватым, волевым.

«Попробуй из такого что-нибудь выжми. — Штаммер рассматривал высокий, упрямый лоб, умные проницательные глаза и свирепел. — С него всю кожу спусти — не застонет. В этой проклятой стране не люди, а дьяволы. Пытками тут мало добьешься. А хитростью? Очень много хитрости нужно, чтобы обвести такого вокруг пальца. Он руководитель, он», — убеждал себя начальник гестапо и терпеливо ждал команды.

…В кабинете фон Штаммера сидел тучный эсэсовец — начальник областного гестапо Гейзен. Глаза его были воспалены, выглядел он усталым, как рьяный, день и ночь работающий в поте лица служака. Гейзен вертел в руках сложный замок и ждал, когда Штаммер соберется с мыслями.

Сегодня Штаммер был особенно похож на щуку, подкарауливающую добычу. Маленькие водянистые глаза прищурены, тонкие губы сжаты так сильно, что кажутся сшитыми изнутри.

— Мой ответ очень прост: всех, кто ходит в мастерскую, арестовать.

— Вас ничему не учит жизнь, коллега, — насмешливо возразил Гейзен. — Пытать? Ваш предшественник был посильнее вас в этом искусстве, а хоть одно признание он вырвал? Избивал до смерти, и со смертью дознание кончалось. И притом: на сто посетителей может оказаться только два-три партизана. Не так ли? Ах, когда-то немецкая тайная полиция считалась лучшей в мире… Но тогда в ней работали не такие, как вы, Штаммер. — Гейзен намеренно пропускал приставку «фон» — он терпеть не мог этого выскочку. — Вам бы быть палачом, Штаммер, надевать петлю на шею. А вот найти эту самую шею…

Штаммер молчал. Он чувствовал превосходство своего соплеменника и за это ненавидел его.

Разными путями пришли они в гестапо. Гейзен начал сотрудничать с тайной полицией еще в школе. Тогда уже зарабатывал пфенниги за доносы на учеников и их родителей. Затем ему поручили наблюдение за домом, где он жил: кто с кем дружен, кто у кого бывает, кто что купил. Теперь Гейзен получал уже не разовые подачки, а жалованье. Жалованье возросло, когда он поступил на завод и вел слежку за коммунистами. Стали перепадать и наградные. К моменту гитлеровского переворота Гейзен имел за плечами солидный стаж в качестве тайного агента. В 1934 году он легализировался, перешел в аппарат гестапо на официальную работу.

Штаммер поступил в гестапо за год до войны с Россией и сразу получил высокий чин. Этот отпрыск захудалого дворянского рода, разорившийся баварский помещик, обозленный на весь мир, был лют и кровожаден. За эти качества ему прощали и недостаток ума и отсутствие профессиональной выучки.

Гейзен не пропускал случая куснуть Штаммера, норовил уязвить его самолюбие, когда втолковывал элементарные истины тактики гестапо, при этом всем своим видом подчеркивая, что имеет дело с человеком неловким и безнадежно глупым, от которого нечего ждать изобретательности и ухищренности.

И сегодня он поучал Штаммера как мальчишку.

— Основные качества настоящего разведчика — хитрость и терпение. Надо понимать врага. В чем ваша ошибка на первом этапе работы? Вы русских считали дураками, а они оказались куда умнее вас.

Штаммер открыл было рот — хотел что-то сказать в оправдание, но Гейзен опередил его:

— Да, да, умнее, и намного. Развесили списки вашей агентуры по городу… Это же неслыханный провал! Вам этого никогда не простят…

— Сам фюрер простил, — огрызнулся Штаммер, не преминув напомнить о личных связях с Гитлером.

— Простил, но не забыл, — ехидно отрезал Гейзен, барабаня пальцами по столу. — И рассчитается по совокупности. Хорошо. Пока думать за вас буду я. Сумейте только выполнить. Арестовать одного-двух — значит, спугнуть дичь. Надо захватить всю стаю.