Ян Гамильтон - Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны

• Название: Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны
• Автор: Ян Гамильтон
• Жанр: Биографии и Мемуары

Аннотация издательства: Русско-японская война (1904–1905) за господство в Северо-Восточном Китае и Корее не обойдена вниманием исследователей. Ей посвящены сотни научных трудов и книг. В этом море военно-исторической литературы затерялись оригинальные записки британского военного агента при Первой японской армии генерал-майора сэра Яна Гамильтона. Ему удалось нарисовать обобщающие портреты как японского, так и русского солдата, описать их морально-боевые качества, вытекающие из национального характера. В этом неувядающая ценность мемуаров английского, генерала, ставших библиографической редкостью. Печатаются по изданию 1906 года.

---

Было 9 ч. утра. Офицеры японского штаба ставятся всегда в пример жестоко критикуемому штатскими британскому субалтерну. Однако я должен упомянуть о том, что хотя весь мир, казалось, знал о желании японцев переправить свои орудия на другой берег реки, но все старания японских офицеров были направлены в действительности на откупоривание бутылок шампанского, только что прибывших в русские траншеи. Таким образом, едва смолкли раскаты жестокой, смертельной борьбы в горах и долинах, как их сменило хлопанье пробок от шампанского, которое приветствовало появление на сцену того мудрого алхимика, который в одно мгновение свинец превращает в золото (Шекспир).

Сражение было выиграно, а жатва, если можно так выразиться, не собрана. Какой бездельник крикнул стой? Теперь не время стоять! — послышалось из рядов мчавшегося эскадрона мадрасской кавалерии, когда какой-то несчастный офицер пытался собрать этот эскадрон. Дадут ли когда-либо японцы удовлетворительное объяснение тому, что происходило между 9 ч. утра и 2 ч. дня, я не знаю. Теперь каждый японский штабной офицер, касаясь этого вопроса, старается обойти его, убеждая, что гвардия и 12-я дивизия были очень утомлены и голодны и нуждались в отдыхе и пище. Если все это следует понять буквально, т. е. что японские войска были настолько утомлены, что не могли пройти еще милю или две, чтобы войти в тесное соприкосновение с противником, то это утверждение будет только злой сатирой на выносливую японскую пехоту. Если же вышеприведенное объяснение бездеятельности японской армии следует понимать в том смысле, что генералы и штабы растратили всю свою энергию, то мы найдем разгадку тайны, почему не только в этом, но и во многих других случаях за решительным успехом следовала нерешительность в действиях.

Может быть, необходимо пережить состояние духа ответственного начальника во время атаки, чтобы понять ту реакцию облегчения, которая наступает после крайнего напряжения энергии. Битва выиграна, — шепчет на ухо какой-то голос, противник отступает; ради всего святого не мешай ему; какое право имеешь ты жертвовать еще жизнью людей в этот день?

Как бы то ни было, но я полагаю, что благодаря моим настойчивым расспросам и особой любезности одного из самых образованных и предупредительных японских офицеров, имя которого излишне упоминать, в моем распоряжении в настоящее время находится почти полный и правдивый свод данных как о сражении при Хаматоне, так и о предшествовавших ему действиях. Я думаю, что в нем заключаются такие сведения, которые вряд ли будут опубликованы японским генеральным штабом после войны. Вот, например: резервам в 8 ч. утра было приказано с возможной скоростью двинуться к Сурибачияме. В 9 ч. утра через р. Айхо был перекинут мост, чтобы переправить на другую сторону две батареи, которые должны были содействовать наступлению резервов. Большая часть русских уже ускользнула заблаговременно из своих окопов и поэтому не понесла при отступлении особенно значительных потерь. Два батальона пехоты из их резерва появились с северо-западной стороны Антунга и заняли позицию с тремя пулеметами на холме, около 3000 ярдов к западу от Чиулиенченга, откуда прикрывали отступление своих потерпевших поражение товарищей. Как уже было упомянуто, общий план японцев состоял в том, чтобы, действуя выжидательно гвардией и 2-й дивизией на фронте, дать время 12-й дивизии обойти левый фланг противника. При совершении же переправы через р. Айхо войска на фронте (гвардия и 2-я дивизия) принуждены были задержаться под огнем противника, и им ничего больше не оставалось, как или идти вперед, отступить или погибнуть. Они двинулись вперед, атаковали и заняли окопы русских прежде, чем обходное движение 12-й дивизии дало себя почувствовать. Теперь же, когда русскими была занята невдалеке позади другая позиция, представлялось возможным восстановить первоначальный план действий, выигрывая время для 12-й дивизии, чтобы она могла совершить обход левого фланга второй позиции русских. К несчастью, 12-й дивизии не удалось совершить свой обход по достаточно крутой дуге, чтобы выйти за левый фланг противника, и благодаря присутствию русского отряда у Секийо их фланговая атака превратилась во фронтальную. Русские оказали сильное сопротивление у Секийо против правого фланга 12-й дивизии. Это заставило начальника дивизии продвинуть свой левый фланг в северном направлении, чтобы охватить русских и отрезать их от Пекинской дороги. Однако вместо того, чтобы продвинуться по дуге несколько влево, так, чтобы оказаться к западу от Хаматона, 12-я дивизия в 10 ч. утра продвинулась несколько вправо и фронтом на север. Были отданы приказания двигаться на Хаматон, и кроме этого ничего не было сделано приблизительно до 11 ч. 30 мин. утра. Как раз в это время Куроки приказал 2-й дивизии наступать к Антунгу по дороге вдоль р. Ялу. Впереди нее был двинут 2-й кавалерийский полк. Четырем резервным батальонам, двум гвардейским и двум батальонам 30-го полка было приказано следовать за гвардейской кавалерией по Пекинской дороге. На плане № 2 видно, что целью этого приказания было направить резервы и гвардейскую кавалерию прямо на левый фланг русского арьергарда. В полдень начальник 2-й дивизии генерал-майор барон Ниши поднялся на Сурибачияму, где находился командующий армией со своим штабом, и доложил, что он не решается привести в исполнение отданные ему приказания без необходимых разъяснений, потому что дальнейшее наступление по указанной ему дороге будет стоить таких потерь, которые окажутся несоответствующими достигнутым результатам. Далее он упоминал о том, что русский арьергард настолько прочно занимает единственную дорогу к Антунгу, что для движения по ней ему необходимо предварительно выбить русских фронтальной атакой с их позиций. Генерал Ниши прибавил, что он бы сделал это, не спрашивая указаний, если бы он имел для содействия артиллерию. Прибытие гаубиц нужно было ожидать очень долго, а местность была настолько пересечена, что не было ни одной позиции, с которой полевая артиллерия 2-й дивизии могла бы открыть огонь. Немного найдется начальников, способных после мучительно тревожной ночи и утра не обращать внимания на целый ряд правдоподобных доказательств только для того, чтобы убедить себя, что все идет прекрасно. Я слышал ответ лорда Кичинера при подобных же обстоятельствах:

Выставляемые вами причины неисполнения отданного вам приказания весьма основательны; однако ступайте исполнить то, что вам приказано!.. Куроки же решил, что так как главная позиция была взята, то дальнейшие жертвы, неминуемые при фронтальной атаке русского арьергарда, были бы нежелательны, и приказал генералу Ниши, оставаясь на месте, ждать дальнейших распоряжений. Очень жаль, что все это случилось, но несомненно нужно быть исключительным человеком, чтобы суметь оторвать свои мысли от ужасов сегодняшнего дня и перенестись в отдаленное будущее. Нужно твердо проникнуться сознанием, что жертвы, кажущиеся сегодня чрезмерными и бесполезными, окажутся совершенно ничтожными в сравнении с теми, которыми придется заплатить за неполную победу.

Возвращаюсь от общих принципов к их выполнению. В течение 1 мая Ниши упорно держался на месте; четыре батальона из резерва тоже не двигались вперед. Было ли это бездействие следствием приказаний высшего начальства, как во 2-й дивизии, или же войска эти находили свою задачу трудноисполнимой, но на их фронте происходили лишь мелкие стычки с противником, и до 2 ч. дня японцы не продвинулись далее немногих сот ярдов от Сурибачиямы. В это время 12-я дивизия медленно продвигалась вперед, задерживаемая сопротивлением противника и крайним утомлением людей. Однако факт, что 12-я дивизия была в состоянии продолжать движение, подтверждается тем, что гвардия и 2-я дивизия были способны на это, несмотря на официальное мнение, что они были слишком истощены. Достаточно взгляда на план, чтобы убедиться в том, что никто не двигался так долго по горам и долинам, как эти их товарищи на правом фланге.

Наконец 12-я дивизия достигла пункта, откуда она угрожала отрезать путь отступления двух батальонов русского арьергарда по Пекинской дороге на Фенгхуангченг. К этому времени (около 2 ч. дня) главные силы потерпевших поражение русских вместе с их обозами ускользнули под прикрытием арьергарда и двигались на Фенгхуангченг под угрозой лишь японской кавалерии. Это было самым подходящим временем для русского арьергарда, чтобы начать свое отступление. К несчастью для него, две его батареи с прикрытием застряли на крайне узкой горной дороге, ведшей к Хаматону.

Я просил многих офицеров дать мне объяснение, почему эти орудия так запоздали. Риск потерять две батареи вполне оправдывался, если бы они хоть на пять минут открыли огонь по переправлявшимся через р. Айхо японцам. Или если бы арьергард воспользовался своими орудиями для удержания японцев на известном расстоянии, пока Чиулиенченг занимался русскими, то этими батареями можно бы было пожертвовать со спокойной совестью. Но, как мы видели, эти батареи не произвели ни одного выстрела за данный промежуток времени, поэтому кажется странным, почему не были приняты меры для вывоза их совсем из сферы поражения. Наиболее основательным объяснением я считаю то, что хотя русские и предполагали совместное действие артиллерии и арьергарда, но не были в состоянии до последней минуты подвезти ее к позиции вследствие плохих дорог и большой потери в лошадях. Большие повозки, походные кухни и тому подобные помехи делали дороги к фронту позиции еще более непроходимыми. Передовые части 12-й дивизии своим близким присутствием у Хаматона угрожали единственному пути отступления. Подошло время, когда начальнику русского арьергарда предстояло принять одно из двух решений: или отступить, предоставив своей судьбе орудия, или же потерять и отряд и орудия. Он решился попытаться отступить со своей пехотой, и вскоре после 2 ч. дня началось очищение холма в 3000 ярдов к западу от Чиулиенченга. Как только это движение было замечено, Куроки отдал приказание всей армии начать наступление и преследовать…