Мелвин Брэгг - Дева Баттермира

• Название: Дева Баттермира
• Автор: Мелвин Брэгг
• Издательство: Издательство «Иностранка»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2007
• ISBN: 978–5–94145–480–8

Англичанин Мелвин Брэгг известен у себя на родине не только как сценарист — один из авторов киноверсии прославленного мюзикла «Иисус Христос — суперзвезда» — и ведущий телевизионных передач по искусству. Его перу принадлежит полтора десятка романов, пользующихся неизменным успехом у читателей. Действие «Девы Баттермира» переносит нас в начало XIX века, в Англию времен короля Георга III: Британская империя воюет за океаном со строптивыми американскими колониями, соперничает в Европе с Францией, где набирает силу Наполеон. В это самое время на северо-западе Англии, в краю холмов и озер возникает знаменитая поэтическая «Озерная школа», а особой достопримечательностью этих мест становится прекрасная Мэри Робинсон: о ее прелести и скромности снова и снова пишут поэты «Озерной школы». Отчего же столь трудной оказалась судьба красавицы? Что скрывает от нее ее избранник? Да и кого полюбила прекрасная Мэри: доблестного воина и блестящего аристократа Хоупа или безродного авантюриста Хэтфилда, тайными узами связанного с зловещим Ньютоном?

---

Но позвольте спросить, господа присяжные, в чем заключается сей долг? Вот в чем вопрос. И что вы намерены судить? Вы судите человека, который взял взаймы несколько фунтов у людей, которые, как он смел надеяться, являются его друзьями в то самое время, когда он более всего нуждался в средствах, а удаленное расстояние сделало все объяснения совершенно невозможными? Безусловно, нет. Поскольку, продав карету и лошадей — что я готов был сделать еще много месяцев назад, и мне печально, но нисколько не удивительно видеть, что мои враги не только не поддержали такого моего жеста, но и противоборствовали мне, теперь же они смеют совершенно отрицать, что знали о моих намерениях… — так вот, если бы только я продал их, то сумел бы заплатить по счетам и великодушному мистеру Крампу, и моему доброму другу Джорджу Вуду. Теперь я настаиваю, чтобы продажа состоялась немедленно; и уж поскольку я не мог до сего дня ничего поделать с этими документами, то позвольте просить вас дать мне возможность сейчас же, не выходя из здания суда, расплатиться по нескольким счетам. И уж несмотря на все мои долги, на все мошенничества, кои мне довелось совершить, на воровство, в которое я был вовлечен, я прошу у вас милости и снисхождения. Я уж и сам осознаю, сколь велика моя беспечность; коль скоро я жажду прощения, моя дерзкая надежда на дружбу, которая, как я теперь понимаю, в случае с мистером Крампом, коммерсантом из Ливерпуля, была уж слишком велика. За все это я молю простить меня и позволить мне немедленно расплатиться по долгам.

Итак, не это является основным обвинением и не за то вы судите меня, с таким пристрастием и суровостью допрашивая каждого свидетеля. Что же касается иного дела, кто я есть на самом деле, кем я был, за кого выдавал себя, какие деяния я совершал от имени благородной и древней фамилии, джентльмены, пусть Господь Бог наш станет мне свидетелем, я расскажу вам все. Торжественно клянусь — видите, я взял эту Священную Библию в руки вновь — на этой вечной книге, от которой происходят все благословления, и пред моим Создателем, пред которым я готов предстать лицом к лицу, во имя слов Его, я смотрю на Небесное Царствие Его и торжественно клянусь, что ни в одном из моих деяний — ни в одном, без малейшего исключения, — я никогда даже в помыслах своих не вынашивал мошенничества или же обман людей, имена которых уж упоминало обвинение. ГОСПОДЬ СЛЫШИТ МЕНЯ, И ОН ЕДИНСТВЕННЫЙ МОЖЕТ СУДИТЬ МЕНЯ, и уж коли я дал ложную клятву, то кара Господня пусть обрушится на голову мою, и буду я проклят во веки веков, и душа моя низвергнется в ад кромешный. Господа присяжные, я не намеревался причинять никому вреда, и на том я буду настаивать до последней секунды моей земной жизни!

И более уж не в силах сдерживать слезы, хлынувшие по щекам, он опустился на свое место. Тронутый до глубины души, весь зал суда так и замер в молчании, и только через несколько минут шквал аплодисментов прокатился по нему, многие кричали «браво». Холройд подался вперед, ухватил Хэтфилда за руку и потряс ее, поздравляя с такой блистательной речью.

Три раза сэру Александру пришлось призывать зал к порядку, и наконец страсти улеглись. Он заявил, что ему требуется пять минут, и с тем сел, дабы подготовить некоторые выводы: любое нарушение порядка будет караться немедленным выдворением из зала суда. Он обязал констеблей следить за этим неукоснительно.

Присяжные, как он мог и сам видеть, были весьма тронуты и до чрезвычайности впечатлены такой необыкновенной защитой, впрочем, как и прочие, присутствовавшие в зале. Однако в его обязанности входило вернуть суд к доказательствам вины обвиняемого — что сэр Александр немедленно и сделал, как только Хэтфилд опустился на место после блистательной речи. Прокурор подготовил прекрасные заметки, и его лаконичные и стремительные выводы в должной мере оценили все. Однако суду требовалось изменить настрой, подумалось ему, стряхнуть с себя это опасное очарование, которому поддались все в зале после столь недопустимой речи.

Раздался удар молотка, сэр Александр обратил все внимание присяжных на свою персону, а затем коротко резюмировал выводы по имеющимся свидетельским показаниям «с большой долей проницательности и убедительности». Он вернул всеобщее внимание к трем основным обвинениям, торопливо зачитал их громким голосом, воодушевил мистера Скарлетта, сделав комплимент его весьма похвальному вступительному слову, и поддержал его обращение к присяжным и к их величайшему чувству долга перед отечеством в таком важном для нации деле. Он похвалил свидетельские показания преподобного Николсона и указал, насколько они согласуются с показаниями мистера Скелтона и Джорджа Вуда. Он привлек внимание к тому факту, что мистер Квик знал Хэтфилда и познакомился с сим человеком при весьма сомнительных обстоятельствах в Тивертоне, графство Девоншир. А также не преминул указать, что полковник Парк весьма категорично заявил, что человек, который теперь сидит перед ними, совсем не тот, за кого себя выдавал в октябре прошлого года. И в особенности он обратил внимание Высокого Суда на весьма детальные показания мистера Крампа.

Исковое заявление Топпинга было отклонено по этому делу, а на речь самого Хэтфилда сослались лишь единожды, заметив, что была она «риторической и здравой, однако ж произносил ее человек совершенно отчаявшийся».

— Таково мое мнение, — в заключение заметил он, — что уже все показания свидетелей вполне ясно и недвусмысленно указывают: обвиняемый и в самом деле выписывал чеки и вексели, подписывая их вымышленным именем с целью осуществить задуманное мошенничество. То, что обвиняемый использовал при этом второе имя «Август», нисколько не влияет на результаты данного дела. Свидетельские показания очевидцев доказали с совершенной ясностью и отчетливостью, что обвиняемый намеревался выдать себя за совершенно иного человека и был вынужден исходя из исполняемой им роли подписывать поименованные выше вексели и счета. Если у защиты есть свидетельства смягчающих обстоятельств тех преступлений, в которых обвиняют данного обвиняемого, они должны быть немедленно предъявлены Высокому Суду для дальнейшего рассмотрения. И, несмотря на то, что в течение долгого времени истинное имя Александра Хоупа подвергалось оскорблению со стороны обвиняемого, вам все же надлежит вынести справедливый вердикт, согласно клятве, которую вы дали до начала судебного разбирательства.

На сей раз Холройд пожал руку Хэтфилда с нескрываемым сочувствием. Присяжные выглядели подавленными. Зал суда шумел, словно море, готовое разразиться бурей.

Весь состав присяжных удалился на совещание, и теперь уже в последний раз Хэтфилда вместе с его адвокатами сопроводили в боковую комнату.

— «В течение долгого времени истинное имя Александра Хоупа подвергалось оскорблению со стороны обвиняемого», — сказал Топпинг. — Это настоящий удар, Холройд.

— Он жаждет обвинения, и жаждет немедленно, Топпинг, — ответил Холройд. — Уж верно, он и на обед сегодня опоздал.

— Должен сказать, — Топпинг повернулся к Хэтфилду даже с некой робостью, — ваша речь…

— Наверняка заставила поменять их мнение о вас, — докончил Холройд.

— Всех, за исключением Томпсона, — заключил Топпинг. — На прошлом выездном заседании суда он приговорил к повешенью одиннадцатилетнего мальчика за незаконную рыбную ловлю в Лонсдейлских владениях. Позднее мы обнаружили, что главный свидетель — один из егерей — затаил обиду на мать этого мальчика и вполне мог дать ложные показания под присягой.

— Даже если бы он этого и не сделал, — сказал Хэтфилд, быстро оправляясь от своих размышлений об удручающей судьбе мальчика, — казнить ребенка через повешенье только за то, что он без разрешения поймал несколько рыбешек в реке…

— Все обвинения, которые вам предъявляют, караются смертной казнью, — заметил прямой до грубости Холройд, — но что вы сделали? Вы вернули деньги, которые выманили у людей, выдавая себя за другого. Вы оскорбили имя человека, что само по себе не причинило ему и не причинит ни малейшего вреда или беспокойства, и уж тем более он не станет от этого страдать…

— Возможно, его бы даже это несколько позабавило, — заметил Топпинг, будучи вполне серьезным адвокатом, он с трудом мог бы подобрать слова, дабы по достоинству оценить эскапады Хэтфилда.

— Ну, уж точно это ему не причинит ни малейшего зла. Все зло заключается лишь в пустом философствовании самого Скарлетта по поводу основ государственности. Недоказуемо. А еще…

— Можно воспользоваться отсрочкой приговора, — закончил Топпинг.

— Двоеженство сейчас является отягчающим обстоятельством, — подкрепил утверждение Холройд. — И я боюсь, что двоеженство еще сыграет свою неблаговидную роль в комнате присяжных в эти самые минуты. Уж в этом-то сэр Александр хитер, вы же слышали, «в течение долгого времени истинное имя Александра Хоупа подвергалось оскорблению со стороны обвиняемого» — они обязательно сошлются на это его изречение, поскольку он весьма сильно влияет на них и подвел их к данному утверждению. А затем они не преминут рассмотреть вопрос о Мэри из Баттермира, и уж тогда-то они непременно вознамерятся встать на ее защиту.