Фарли Моуэт - Следы на снегу

• Название: Следы на снегу
• Автор: Фарли Моуэт
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1986

Книга принадлежит перу известного писателя-натуралиста, много лет изучавшего жизнь коренного населения Северной Америки. Его новеллы объединены в одну книгу с дневниками путешественника по Канаде конца XVIII в. С. Хирна, обработанными Моуэтом. Эскимосы и индейцы — герои повествования. Об их тяжелой судьбе, ставшей поистине беспросветной с проникновением белых колонизаторов, рассказывает автор в своих поэтичных новеллах, полных гуманизма и сострадания. Жизнь коренного населения тесно связана с природой, и картины тундры арктического побережья, безмолвных снежных просторов встают перед глазами читателей.

---

Матонаби и остальные индейцы, направлявшиеся в крепость, решили оставить стариков с маленькими детьми дожидаться своего возвращения под охраной нескольких индейцев-воинов с наказом двигаться в тундру к реке Катавачага. Там им следовало ожидать тех, кто отправился с пушниной на факторию.

Одиннадцатого мая мы вновь пустились в путь и двигались теперь гораздо быстрее, заночевав уже у реки Дубонт. По дороге, днем, мы побросали свои снегоступы, но санями еще можно было пользоваться, особенно при переправах по льду рек и озер.

Двенадцатого мы приступили к постройке каноэ. Обшив их берестой к 18 мая, двинулись дальше по льду реки Дубонт. 21-го, после переправы через северо-западный залив озера Уолдайа, нескольким индейцам пришлось отправиться обратно из-за недостатка припасов. Дичь попадалась только изредка, и, с тех пор как мы разделились, оставив женщин и детей, позади, ничего добыть нам не удалось, не считая пяти-шести гусей.

Двадцать второго числа охотники подстрелили четырех оленей, но нас по-прежнему было слишком много, и мяса едва хватило на один раз. 25-го мы пересекли озеро Сноубёрд и к вечеру вышли за пределы лесов, заночевав в тундре. Там от нас откололась и направилась по другому маршруту еще одна группа индейцев, у которых кончились порох и пули.

В последние дни мы совершали большие переходы с очень тяжелой поклажей и к тому же испытывали изнуряющий голод, поэтому некоторые мои спутники, совсем ослабев, даже побросали свои узлы с пушниной. Многие от истощения уже не могли поспевать за остальными. А так как у них не было ни ружей, ни огневого припаса, то их существование всецело зависело от удачи в рыбной ловле. Рыбы тут водилось немало, но все же надеяться на хороший улов можно было не всегда, и это, когда пища требовалась безотлагательно, могло кончиться для несчастных трагически.

Хотя у нас еще оставалось достаточно пороха и пуль, которых хватило бы до самого Форта для меня самого и сопровождающих меня от крепости индейцев, инстинкт самосохранения — первый закон природы — все-таки сыграл свою роль. Именно по этой причине я посчитал разумным сберечь большую часть пороха для личных нужд, тем более что из дичи нам попадались только гуси и мелкая птица, охота на которых слишком расточительно изводит запас пороха и пуль. Большинство моих постоянных спутников еще обладали достаточным запасом, у остальных же индейцев, хотя мы и делились добычей со многими из них, несколько жен умерло от голода.

Как ни грустно признать столь оскорбительный для человеческого достоинства, толикой которого эти люди обладают, факт, но в голодное время на долю несчастных женщин выпадает горький жребий, и многие из них голодают, в то время как мужчинам всегда уделяется кусок.

Двигаясь дальше на восток, 30 мая мы переправились через реку Катавачага. Как только последний человек перешел со льда на берег, лед стал взламываться, и начался ледоход. Предвидя приближение непогоды, мы постарались получше укрыться. Вскоре обрушился целый водопад дождя, переполнивший реку, которая залила наш лагерь и заставила посреди ночи искать убежище на вершине ближайшего холма. Из-за сильного ветра палатку поставить было нельзя, и единственной защитой нам служили пологи, в которые мы завернулись, усевшись спинами к ветру.

В таком положении мы пребывали три дня кряду без крошки во рту до тех пор, пока 3 июня буря немного не утихла. Рано поутру мы отправились в путь, но из-за сырости и холода в последние трое суток мои нижние конечности совсем закоченели, и идти стало весьма трудно.

С 3-го по 8-е наше существование поддерживалось мясом тех редких гусей, что нам удавалось добыть. И вот наконец 8 июня мы встретили первое большое стадо оленей; индейцы подстрелили пятерых животных. Это снова подняло наш дух, а число оленей в стаде вселило надежду, что остаток пути нам удастся преодолеть, не испытывая мук голода.

Потратив какое-то время на еду и разрезание мяса на полоски, мы не стали ждать, пока они высохнут, а привесили их к узлам женщин — таким способом мясо провялилось на солнце и на ветру прямо на ходу. Возможно, это покажется кому-то странным, но приготовленное таким образом мясо не только очень питательно, но и приятно на вкус. Оно очень ценится среди местных жителей, и я заметил, что могу преодолеть гораздо большее расстояние, если поддерживаю свои силы вяленым мясом.

Южные индейцы вялят мясо другим способом — подвешивая его над огнем большого костра; жар вытягивает все ценные соки, и к тому времени, когда мясо высыхает достаточно, чтобы не портиться при хранении, оно становится малопитательным. Тогда оно и в сравнение не идет с провяленным на солнце и ветру или у слабого огня мясом. Правда, европейцам почти всегда больше по вкусу приходится мясо, приготовленное южноиндейским способом.

Девятого июня мы встретились и побеседовали с большой группой северных индейцев, направлявшихся в Нэп-бей, чтобы встретить торговое судно из Черчилла. Взяв некоторое время назад в Форте Принца Уэльского товары в кредит, они теперь несли пушнину в Нэп-бей, чтобы отсрочить уплату долга. Нередко с помощью таких уловок они с успехом обманывают Компанию, терпящую каждый год убытки на кредитах.

Мы не стали тратить время на беседы со встреченными индейцами, а пошли дальше на юго-восток, и в последующие дни нам сопутствовали чудесная теплая погода и удача в охоте. Природа будто пыталась извиниться перед нами за суровость морозов, за испытанные нами муки голода и многочисленные тяготы, повергавшие нас порой в весьма жалкое состояние.

Восемнадцатого июня мы дошли до Эгг-ривер, откуда я отправил с гонцом письмо коменданту крепости Принца Уэльского с сообщением о своем скором прибытии. 26-го мы переправились через Тюленью реку, а утром 29 июня 1772 года я снова оказался под защитой стен Форта Принца Уэльского.

Моя последняя, третья экспедиция заняла восемнадцать месяцев и двадцать три дня. Но с тех пор, как я впервые выступил на поиски Коппермайн, прошло два года и семь месяцев.

* * *

По возвращении с реки Коппермайн Хирн плавал капитаном на бригантине «Шарлотта», а потом в 1774 году был направлен с фактории Йорк в глубь материка для основания почти в центре современной провинции Саскачеван поселения Камберленд-Хаус.

Двумя годами позже его отозвали оттуда и передали ему командование Фортом Принца Уэльского, комендантом которого он оставался вплоть до 1782 года, когда крепость была атакована французскими военными кораблями. У французов было четыреста матросов, а у Хирна — всего тридцать девять солдат и офицеров. Выбора не оставалось — пришлось сдаться. В качестве пленника его отвезли во Францию, а после выкупа он снова через год принял командование крепостью.

Последний раз он побывал в Англии в 1787 году, а в 1792-м умер от водянки — в возрасте сорока семи лет.

Уводящий по Снегу

Снег

Во времена младенчества истории человек уже знал, что на лоно природы влияют некие силы — первоосновы. Древние греки, расположившиеся на берегах своих теплых морей, выделяли четыре элемента: Огонь, Землю, Воздух и Воду. Но мир греков был поначалу неширок и несколько ограничен, поэтому пятый элемент всего сущего был им неведом.

Около 330 года до нашей эры древнегреческий математик-перипатетик Пифей[28] совершил фантастическое для тех времен путешествие на север — до берегов Исландии и далее, в Гренландское море. Там он познал пятый элемент во всем застывшем белом великолепии и, вернувшись в теплое Средиземноморье, приложил все старания, чтобы описать увиденное наилучшим образом. Сограждане путешественника сочли его лжецом — даже обладающие самым живым воображением не могли постичь истинное величие и силу белого вещества, изредка ложившегося легким покрывалом на горние дворцы богов-олимпийцев.

Но вряд ли стоит упрекать их в неспособности представить, сколь велика сила снега. Мы, потомки и наследники древних греков, испытываем по существу сходное затруднение и не сознаем мощи пятой первоосновы.

Как мы представляем себе снег?

Хрупкость рождественских снов, сотканных из темной синевы под перезвон санных колокольчиков.

Суровая реальность застрявшей в сугробах машины, когда колеса буксуют и бесцельно крутятся, целиком разрушая мнение о значимости нашей персоны — кувырком летят назначенные встречи, ломается строго расписанная жизнь.

Призрачный призыв запорошенных женских ресниц зимней ночью.

Решительность мамаш, когда они стягивают со шмыгающих носами ребятишек промокшие пальто и комбинезоны.

Пленительность воспоминаний стариков, пытающихся удержать в памяти, увидеть вновь белые дни своего детства.

Банальность телерекламы кока-колы, зазывно сверкающей на заснеженном склоне Солнечной долины.