Фарли Моуэт - Путешествие на Коппермайн

• Название: Путешествие на Коппермайн
• Автор: Фарли Моуэт
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1986

Книга принадлежит перу известного писателя-натуралиста, много лет изучавшего жизнь коренного населения Северной Америки. Его новеллы объединены в одну книгу с дневниками путешественника по Канаде конца XVIII в. С. Хирна, обработанными Моуэтом. Эскимосы и индейцы — герои повествования. Об их тяжелой судьбе, ставшей поистине беспросветной с проникновением белых колонизаторов, рассказывает автор в своих поэтичных новеллах, полных гуманизма и сострадания. Жизнь коренного населения тесно связана с природой, и картины тундры арктического побережья, безмолвных снежных просторов встают перед глазами читателей.

---

С тех пор как мы покинули Коппермайн и двинулись в обратный путь, мы шли так быстро и так мало отдыхали, что мои ноги сильно распухли, а лодыжки совсем онемели. Я почти не чувствовал ступней и поэтому часто спотыкался: ноги превратились в сплошную болячку. Ногти на пальцах поломались, некоторые нагноились и отслоились. Вдобавок ко всем несчастьям я совершенно стер кожу тыльной части ступней и между пальцами. Песок и мелкие камешки, попадавшие в обувь, так разбередили раны, что весь день, пока мы шли к палаткам женщин, я оставлял после каждого шага кровавые следы. Еще несколько индейцев жаловались на стертые ноги, но ни у кого они не были разбиты до такой степени, как у меня.

Я с тревогой думал о возможных последствиях моего положения. Тело мое не испытывало усталости, но непереносимая боль в ногах при каждом шаге так угнетающе действовала на мой дух, что, если бы индейцы шли с такой немилосердной скоростью еще два-три дня, я бы неминуемо отстал: на моих ногах запеклась корка из крови, смешанной с грязью и щебнем, въедавшимися в раны.

Едва мы добрались до палатки, как я тут же обмыл ступни теплой водой и очистил их от грязи, протер опухшие места винным спиртом и смазал раны успокаивающей мазью Тёрнера. На следующий день мы не тронулись с места, и опухоль спала, воспаление немного уменьшилось.

Но покоя, необходимого для выздоровления, ногам дать было нельзя, потому что индейцы стремились как можно скорее нагнать остальных женщин и родичей. Они не хотели ждать ни дня, и 27-го мы снова двинулись в путь. И хотя теперь за день проходили не больше восьми-девяти миль, я с величайшим трудом поспевал за всеми. К счастью, погода установилась ясная и теплая, земля почти везде была сухой и не каменистой.

Тридцать первого июля мы прибыли на условленное место, где жены и семьи индейцев, оставленные у озера Пишью, должны были присоединиться к нам после возвращения с реки Коппермайн. Там мы действительно нашли несколько палаток, но почти все они принадлежали семье Матонаби, остальных женщин еще не было. К востоку от этого места мы заметили большой столб дыма и рассудили, что скорее всего это те, кого мы ищем. Поэтому на следующее утро Матонаби отрядил несколько юношей, чтобы они привели женщин к нам, и наконец 5 августа весь отряд собрался вместе. Вопреки нашим ожиданиям вместе с нашими женщинами пришло еще много чужих индейцев; всего насчитывалось более сорока палаток.

Среди пришельцев был и тот, кого Матонаби ранил ножом у озера Клоун. Теперь он с величайшим покорством привел свою жену к палатке вождя, оставил ее подле него и удалился, не сказав ни слова.

Матонаби же не обратил на нее ни малейшего внимания, хотя она сидела рядом, обливаясь слезами. Опершись на локоть, она медленно опустилась на землю, легла и проговорила, рыдая: «Сии-д динни! Сии-д динни!», что означало: «Муж мой! Муж мой!»

Услышав это, Матонаби заявил, что если бы она действительно уважала его как мужа, то не убежала бы от него, а теперь вольна идти куда вздумается. После этих слов женщина поднялась с видимой неохотой, но с тайным облегчением и возвратилась в типи своего прежнего мужа.

Так как некоторые из пришлых индейцев оказались серьезно больны, знахари, пользующиеся здесь славой великих исцелителей, принялись за дело.

Индейцы в этих краях в основном болеют цингой, туберкулезом и кровавым поносом. Первая из болезней, хотя и причиняет много страданий, почти никогда не приводит к смертельному исходу, если не сопровождается какой-либо внутренней болезнью. Но две последние уносят множество жизней индейцев обоего пола и всех возрастов. Вообще мало кто из них доживает до пожилого возраста, что, вероятно, объясняется непосильным бременем забот о поддержании собственного существования и пропитании потомства, которое они несут с юности до самой смерти.

Хотя цинга скорее всего вызывается инфекцией и ею редко болеют в одиночку (обычно она поражает всех жителей палатки), это нельзя считать аргументом в пользу того, что она заразна. Я склонен скорее приписать ее воздействию гнилой воды или больной рыбы, которую ловят в некоторых местах. Если бы это было не так, то одна семья очень скоро передала бы болезнь всему племени; на деле же неизвестны случаи, когда бы эта болезнь быстро распространялась[18].

У молодых она поражает кисти рук и ступни ног, распространяясь даже на ладони и подошвы. У более взрослых цинготные пятна выступают на запястьях, подъеме ступней, а больше всего на ягодицах, где увеличиваются до нарывов размером с верхнюю фалангу большого пальца мужчины. Чаще всего болезнь нападает на индейцев летом, когда они кочуют по бесплодным равнинам. Она, хотя и не считается опасной, на редкость упорна и не поддается никаким лекарствам, применявшимся для ее лечения на факториях Компании.

Надо отметить, что сами индейцы не применяют никаких лекарств, ни внутренних, ни наружных — мазей и притираний, а лечат болезни амулетами. Обычно процесс лечения состоит в высасывании больного места, дутье на него, пении, прыжках, плевках и непрестанном бормотании и выкрикивании непонятных заклинаний.

Для излечения некоторых внутренних заболеваний, например колик или затруднений при мочеиспускании, плуты-знахари нередко дуют в задний проход больного или на прилегающие части тела, да так усердно, что у них чуть глаза не вылезают из орбит. Этот метод применяется ко всем пациентам, невзирая на их возраст и пол. Скапливание внутри такого огромного количества воздуха вызывает у больного трудно переносимые неудобства. А так как выйти наружу воздух может лишь по тому каналу, по которому вошел, иногда между врачом и пациентом возникают странные сценки.

Как-то, не задумываясь о последствиях, я назвал виденное мной «поцелуем», о чем потом долго жалел, так как невольно обидел индейцев, а особенно знахаря и самого больного, причем оба были очень уважаемыми мной людьми. Если бы на меня тогда не нашла неуместная веселость, я бы не позволил себе обидеть их, ибо всегда всеми способами выказывал им почтение.

У меня часто вызывала искреннее восхищение неимоверная энергия плутов-знахарей, которую они тратят, чтобы обмануть своих легковерных соплеменников, не жалея себя и применяя известные им приемы для избавления пациентов от страданий. Когда опасно, по их мнению, заболевает человек, к которому они питают чувство дружбы, применяется необычный способ лечения, всецело основанный на суеверии. Состоит он в притворном глотании… топоров, широких тесаков и ножей: такие отчаянные подвиги должны будто бы умилостивить смерть.

Для этого случая строят специальную квадратную палатку для знахаря, без отверстий, в которые мог бы проникать свет. Пациента вносят и помещают в центре палатки, с ним заходит один или несколько знахарей, которых иногда собирается до шести человек. Прежде чем войти в палатку, они раздеваются донага, становятся вокруг больного на колени и начинают дуть на больные места.

Вход в палатку остается закрытым: оттуда доносятся голоса знахарей, которые поют и разговаривают, как бы беседуя со знакомыми духами, которые, по их словам, являются к ним в виде хищных зверей и птиц.

Посовещавшись таким образом какое-то время с духами, знахари просят помощников-индейцев дать им топор или тесак, которые те уже держат наготове, привязав к рукояти длинную веревку. Это делается для того, чтобы вытянуть обратно якобы проглоченные предметы: так как, по признанию самих знахарей, переварить железо очень трудно, да и слишком расточительно глотать их безвозвратно. Ножи и топоры — предметы, в хозяйстве необходимые, а раздобыть их здесь снова — нелегкое дело.

Один индеец в нашем лагере был очень тяжело болен, и было решено, что настало время знахарям применить свои чудодейственные средства. Самый искусный из них согласился проглотить широкий тесак. Когда предварительная стадия лечения, описанная выше, подошла к концу, знахарь приблизился к входу в палатку и попросил дать ему тесак. К нему уже была привязана веревка с короткой палочкой на другом конце, чтобы заклинатель не проглотил и веревку тоже. Я не мог не заметить, что в длину эта палочка была не больше ширины тесака, однако она не хуже гандшпуга[19] отвечала своей цели.

Хотя я не столь легковерен, чтобы посчитать, что знахарь действительно проглотил тесак, должен засвидетельствовать: тесак исчез в мгновение ока бог знает куда, у самых губ знахаря осталась привязанная к веревке палочка — та самая или неотличимая от нее.

Потом он походил немного взад-вперед и начал испускать ужасные стоны, показывая, как у него болит живот, и очень натурально извиваясь всем телом, как если бы действительно внутри у него был тесак. Вернувшись к входу в хижину, он после нескольких сильных позывов к рвоте вытащил тесак за веревку изо рта на глазах у пораженных соплеменников. Затем он снова вошел в хижину, где продолжал свои заклинания без перерыва целые сутки напролет.