Овидий Горчаков - «Та геройская быль не забыта, жива...»

• Название: «Та геройская быль не забыта, жива...»
• Автор: Овидий Горчаков
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Автор известных читателю книг «Вызываем огонь на себя», «Лебединая песня», «Падающий дождь», «Максим» не выходит на связь» писатель Овидий Горчаков в своей новой книге остается верен главной теме собственного творчества, вновь обращаясь к героическим советским разведчикам, к их боевой работе на фронтах Великой Отечественной войны.

В центре внимания писателя — войсковая часть 9903, которую прославили Зоя Космодемьянская, Леля Колесова, Вера Волошина, Борис Крайнов, Константин Заслонов, Григорий Линьков и многие другие.

В рядах этой части начал свой трудный боевой путь разведчика и сам О. Горчаков, прошедший по тылам врага от Десны до Одера — на Брянщине и Смоленщине, в Белоруссии и на Западной Украине, в Польше и в «имперской провинции Вартеланде» — в Германии.

---

Овидий Горчаков «Та геройская быль не забыта, жива…»

Повесть о Ларисе Васильевой

Следопытам 15-й московской спецшколы, без поиска которых эта повесть не была бы написана

Танк катил по улице деревни Попково, поливая пулеметным огнем отходивших разведчиков.

Грохоча, танк рос на глазах — стальной, могучий, устрашительный. Черный крест резко выделялся на окрашенной белой краской лобовой броне. На башне — какой-то номер и латинская буква G.

Лариса не знала, что эта буква означает, что танк этот из 2-й танковой армии Гудериана. Она и не задумывалась над смыслом этой буквы. Выглядывая из-за угла избы, она сжимала в потной от волнения руке холодную как лед металлическую ручку гранаты.

Левой рукой она зажимала рану на бедре — рваную рану от немецкой разрывной пули. Кажется, эта пуля не задела кость.

Лариса помнила: гранатами надо поражать в первую очередь не смотровые щели, не моторное отделение, а ходовую часть — гусеницы и ведущие колеса. Главное — остановить танк, пока он не смял нашу оборону, а затем ребята ударят по смотровым щелям и приборам, по люкам, и, может быть, у кого-нибудь найдется бутылка с горючкой, чтобы кинуть ее на решетку охлаждения мотора. Танк тогда сразу загорится, не спасет его крупповская сталь.

Лариса не знала, что одной гранатой РГД, пусть и с оборонительным чехлом, танк остановить почти невозможно, что для среднего немецкого танка требовалась по меньшей мере связка из трех или даже пяти гранат РГД, а всего лучше — специальная противотанковая граната, взрывающаяся мгновенно при ударе, но таких гранат в отряде не было.

Прежде, в прошлом году, Лариса бросала гранаты всего два раза — в противотанковом батальоне и на учебных занятиях в карьере близ Кунцева, под Москвой. В первый раз она и ее подружка Валя кинули двухкилограммовую учебную гранату всего на пять метров и долго хохотали друг над дружкой…

Невероятно трудно было собраться, сосредоточиться в эти последние роковые секунды перед поединком с танком, но она все сделала по правилам: держа заряженную гранату в правой руке, отодвинула предохранительную чеку влево до отказа. Увидев, что открылся красный сигнал, она глубоко, с отчаянностью вздохнула и, откинув руку для размаха, шагнула из-за угла избы, дрожа от непосильного напряжения, навстречу грохочущему стальному зверю.

Танк оказался неожиданно близко. При виде облупившейся грязно-белой краски, круглых пуговиц клепки, при звуке мощного моторного всхрапа захолонуло сердце, едва не подкосились ноги.

Лариса не знала и не могла знать, что этот танк-амфибия в 40-м году готовился форсировать Ла-Манш, а 22 июня 41-го пересек государственную границу по дну реки Западный Буг. Участвовал в штурме Брестской крепости. Это был средний танк Т-ШФ образца 1939 года. Вес — двадцать тонн, орудие калибра 30 миллиметров, два пулемета калибра 7,92, мощность двигателя — 300 лошадиных сил. Попробуй остановить табун из трехсот коней! Попытайся встать на пути кавалерийской лавы двух эскадронов!..

Лариса бросила гранату по-мальчишески, прямо в ближнее ведущее колесо. Граната стукнулась о блестящий отполированный трак крутящейся гусеницы, отскочила и с резким хлопком взорвалась в одном шаге от танка, не причинив ему никакого вреда.

За танком, за дымом и выхлопной гарью и взметами ледяного крошева трусцой бежали со штыками наперевес солдаты штурмовой роты.

Изо всех сил швырнула она в них свою вторую и последнюю гранату, видела, как рухнули на укатанную дорогу двое верзил в белых стальных касках.

И сразу же над ее головой взвизгнула пущенная из башенного пулемета очередь, и она, согнувшись, кинулась обратно за угол избы.

«А через шесть дней мне будет семнадцать!» — вроде бы и некстати подумала Лариса.

Но переживет ли она этот день — день 21 января 1942 года?..

Она бежала, сильно припадая на левую ногу. Слезы слепили глаза — слезы обиды и отчаяния. Нет, не удалось ей подорвать танк!.. Но ведь двух фашистов она вывела из строя!..

Солнце вдруг вырвалось из-за дымного занавеса, полоснуло ее по глазам…

Из рассказа матери Ларисы Екатерины Даниловны Васильевой

«Уж и не знаю, что рассказывать вам, мои милые следопыты. Смелая у меня была Лариса. Любила во весь опор на коне скакать. Всегда ей хотелось быть мальчишкой. Может, потому, что отец у нее был краскомом — командиром, значит, Красной Армии. Николай Васильевич служил в кавалерийской части, воевал с беляками на Дону. Когда он умер, мы переехали из столицы в село Еремино, под Гомель. Лариске было всего одиннадцать годков. Очень она убивалась, но виду старалась не показывать — ведь она у меня была старшенькой над тремя другими дочками и всегда помнила это. В доме она была настоящей помощницей. Рано начала по воду ходить с коромыслом, за сестренками присматривать. Жилось-то нам нелегко, но соловей наш, Лариска, все пела. Голос у нее был чистый, звонкий, слух замечательный. Я попрошу ее что-нибудь сделать, помочь мне, а она всегда в ответ: «Подожди, мамочка, дай я тебе сначала спою!» И споет, а потом за дело возьмется и тоже с песней. К сестренкам добрая была, чуткая, отзывчивая, потому, верно, и потянуло ее к детям в детскую поликлинику…

Голосу ее люди дивились в нашем селе. Все говорили: «Грех, Екатерина Даниловна, такому золотому голосу зазря пропадать — определи ты дочку учиться!» И хоть трудно мне было с детками, послала я Лариску в Гомель. И что вы думаете? Она с блеском выдержала экзамен, приняли ее в музыкальную школу. «Не дочка у вас, — сказал мне директор, — а прямо соловей». Три года проучилась. И столько песен она знала, старых русских и советских, что не пересчитать. Видно, в отца пошла — он до империалистической окончил консерваторию в Москве, потом ушел офицером на войну. Так и у Лариски получилось — война и ее талант погубила.

Никогда не забуду я любимую песню Ларисы. Николай, отец ее, эту песню красных казаков с Дона привез, полюбила ее Лариска больше всех других песен, а оказалась она для нее пророческой. Вот такие слова у той песни. Давно уже я ее не слышала:

Расшумелся ковыль, голубая трава,
Голубая трава-бирюза,
Та геройская быль не забыта, жива,
Хоть давно отгремела гроза.
Поднимался народ атаманов кончать,
Шли казаки, откинувши страх.
Шла казачка в поход, пулеметом стуча,
Помогать партизанам в боях.
Она русой была, как пшеница в жнивье,
Золотая папаха волос.
Она храброй была, но в одном из боев
Ей подняться с земли не пришлось.
У прохладной реки рыли яму бойцы,
Устилали могилу травой.
У прохладной реки спи, родимая, спи,
Наш товарищ, дружок боевой!
Расшумелся ковыль, голубая трава,
Голубая трава-бирюза,
Та геройская быль не забыта, жива,
Хоть давно отгремела гроза.

В этой песне вся Ларискина судьба.

Перед войной уехала Лариска погостить в Москве у своей тети Ани. Впервые я отпускала дочку. Помню проводы на Гомельском вокзале весной сорок первого года. Тетя Аня полюбила мою Лариску, уговорила остаться в Москве, помогла ей, семикласснице, устроиться на работу в детскую больницу. Окончила она и курсы машинисток.

Помню, с какой гордостью читала я первое ее письмо, напечатанное на машинке:

«Добрый день, дорогая и любимая мамочка, Валя, Танюша и Лидочка! Письмо ваше получила в воскресенье. Извините, что давно не писала. Я работаю с 8-го числа, получила первую получку 68 рублей, из них 30 рублей отдала за то, что училась печатать на машинке. В июне я вряд ли смогу приехать. Необходимо еще что-нибудь заработать. Привет всем! Лариса. Москва, 6 мая 1941 года».

И вдруг война! Лариса стала рваться домой, но сюда к нам без пропуска уж не пускали — быстро катил фронт от границы, от Бреста, от Мозыря. Перед самым приходом немцев получила я от дочки последнее письмо. Она писала мне: «Мама! Я хочу помочь чем-нибудь Родине. Окончу курсы медсестер и пойду работать сестрой».

Да, она могла стать сестрой милосердия в госпитале или машинисткой в штабе. Ведь девчонка! И всего шестнадцать лет!..»

Из воспоминаний Валентины Измайловой, ветерана в/ч 9903

«Работаю я участковым врачом Московского противотуберкулезного диспансера № 4, а начала я сознательную жизнь в разведке.

Я была ровесницей Ларисы Васильевой. Вместе работали в детской поликлинике № 15 Октябрьского района. Вместе поступали на курсы медсестер, вместе пытались попасть на фронт. Лариса была рослой, ладной девушкой, храброй и жизнерадостной. И отменная была певунья. Я с ней быстро сдружилась. В августе 1941-го мы работали в военном госпитале, принимали раненых с фронта, таскали их часами на носилках, готовили к операции. Видя страдания раненых бойцов, еще больше хотели попасть на фронт, чтобы отомстить фашистам.