Яков Ершов - Витя Коробков - пионер, партизан

• Название: Витя Коробков - пионер, партизан
• Автор: Яков Ершов
• Издательство: Крымиздат
• Жанр: Детская проза
• Год: 1964

Автор настоящей повести Яков Алексеевич Ершов родился в 1915 г. в семье крестьянина. Юношей работал на Челябинском тракторном заводе. С 1938 г. служит в Советской Армии. Окончил Коммунистический институт журналистики и Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. В годы Великой Отечественной войны участвовал в боях с немецко-фашистскими захватчиками на Карельском и 3-м Украинском фронтах. Выступал в армейских и фронтовых газетах с очерками и рассказами о подвигах советских воинов. За боевые заслуги был награжден орденом Отечественной войны II степени и двумя орденами Красной Звезды. В настоящее время — журналист, военнослужащий.

---

Вот и сейчас, сидя у весело потрескивающего костра, он не вытерпел:

— Савелий Петрович, а вы скоро опять в разведку пойдете? А? Я знаю: в разведку ходить — ужасно интересно. Я с вами пойду.

Дед Савелий повернул позолоченную светом костра голову, спокойно заметил:

— Ты, Виктор, не тараторь попусту. Что значит пойдешь? Здесь, на месте, сначала поучись. Партизан — всегда в разведке, всегда уxo держит востро. Слышишь, вот опять стреляют. Теперь справа больше отдает. А дозорные ничего не сообщают, знака не дают: значит, каратели не нащупали нас еще. Так бьют, в белый свет.

Подошел Петр Донченко, подсел к костру, потянулся за угольком для своей искусно скрученной козьей ножки.

— Привет честной компании. Как, Витя, настроение? Вот верно говорят: гора с горой не сходится, а человек с человеком сойдется. Ведь он меня, можно сказать, выручил, — обратился Петр к деду Савелию.

— Слыхал об этом, слыхал, — отозвался дед, подбрасывая в костер хворосту, старательно отбирая веточки можжевельника и дуба.

— А дружок-то твой, Славка, где? Он ведь меня нашел, — поинтересовался моряк.

— Не повезло Славке, заболел.

— Жаль-жаль. Малый хоть куда, — Донченко потянулся за ведром. — Сходить, видно, за водой. Что-то ключевой захотелось.

Витя вызвался принести воды, взял ведро и, стараясь не греметь им, пошел по тропинке к роднику.

Лагерь просыпался. То там, то тут из шалашей выходили партизаны, потягиваясь спросонья.

Витя свернул с тропинки и пошел напрямик через кусты боярышника. Он уже начал спускаться в овраг, когда заметил на поляне партизана. Человек сидел на старом обомшелом пне, опершись на автомат, и не то задумался, не то дремал. Витя не обратил на него внимания и пошел своей дорогой. Сзади щелкнул затвор автомата. Он обернулся. Тот, на поляне, глядел ему вслед, держа автомат на весу. Глаза их встретились. Витя оцепенел, задохнулся, земля качнулась под ногами. А человек спокойно поднялся и, не торопясь, пошел в лес.

— Стой! Стой! — не своим, визгливым голосом вскрикнул Витя и бросился назад, карабкаясь по крутому склону.

Человек молча шагал к лесу.

— Стой, стрелять буду! — продолжал кричать Витя.

Человек остановился и насмешливо сказал:

— Ты чего разорался? Немцев на лагерь навести хочешь?

Витя опешил, но не сдался.

— Что вы здесь делаете? Кто вы?

Человек ядовито рассмеялся.

— Вот еще, патруль нашелся. Чего это ради мне давать отчет каждому сопляку?

Он повернулся, намереваясь продолжать свой путь.

— Подождите, — опять задержал его Витя, — Я вас знаю.

— Еще бы не знать. Меня весь лагерь знает.

— Нет, — почти прошептал Витя. — Я вас знаю по городу. По Феодосии. Вы были в Феодосии? У вас тогда были черные усы.

Как ни тихо были сказаны эти слова, Вятченко их услышал. Но ни тени смущения не появилось на его окаменевшем лице.

— Что ж, и это уже не секрет, — небрежно бросил он. — Я состоял там в подпольной организации.

— В подпольной? Врете! Вы служили в полиции. Я все знаю и сейчас же скажу деду Савелию.

Вятченко приблизился, мягко ступая, взял Витю за локоть.

— Погоди, — сказал он, пронизывая Витю острым взглядом маленьких колючих глаз. — Так все можно испортить. Ты не знаешь всех обстоятельств. Я теперь вспоминаю тебя. Но Листовничая не все тебе доверяла.

Витя вздрогнул и рванулся из цепких рук Вятченко:

— Пустите!

Но Вятченко крепко держал его.

— Погоди. Я действительно служил в полиции. Но это была конспирация, глубокая конспирация. Понимаешь?

Витя недоверчиво смотрел на шпиона. Вспышка ужаса, вызванная неожиданной встречей, прошла. Он начинал колебаться. Вятченко тотчас же уловил это.

— Вот видишь, как можно ошибиться, — быстро говорил он. — Я работал на Листовничую. А потом мне пришлось уйти в лес, как вам с отцом сейчас. Так-то, парень. Ну, ты беги. За водой, что ли? Беги, а то заболтался я с тобой, а мне лагерь охранять надо. В дозоре я.

Витя еще раз оглядел высокую фигуру Вятченко и стал медленно спускаться вниз, к роднику.

Расставшись с Витей, Вятченко торопливо зашагал к лесу. От недавней уверенности его не осталось и следа. Он был растерян и озлоблен. Этот мальчишка… Выдаст или нет? Пусть даже не поверят, все равно — начнут проверять и дознаются. Черт! Как же он, идиот, упустил такого свидетеля!

Вятченко круто повернул назад, прячась за кустами, спустился к роднику. Мальчишки уже не было. «Ушел, выдаст!» — Он кошкой вскарабкался по склону оврага. Между деревьями что-то мелькнуло. Прильнув к стволу дерева, бандит всмотрелся… «Он!»

Медленно поднял автомат, долго и старательно прицеливался. Тотчас вслед за выстрелом раздался вскрик и шум, словно от падения тела. Вятченко зло усмехнулся и бегом бросился в овраг.

…Витя набрал воды и стал подниматься вверх по извилистой тропке. Где-то совсем близко слышались автоматные очереди. Он уже миновал полянку, когда над самым ухом прожужжала вдруг пуля и, ударившись в ствол молодого дубка, отколола от него щепку. Витя отшатнулся в сторону, подвернул ногу и упал, едва удержав ведро.

Он все-таки расплескал воду, но не пошел снова к ключу. Кто его знает: не настигнет ли там вторая шальная пуля — автоматы не перестают строчить. Деда Савелия у костра уже не оказалось.

— Что так мало? — спросил Донченко, припадая к ведру. — Или тащить тяжело?

— Да нет, — отмахнулся Витя. — Расплескал дорогой. Дед Савелий где?

Донченко оторвался от ведра, вытер рукавом мокрые губы, охотно сообщил:

— Побрел куда-то дед. Спешно побрел. Чудной он, право. Сидел-сидел, молчал-молчал, думал-думал. Потом как вскочит, словно оса его ужалила. «Надо, говорит, поспешать, а то прозеваем». И ушел.

Он посмеялся над дедом и пошел по своим делам.

А Витя сел к огню и стал дожидаться Савелия Петровича. На душе было смутно, тревожно. Что правда и что ложь из того, что наговорил Вятченко и что он сам о нем знает? А не поднимет ли его на смех дед Савелий? «Вот так, — скажет, — разведчик: своего не узнал!» А минуты бежали, и дед не шел, и Витя не мог больше оставаться один со своими сомнениями. Он бросил дубовую веточку в костер, огонь лизнул ее и охватил со всех сторон: если веточка догорит, а Савелий Петрович не придет, он пойдет к командиру и расскажет… Пусть хоть и посмеются — все равно… Пламя весело плясало на веточке, скручивая и ломая ее и постепенно ослабевая. И вот уже только пепел остался, потом дунул ветерок, слизнул и пепел. Деда Савелия не было. Витя решительно поднялся и пошел к командиру.

— Есть кто у дяди Саши? — спросил он ординарца Бочарова, который скучал один у входа в шалаш.

— Занят. Важное дело, — внушительно сказал Бочаров.

— У меня поважнее, — возразил Витя и шагнул к шалашу.

— Погоди! Погоди, слышь! Не нарушай дисциплину, — повысил голос Бочаров и схватил Витю за полу пиджака.

На шум вышел комбриг.

— Что у вас тут? — недовольно спросил он. — Могли бы не затевать возни у самого шалаша.

Витя бросился к нему:

— Дядя Саша, у меня спешное дело! Государственное, честное пионерское, — уверял он.

В голосе его было столько тревоги, что комбриг, пристально посмотрев на мальчика, сказал: «Входи» — и пропустил его вперед.

— Что такое? — спросил командир, усаживаясь на скамью. — Выкладывай!

— Дядя Саша, он шпион! — выпалил Витя. — Он говорит, что не шпион, а я не верю. Путает он меня, а я все равно не верю. Он шпион, он подослан, дядя Саша, не верьте ему. Ни от какой он не от организации, а от фашистов.

— Да подожди, — взмолился дядя Саша. — Кто «он»? О ком ты толкуешь?

— Как кто? Вятченко! Андрей Вятченко! Разве я не сказал? Я же с самого начала сказал.

— Вятченко? — переспросил дядя Саша и повернулся к Савелию: — И он о том же. Да вы что, сговорились?

Дед Савелий, которого Витя в волнении не заметил, пожал плечами:

— Какое там сговорились! Я уж который день сомневаюсь… С самой той разведки. Голову на отсечение даю — нечистый человек. И глаза мутные. Все в сторону так и воротит, боится на людей смотреть. Спросил я тогда: почему часовой тебя пропустил? А он нахально в ответ: «Это мой, знаете ли, секрет. Я пропуск знал». Поди ухвати его, — как уж, вьется.

— Да-а! — размышляя, протянул комбриг. — А у тебя, Витя, что, какие подозрения?

— Да знаю я его, — горячо отозвался Витя. — В городе встречались. Из-за него чуть отца не схватили. И Листовничую он выслеживал, я сам видел!

Витя рассказал все, что ему было известно о Вятченко. Комбриг тут же вызвал капитана Сизова.

— Задержите Вятченко, — приказал он.

Витя с дедом Савелием остались у комбрига. Они провели полчаса в томительном ожидании. Наконец вернулся капитан Сизов.

— Вятченко не нашли, — доложил он. — Весь лагерь обшарили.