Яков Ершов - Витя Коробков - пионер, партизан

• Название: Витя Коробков - пионер, партизан
• Автор: Яков Ершов
• Издательство: Крымиздат
• Жанр: Детская проза
• Год: 1964

Автор настоящей повести Яков Алексеевич Ершов родился в 1915 г. в семье крестьянина. Юношей работал на Челябинском тракторном заводе. С 1938 г. служит в Советской Армии. Окончил Коммунистический институт журналистики и Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. В годы Великой Отечественной войны участвовал в боях с немецко-фашистскими захватчиками на Карельском и 3-м Украинском фронтах. Выступал в армейских и фронтовых газетах с очерками и рассказами о подвигах советских воинов. За боевые заслуги был награжден орденом Отечественной войны II степени и двумя орденами Красной Звезды. В настоящее время — журналист, военнослужащий.

---

— Вот этот, — не задумываясь, сказал Славка. — Смотри, как она фашиста отчитывает.

Витя взял рисунок и написал внизу: «Партизанка Таня». Потом аккуратно сложил лист, запечатал его в большой самодельный конверт. На конверте вывел четким почерком: «Москва, горком ВЛКСМ. Всем комсомольцам от пионера Вити Коробкова». Глянул на Славу, который, явно завидуя, следил за его пером, и, решительно сдвинув брови, приписал: «и Славы Ручкина».

— А как отправим? — спросил Славка, сразу повеселев.

— Отправим, — уверенно ответил Витя. Он надеялся как-нибудь еще попасть в партизанский отряд: А там, он знал, есть связь с Большой землей.

МЫ ТОЖЕ ХОТИМ ПОМОГАТЬ

Обедать не садились. Ждали отца. Он пришел с работы сердитый. Долго умывался в кухне, рассказывая матери о порядках в типографии. Назначенный гитлеровцами начальник ввел унизительные осмотры — докапывался, куда исчезают из типографии незаполненные бланки документов.

И еще новость. Им давно уже объявили о сборе теплых вещей для гитлеровской армии. Сегодня предупредили: кто не сдаст — лишат пайка.

Мать собрала старье — не дарить же фашистам хорошую одежду, — и после обеда Витя с отцом пошли сдавать вещи.

На сборном пункте их встретил полицай Мирханов. Осмотрел, одежду и остался недоволен.

— Что ты рвань принес? — накинулся он на Коробкова. — Лучше не нажил при Советской власти?

— Нажил или нет, не тебе судить, — строго сказал Михаил Иванович. — Все, что осталось, принес.

Он добавил, что теплые вещи собирали уже много раз и все лучшее давно сдано.

— Ладно, помолчи, — сердито буркнул полицай. — Знаю я, как вы сдаете: Припрятали.

Михаил Иванович промолчал. Витя сжал кулаки. Ему было больно и обидно, что отца так унижает какой-то полицай, который и в подметки ему не годится. Отец всегда был сильным, смелым, говорил правду в глаза. А сейчас терпит… Дал бы по загривку этому проклятому полицаю и ушел к партизанам.

Мирханов бросил вещи в угол и сказал, что придет проверить.

На обратном пути Витя продолжал думать об отце. Он давно догадывался, что отец не случайно работает в типографии, что он связан с подпольщиками, с Листовничей. Только почему же он скрывает от него? Почему не доверяет? Все еще видит в нем ребенка?

Они шли вдоль набережной. Моросил холодный дождь. Сердито завывал в подворотнях ветер. Высокие волны с грохотом падали на прибрежные камни. — Взлетали вверх серые брызги. На заборах и афишных столбах пестрели гитлеровские объявления и плакаты. Фашисты хвастались, что скоро возьмут Сталинград. Витя не верил, не хотел верить, но сердце замирало каждый раз, когда заходил разговор о положении на фронте. Выдержат ли наши? Должны выдержать!

Уже у самого дома Витя заметил на каменной ограде выведенный углем знак. Он был похож на маленького бегущего человечка: кружочек, палочка и расходящиеся вниз две палочки. Через несколько шагов знак, повторился.

Витя забеспокоился. Когда они с отцом выходили из дому, человечков не было. Значит, их нарисовали совсем недавно. Что случилось? По придуманной Славкой таблице сигналов бегущий человечек означал тревогу, срочный вызов. Место сбора — развалины крепостной башни. Так они договорились. Понапрасну вызывать не будут. Видимо, кто-то из ребят заходил к Вите, не застал дома и теперь назначал встречу.

Он сказал отцу, что пойдет к Славке, свернул в переулок и пустился бегом мимо базарной площади на взгорье.

В развалинах башни его действительно уже дожидался Славка. Он принес новости чрезвычайной важности. Дело касалось тетки, у которой теперь жил Славка. Собственно против тетки он ничего не имел: она жалела его, не обижала. Но недавно Славка заметил, что из дому стали исчезать отцовские вещи, которые мать оставила сестре на хранение, когда они уезжали в деревню. «Уж не испугалась ли тетка фашистов, не сдает ли теплую одежду? — подумал он. — Недаром зачастил в дом полицай, что живет напротив». На другой день Славка сказал, что уходит надолго к приятелям, а сам спрятался в сенях. И что же увидел? Тетка собрала целый куль теплых вещей и куда-то потащила. Ну, нет! Не выйдет! Славка вылез из своего укрытия и остановил тетку.

— Куда?

Та даже не смутилась.

«Не твое, — отвечает, — дело».

— Ну тут уж я не вытерпел, — рассказывал Славка. — Как, говорю, не мое? Вещи-то чьи? Папкины. Не отдам и все. Они еще совсем новые, а ты их гитлеровцам тащишь. Ну, а тетка смеется мне в лицо. «Дурень, говорит, ты, дурень и есть. Да я их несу доктору Богдановой, Александре Васильевне, за лекарства заплатить».

— Ты понимаешь, Витька, как она выкрутилась, — возмущался Славка. — Верно, она брала у Богдановой лекарства — йод и еще там всякие. Ну, да меня не проведёшь. «Если, — говорю, — к Богдановой, то пойдем вместе». Так и увязался. Пришли к Богдановым. Самой-то дома не было. Вышел ее муж, Николай Петрович, да ты знаешь — высокий такой, худой. Ну, тетка тут же сказала, что принесла вещи за лекарство. А Богданов посмотрел и говорит: «Зачем же так много? Себе-то, — говорит, — оставили?» А тетка взмолилась:

— Вы уж, — просит, — возьмите, Николай Петрович, голубчик. У меня, — говорит, — зять в Красной Армии, а племянник, в партизанах. Вещи теплые, добротные… А ведь там, как вспомню, ветер такой, холода, костра не разведи, боже упаси, обогреться негде… Мерзнут, сердешные.

— Ты чуешь, Витька, — горячо шептал Славка, — о ком это она: «Костра не разведи, мерзнут, сердешные!» Значит, все время она меня за нос водит. Не за йодом она, видно, к Богдановым-то ходит. А вещи, ясно, для партизан собирают.

Витя, расстроенный, молчал. Прозевать такое дело! И почему никто не сказал им? Боятся, не доверяют! Но отчего же доверили ему идти с тетей Марусей в отряд? Ведь доверили же? И как он не догадался, когда тетя Маруся говорила о медикаментах и обещала прислать ваты и йоду, что посылают туда не только медикаменты, но и одежду и продукты!

— И верно, что дурни мы, Славка, — сказал он, наконец, поднимаясь. — Дурни и раззявы.

— А кто ж знал? — оправдывался Славка. — Тетка же ничего не говорила… А что, разве сейчас поздно? Теперь мы знаем, кому сдавать вещи, знаем, что нужно партизанам.

Витя с благодарностью посмотрел на друга.

— Правильно, Славка. Будем и мы собирать! — поддержал он. — Ты молодец, что узнал все. Только не болтать до поры до времени.

Дома Витя долго не мог начать нужный разговор. Он подходил то к отцу, то к матери. Наконец, решился.

— Мама, говорят, в городе теплую одежду для партизан собирают. Ты слышала?

— Поговаривали женщины… Да ведь опасное это дело.

— У нас в типографии тоже такой слух идет, — вмешался отец. — Будто продукты и вещи собирают по квартирам и тайком в лес отправляют.

— Папа, давайте и мы, — горячо стал убеждать Витя. — Там ведь негде взять. А мы обойдемся, нам не так они и нужны.

— Да ведь не знаешь, куда нести, — колебалась Виктория Карповна.

Витя не выдержал.

— Я знаю, мама! К Богдановым носят. Будто за лекарства платят. Мы бы со Славкой…

— Мысль верная, — поддержал отец. — Ребят можно послать.

Витя понял это как окончательное разрешение. Вместе с матерью они стали разбирать сундук, где были сложены теплые одежда и обувь. Витя сразу же ухватился за ватный пиджак.

— Куда такой, — заметила мать, — куцый, да нескладный — в нем только за дровами ездить.

Но Витя по-своему оценил качества стеганки:

— Отдай ватник, мамочка. Папа его вовсе не носит. А там, знаешь, как пригодится — Куда удобнее, чем пальто да шуба. Уж я знаю…

Мать не возражала, и Витя отложил стеганку в сторону. Вскоре прибежал Славка. Он принес фуфайку и шерстяной свитер. Витя осмотрел фуфайку.

— Не годится, — твердо сказал он.

— Почему это? — запротестовал Славка. — Она теплая.

— Теплая? А это что? Дыра. И вот, на локте. Куда ж ты ее суешь? Да еще и женская. Засмеют.

— Это я у тетки стащил, — признался Славка.

— Ну и тем более неси назад, — проворчал Витя, рассматривая свитер. Он оказался целым.

Вася Марков принес теплые отцовы носки. Юра Алехин добыл немного сухих Фруктов Володя Житков — шесть бинтов и пузырек с йодом. Все завязали в два узелка, и Витя со Славой пошли к Богдановым.

Ребятам открыл Николай Петрович. Прищурившись, он настороженно оглядел их.

— С чем пожаловали, молодцы?

Витя подтолкнул Славку вперед, положил узел на пол.

— Мы к Александре Васильевне, — сказал он.

— Должен вас огорчить, ребята, — ответил Богданов. — Ее нет дома.

— Ну, тогда мы к вам. Нам все равно, — тут же перестроился Витя.

— Да, да, к вам, — подтвердил Славка, опасаясь, как бы их не выпроводили.

Перебивая друг друга, ребята стали объяснять, зачем они пришли. Витя развязал узел и достал ватник.