Наргиз Асадова - Братья. История масонства в России

• Название: Братья. История масонства в России
• Автор: Наргиз Асадова
• Жанр: Публицистика

Цикл передач «Братья», прозвучавших на радиостанции «Эхо Москвы» в 2009–2010 годах.

Масоны, братство вольных каменщиков… Кто они? Откуда они взялись в России, чем занимаются и к чему стремятся? Почему, несмотря на то, что их обвиняли в самых коварных заговорах, к ним принадлежали многие достойные и выдающиеся люди в России и во всем мире? Какое влияние они оказали на историю России? Почему масонские знаки стали неотъемлемой частью нашей жизни?

Гость передачи — доктор теологии и филологии Леонид Александрович Мацих.

Ведущая — Наргиз Асадова.

---

Л. МАЦИХ: То, о чем вы говорите, Наргиз, это так называемая история кровавого навета — это обвинение евреев в ритуальных убийствах. Это очень давняя история.

Н. АСАДОВА: Использовали ее и здесь, в этом случае.

Л. МАЦИХ: Да. К сожалению, в России эта история дожила аж до XX века, а некоторые пытаются реанимировать и в XXI-м. Это применялось в Средневековье достаточно широко, а потом было отвергнуто как дикий, невероятный и чудовищный поклеп. Никаких таких обрядов, разумеется, нет и это чистый навет. Это именно навет.

Ему, конечно, противостоял и Слиозберг. Он, кстати говоря, при попытке еще одного кровавого навета, знаменитого дела Бейлиса в Киеве в 1912 году, он тоже выступал консультантом и главой коллегии адвокатов, хотя непосредственно защищал Грузенберг и другие этого Менделя Бейлиса. Но он очень жестко всегда выступал против раздувания истерии как внутри еврейства мессианской истерии, ожидания, что мессия, спаситель придет, вот, завтра, коммунистической истерии, так и против истерии антиеврейской и такой, вот, средневеково-фанатичной. Он был человеком европейского воспитания, европейского свободомыслия. Всякий фанатизм ему претил.

Н. АСАДОВА: Да. Наш сегодняшний герой Генрих Слиозберг успел поработать и в Думе.

Л. МАЦИХ: Да, он работал в Думе, он был депутатом Думы, входил в Мариинский дворец. Там любопытная сцена была у стен Мариинского дворца. Один депутат сказал другому: «Подумать только! Есть специальная фракция евреев. Да раньше их не пустили бы не то, что на порог, а на улицу соседнюю». А другой сказал ему: «Голубчик, так, ведь, времена-то изменились. Вы смотрите не только на часы, но и на календарь». Прекрасный диалог, его зафиксировал один из бытописателей петербургских. И это очень хорошо корреспондируется с общим духом нашей сегодняшней передачи — времена изменились.

Н. АСАДОВА: Знают ли нынешние жители Санкт-Петербурга, что находилось в начале XX века в Мариинском дворце? Об этом наша улица.

КОРРЕСПОНДЕНТ: О Мариинском дворце, если судить по ответам, петербуржцам известно очень и очень мало. Большинство опрошенных без труда назвали, где он находится. Правда, далеко не все смогли назвать имя дочери Николая I, в честь которой и был назван дворец. Павел и житель Петербурга знает только о том, кто сейчас работает в этом здании.

СЛУШАТЕЛЬ: Знаем, что сейчас там законодательное собрание. А историю самого дворца — нет.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Ученик одной из городских гимназий Александр Петров без труда назвал место, где находится Мариинский дворец. Однако, он не сразу вспомнил имя архитектора.

СЛУШАТЕЛЬ: Он находится на Исаакиевской площади, перед ним синий мост. Архитектор — Штакеншнейдер? А, Штакеншнейдер построил мою школу.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Наталья Иванова, врач по профессии отметила необычную для того времени строительную особенность.

СЛУШАТЕЛЬ: Мариинский дворец построен был для дочери. Полагаю, была инвалидом, потому что там были специальные пандусы построены, чтобы можно было возить на коляске, и строился он для дочери Николая I.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Сказать точную дату или хотя бы приблизительную оказалось сложной задачей для многих.

СЛУШАТЕЛЬ: Это Николая II или Николая I дворец.

СЛУШАТЕЛЬ: Мы из Калининграда, так что мы ничего не слышали.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Некоторые по этой причине отказывались даже представляться.

СЛУШАТЕЛЬ: О самом дворце не знаю ничего, к сожалению. Все собиралась сюда на экскурсию. Мне стыдно просто, что я не знаю.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Другие, как, например, девушка Настя пообещали обязательно, придя домой, изучить историю вопроса.

СЛУШАТЕЛЬ: Сам дворец знаем, где он находится, но про историю его ничего не знаем. Сейчас думаем. Начало XX века, как он связывается с Мариинским? Нет. Стыдно, что не знаем.

КОРРЕСПОНДЕНТ: В целом же, можно сказать, что у большинства опрошенных жителей и гостей северной столицы знание о Мариинском дворце ограничивается тремя предложениями — для кого и когда был построен, какое учреждение находилось в нем в советское время и кто работает сейчас в этом здании. Что же касается значения в политической жизни начала XX века, то лишь немногие вспомнили картину Ильи Репина «Торжественное заседание государственного совета». Среди них Нонна Русакова, которой Мариинский дворец запомнился прежде всего тем, что когда-то она носила туда жалобу.

СЛУШАТЕЛЬ: Там было заседание Госсовета. Да, там картину Репин писал в этом зале. Ну, я там жила все время в центре. Только заявление носила, жалобу. А так — нет, не пускали же туда. Он закрытый был, Ленгорисполком там, ведь. Кто туда пустит?

КОРРЕСПОНДЕНТ: Если резюмировать, то ни о государственном совете, ни о том, когда и кем он был создан и уж тем более, о том, какие решения принимались в залах Мариинского дворца в то время, ни один из опрошенных на улицах Петербурга сказать не смог.

Н. АСАДОВА: Ну, вот такой опрос. По-моему, вполне себе живой и интересный.

Л. МАЦИХ: Вполне нормальный, да. Люди, вообще, мало обращают внимания на некие политические события. Они значимы только для самих политиков. Для людей гораздо важнее, скажем, дата первого поцелуя, не говоря о более значительных событиях в личной жизни, чем воспоминания о том, какой был состав Думы, кто был премьер-министром. Это большинство нормальных людей не помнит — это уже удел потом историков и политологов.

Но Слиозберг был человеком общественным большую часть своей жизни. Он занимал столь высокое общественное положение и статус его и в еврейской общине, и в русском обществе был столь велик, что он просто не мог уклониться от этих обязанностей. Но к чести его сказать, он никогда и не пытался. Он, что называется, нес свой крест. И он, не считаясь с временем, героически выполнял свою роль, как он ее понимал, защитника обиженных и защитника бесправных, которые не знают своих прав. Он эти права им толковал, и он на исполнении этих прав по закону всегда настаивал.

Н. АСАДОВА: Ну что? После Октябрьской революции 1917 года Генрих Слиозберг был арестован, в заключении он провел до 1920 года и дальше эмигрировал сначала в Финляндию, потом во Францию, где, собственно, и вступил в великое множество разных лож масонских, и, в частности, был активным членом зарубежной русской масонской ложи. Что это за такая русская масонская ложа?

Л. МАЦИХ: Тут надо с самого начала, Наргиз. Во-первых, он в заключении был по принципу леопардовой шкуры — его то выпускали, то опять сажали. В конце концов, он понял, что от него не отстанут. Он, ведь, рассчитывал на здравый смысл большевицкой власти, но понял даже он, что это невозможно.

Он же апеллировал к прав. Никаких правовых оснований задерживать его не было. Но он понял, что торжествует бесправие, произвол, который называется у них «революционная целесообразность». И он решил уехать, и он убежал.

Оказавшись в Париже, он тут же развернул общественную деятельность, и список организаций, в которые он вступил, огромен и очень впечатляет, и везде он был на передовых позициях. Ну и разумеется он продолжил свои масонские искания и вступил во множество лож. Причем, его везде звали именно как хранителя традиций, как знатока законов. Масоны, ведь, очень дорожат буквой закона.

Н. АСАДОВА: Преемственностью.

Л. МАЦИХ: Преемственностью. Для масонства чрезвычайно важно строжайшее следование, скажем, букве ритуала. В этом плане более надежного хранителя буквы закона чем Слиозберг трудно было найти.

Н. АСАДОВА: Он был мастером в этих ложах? Или в каких он вообще ложах был мастером?

Л. МАЦИХ: Он не был мастером стула ни в одной, но везде занимал достаточно значительные посты. Он был надзирателем, или как по-масонски говорят, стражем закона. В некоторых он был казначеем, в иных он занимал другие видные посты. Но помимо ложи, о которой вы сказали, он же был членом ложи Капитул Астрея — это очень высокого ранга ложа, и должность он занимал там значительную.

Н. АСАДОВА: А, кстати, она до сих пор существует?

Л. МАЦИХ: Она существует до сих пор, да. И в ложе Гамаюн, и в ложе Гермес, и в ложе Лотос, и в ложе Фивы. И кроме того, это же все ложи, которые мы перечисляем — их можно перечислять еще долго — это все ложи Великого Востока Франции, которые, как мы говорили, находились в некоей оппозиции с древним принятым обрядом шотландского масонства. И венцом его масонской карьеры, если угодно, было то, что ему предложили вступить в ложу Шотландское совершенство. То есть даже, как бы, люди из иного лагеря, противоборствующего оценили его неподкупность, его масонское совершенство, его эрудицию и его умение всегда быть максимально полезным в любом деле, куда его привлекали. Вот, он даже здесь — он умудрился примирить разные лагеря. Вот, вся его жизнь — это попытка найти компромисс, попытка сделать так, чтобы закон объединил людей, чьи интересы изначально конфликтны. Скажем, работодатель и работник, еврей-арендодатель и крестьянин, фабрикант и, скажем, городской пролетарий. Вот, он пытался людей примирить. Он полагал вполне искренне, что закон может людей объединить. Это великая идея, если вдуматься. И на самом деле, правовое общество, о котором так много говорят в Европе и Америке, это именно то, к чему вел Генрих Борисович Слиозберг.