Евгений Красницкий - Отрок. Ближний круг

• Название: Отрок. Ближний круг
• Автор: Евгений Красницкий
• Жанр: Боевая фантастика

Казалось бы: что такое несколько рядов черточек и закорючек расположенных на желтовато-сером листе? Ну, обозначают они буквы славянского алфавита, придуманного много лет назад монахами Кириллом и Мефодием, ну, складываются они для знающего грамоту в слова и предложения… Но вот, окажется этот листок в руках сотника, и примут на свои спины строевые кони привычную тяжесть всадников и ратного железа, и останутся стоять у ворот женщины, провожая взглядами отцов, мужей, братьев, осеняя их в спину крестным знамением или шевеля губами в наговоре, отводящем беду от защитника и кормильца, от сыночка-кровиночки, от лады ненаглядного. А потом, где-то там, куда унесли ратнинских мужей боевые кони, вырвутся из ножен клинки, изогнут тугие плечи луки, и уставятся смертельными жалами копья в других кормильцев, кровиночек и ненаглядных.

Всего несколько строк, а сколько людских судеб они могут изменить!

---

— Так раненые же… — Растеряно пролепетал Мотька.

— А что, до тебя у нас раненых лечить было некому? — Дед был безжалостен так же, как и Матвей со своими пациентами. — Как же это мы обходились без мудрого лекаря Матвея? — Дед немного помолчал и добавил уже более мирным тоном: — Смотри, Матюха, тех, кто о себе слишком много воображает, жизнь бьёт очень сильно. И не дай тебе Бог…

Жизнь, видимо, решила подтвердить правоту сотника Корнея немедленно, даже не дожидаясь окончания его речи. Кто-то сильно толкнул снаружи дверь, спиной к которой стоял Мотька, и ученик лекарки получил такой подзатыльник, что едва устоял на ногах.

— Не стой в дверях. — Отстранив рукой Мотьку, в горницу вошел Алексей. — Звал, дядя Корней?

— Давно уже. — Ворчливо откликнулся дед. — Где тебя носит, Лёха?

— Так сам же велел хозяйства бунтовщиков посмотреть, дядя Корней. Пока все четырнадцать дворов обошел, пока все посмотрел…

— Пива нигде не видел? — Перебил дед. — У нас-то кончилось.

— Нет, не видел.

— А клюквы моченой, капусты квашеной?

— Вроде была клюква. — Алексей удивленно посмотрел на деда. — А для чего?

— Да для него. — Дед кивнул на Мишку. — Матюха сказал, что лечебно будет.

— Ну, так я пошлю кого-нибудь.

«Вот так — в чужих домах, не спрашивая хозяев. Разбойничьи навыки не забываются… Женщины собирали, замачивали, может, берегли для чего-то или для кого-то, а этот придет и заберет. И полезет Вам, сэр, в глотку эта клюква?»

— Дядя Леш, не надо. — Попытался возразить Мишка. — Обойдусь я.

— А-а, оклемался, старшина? — Алексей, видимо только сейчас заметил, что Мишка пришел в себя. — Раз лечебно, значит, надо! И не спорь!

— Деда, давай, хоть, сначала с людьми решим… Ну, чтобы не на глазах у них, что ли… мне же в горло не полезет… отнятое.

— Еще один святоша, ядрена Матрена! Нет, Лёха, все с ума посходили, все до одного!

— Отнятое? — Алексей хмуро глянул на Мишку, потом повернулся к деду. — Это, что ж? Михайла нас с половцами равняет?

Дед ничего не ответил, и Алексей снова обратился к Мишке:

— А если бы заговорщики верх над нами взяли, думаешь, так же, как ты скромничать стали бы? А ты представь себе, старшина, что мы тут все зарезанные лежим, а они в наших сундуках и кладовках роются! Что? Неверно говорю?

— Не знаю. — Буркнул Мишка. — А только мы не заговорщики и равняться на них нам не пристало.

— Может нам еще и повиниться перед ними, что зарезать себя не дали сонных? — Алексей снова оглянулся на деда, ожидая его поддержки, но дед по-прежнему молчал. — Да по обычаю мы их всех вырезать можем, и никто нас за это не попрекнет!

— Могли. — Негромко произнес дед.

— Что? — не понял Алесей.

— Могли. В ту же ночь. А теперь уже не можем. — Дед огладил бороду и выпрямился, показывая, что собирается высказать окончательное решение, оспаривать которое не позволит никому. — В ту же ночь, не останавливаясь, порубить всех подряд — могли. Но только в том доме, где нам сопротивлялись. А теперь может быть только суд и казнь, если есть вина. Суд уже был — я со стариками все обговорил. Вины на семьях нет…

— Но они же знали, что мужики нас убивать идут! Дядя Корней, они же все всё знали!

— И мы знали! Мужи всё решили меж собой оружием, бабы здесь ни причем! — Дед утверждающе пристукнул кулаком по лавке, на которой сидел. — Я приговорил: семьи заговорщиков изгнать, чтобы и корня их тут не осталось, но люди этому воспротивились. Сейчас мы тут должны сами решить: что теперь делать? Сами, потому, что никто другой за нас наше решение исполнять не станет. Бунт еще не окончен, нам сопротивляются, хотя уже и без оружия. Надо решать! Для того я вас и позвал. Где Лавруха шляется? Сколько его еще ждать? — Дед глянул на Матвея, все еще стоящего столбом у двери, и приказал: — Матюха, быстро Лавра сюда!

Мотька вышел и в горнице повисла тишина. Мишка прикрыл глаз и постарался расслабиться — разговор предстоял нелегкий.

«Значит вот о чем дед со мной посоветоваться хотел! Специально Машку поторапливал, чтобы вдвоем остаться, да Роську черти принесли. Теперь все будет сложнее — посоветоваться не получится, а Алесей с Лавром меня не очень-то и послушают.

Алексей просто не знает, что я необычный пацан, не было случая удостовериться. Относится он ко мне, хоть и с симпатией, но как к четырнадцатилетнему мальчишке, соответственно отнесется и к тому, что я скажу. А Лавр… Тут, теперь, вообще все сложно стало».

Отношения с Лавром у Мишки, в последнее время, не то, чтобы испортились, но о прежней близости времен конструирования косилки и «лечения» тетки Татьяны не приходилось и вспоминать. Все как-то пошло наперекосяк. Косилка оказалась мертворожденным детищем. То ли технологии XII до требований к столь сложному механизму не дотягивали, то ли Мишка чего-то недодумал, но дело не пошло. Ножи быстро тупились и «зажевывали» траву, а вся конструкция уже к концу первого дня работы так разболталась, что впору было разбирать механизм и собирать его заново.

Да ладно бы косилка! В конце концов коса-литовка показала себя прекрасно и «портфель заказов» у Лавра был полон. Гораздо больше Мишку беспокоило другое. Попавшись на адюльтере, Лавр начал, хоть и неявно, избегать общения с племянником. То ли совесть заела, то ли опасения, что Мишка в наказание напустит какую-нибудь порчу — возьмет, к примеру, и сделает импотентом.

В свете выводов, сделанных Мишкой по поводу незащищенности ЗДЕШНИХ людей от воздействия виртуальной реальности, более вероятной представлялась вторая версия.

«Если он действительно боится колдовского возмездия с моей стороны, то, рано или поздно, это может произойти и само собой. И попробуйте, сэр, тогда докажите, что Вы здесь не причем. Вот попал, блин, правильно говорят: „Ни одно доброе дело не остается безнаказанным“. Он же, даже если ничего скверного не случится, возненавидит меня только за один свой собственный страх!»

— Михайла, ты как? — Алексей заботливо склонился к мишкиной постели. — Дядя Корней, может не будем парня мучить, пойдем в другом месте поговорим?

— Михайла, ты как? — Повторил вслед за Алексеем дед.

Мишка, по тревожному тону деда, понял, что нужен сотнику, как говорится, позарез. По-видимому, тот не мог сам найти достойного выхода из сложившейся в селе ситуации. Решение уже было принято и озвучено, отступать Корнею было некуда, но против этого решения выступили достаточно серьезные силы: староста, обозный старшина и один из десятников. Самое же скверное заключалось в том, что исполнение решения затягивалось уже в течение нескольких дней — явная слабость, демонстрируемая сотником.

— Все хорошо, деда, не беспокойся, просто мне вставать пока не надо, а так — все хорошо.

— Ну-ну. Кхе… — Дед внимательно, словно ожидая какого-то знака, всмотрелся в лицо внука. — Хорошо, значит… Ну и ладно.

Мишка повел глазом в сторону Алексея, а потом выставил подбородок в сторону двери. Дед сигнал понял правильно.

— Лёха, чего это ни квасу, ни Лавра? Сходи-ка, шугани их всех там, долго мне ждать-то?

Как только Алексей вышел, дед сразу же взял быка за рога:

— Что надумал, книжник?

— Деда, — торопливо заговорил Мишка — Нинея одну умную вещь сказала. Мы же уже сотню лет местных девок замуж берем, получается, что Ратное, считай, со всем Погорыньем в родстве. Представь себе, что мы — просто самый сильный род в округе.

— Ну и что?

— Есть же старый обычай, когда негодную жену отправляют обратно к родителям. Не по-христиански, конечно, но портить отношения со всей округой нам сейчас никак нельзя. Надо отпустить местных баб с честью. Не на одной телеге, а со всем имуществом, сколько забрать с собой смогут. Проводить до дому и еще отступного какого-нибудь дать.

— Кхе… Обычай есть, верно… Ладно, переговорю с Нинеей, может, подскажет чего. А с бунтарями как?

— А нету никакого бунта, деда. Тебе не грубили, не угрожали. Бабам, которые в Ратном родились, идти некуда — родни в округе нет. Аристарх и пятый десяток тебе сами выход подсказали — тех, кого возьмут на поруки, можно не выгонять. Твое дело: принять поручительство или не принять, да условиями его обставить.

— Кхе. Это верно — тем, кто здесь родился, быть изгнанными — смерть. — Дед на некоторое время задумался. — Поручительство, говоришь…

«Действительно, смерть. ЗДЕСЬ одиночки почти не выживают. За спиной обязательно должен кто-то быть: или род, или князь, или боярин, или какая-нибудь община. Тому, за кого некому заступиться, есть только две дороги — смерть или рабство».

— Только, деда, поручительство от одного человека принимать нельзя. Или от десятка ратников, или от обоза…

Договорить Мишка не успел — вернулся Алексей. Пропустил в горницу холопку несущую кувшин с квасом и сообщил: