Ариадна Громова - В Институте Времени идет расследование

• Название: В Институте Времени идет расследование
• Автор: Ариадна Громова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1973

При загадочных обстоятельствах погибает один из сотрудников Института Времени. Следствию никак не удается установить, почему и каким образом это произошло. Дело в том, что разгадка находится вне круга наших обычных представлений.

В этом остросюжетном романе содержится также немало интересных сведений из области физики, криминалистики, психологии.

---

Странное все же чувство — видеть самого себя отдельно от себя. Это ведь совсем не то, что отражение в зеркале. Отражение точно повторяет тебя, каков ты есть в данный момент: и движения твои повторяет, и гримасы, и улыбки. А тут — я сижу, а он стоит, и одет он совсем иначе… А кстати, одет он… ну, Аркашенька, погоди, сейчас мы все выясним, вдвоем-то мы тебя живо определим!

Борис Стружков… Вот ты какой, оказывается, если смотреть на тебя со стороны! Неужели такой? Честно говоря, я был о себе несколько лучшего мнения… То есть я всегда знал, что красавцем меня не назовешь. Это Аркадий у нас типичный красавчик, а я — так, середнячок, ничего выдающегося. Но все же… и брови что-то чересчур мохнатые, и глаза слишком хмурые, и… ну неужели я такой широкий, почти квадратный?! Плечи как у гориллы, и загривок соответствующий. Из-за этого даже кажется, что я ростом не вышел, а ведь мой рост — метр восемьдесят два. Поменьше, чем у Аркадия, но все же…

Тут я заметил, что Борис оглядывает меня, потом переводит взгляд на себя и морщится, недовольно и растерянно. Ах, ну да! Ведь он на два года старше! Однако… неужели меня за два года так разнесет? С чего бы это? Но спрашивать неудобно. Потом выясним…

А думаем мы с ним, наверное, одинаково. И потом, содержание памяти у нас ведь идентично! Я вдруг сообразил, что этот, старший, Борис знает обо мне все, решительно все, за исключением того, что произошло на линии II между двадцатым и двадцать третьим мая 1974 года. Все он знает, и все он помнит, что надо и что не надо… конечно, и те, чепуховые, в общем-то, казусы, о которых я всячески стараюсь забыть… Ах, чтоб тебе!

Я все старался разглядеть, есть ли у этого Бориса шрам на левой ладони, тонкий красноватый шрам, — это меня угораздило собственным кинжальчиком порезаться года два назад… Красивый такой кинжальчик, откуда его привезли, не помню, и служит он мне в основном для разрезания бумаги. Борис шевельнул левой рукой и словно нарочно показал мне шрам. Я начал побаиваться, что Борис будет отвечать мне моими же словами, если уж наши мысли и ощущения так совпадают. Но мы ведь даже не совсем похожи по внешности, и возраст все же разный!

Наконец Аркадию надоело созерцать, как мы молча таращимся друг на друга, и он решил взять инициативу в свои руки. Он лениво помахал прутиком и сказал, как рефери на ринге:

— Брек, Стружковы. Разойдитесь по углам. Засчитываю вам обоим поражение.

Я раздраженно повернулся к нему, и другой «я», как по команде, сделал то же самое. Аркадий захихикал.

Нелегко было заговорить с самим собой, но я это сделал.

— Ты не будешь возражать, если я его двину? — спросил я Бориса и сам удивился, до чего деревянный и скрипучий у меня голос.

Борис судорожно глотнул и тоже неестественным, срывающимся голосом ответил:

— Приветствую… вполне… и присоединяюсь.

Хорошо хоть слова у нас разные!

Аркадий откинулся на спинку скамейки и выставил вперед ногу.

— Ну, вы, поосторожней! — воскликнул он, встревоженно следя за нашим приближением. — Тоже мне, сиамские братья-разбойники!

Он размахивал своей длинной ножищей, не подпуская нас к скамейке.

— Я зайду сзади, — предложил второй Борис уже спокойно и деловито. — Зайду сзади и схвачу его за уши, а ты хватай ногу и тяни на себя, понял?

Аркадий мигом вскочил, перемахнул через скамейку и, отбежав к дереву, драматически завопил:

— Сдаюсь! Вас много, а я один!

Мой двойник повернулся ко мне, хищно и весело скаля зубы.

— Простим, что ли, злодея? — спросил он.

— Пускай раньше покается! — ответил я.

Вот теперь Борис-76 мне даже нравился. Глаза у него азартно блестели, лицо раскраснелось, оживилось. И потом, когда он двигался, то не казался излишне плотным — просто такой вот здоровенный, крепко сбитый парнюга, мускулы так и перекатываются под тонким серым свитером… Тут я поймал насмешливо-одобрительный взгляд Бориса и слегка покраснел, ощутив, что сам тоже поигрываю мускулами и, наверное, тоже раскраснелся… Ну да, вот и волосы щекочут лоб — видно, так же растрепались, как у него.

— Да ты, я вижу, вошел во вкус! — сказал Борис. — Так разыгрался, что даже чувство реальности потерял. Вообразил, что Аркадии способен каяться! Уж поверь мне, как другу…

— Как самому себе, — поправил я.

— Верно! — с некоторым испугом согласился Борис. — Как самому себе… хотя к этому, понимаешь, трудновато привыкнуть.

— Еще бы! — сочувственно сказал я.

Я и то удивлялся железной выдержке этого Бориса — он не охал, не ахал и даже с вопросами не лез, хотя соображал во всей этой истории наверняка еще меньше, чем Аркадий. Впрочем, может, у них здесь уже запросто гуляют в гости к самим себе? Нет, вряд ли: тогда Борис встретил бы мое появление совсем иначе. Начал бы уточнять детали: мол, откуда ты и как? А то ведь он травмирован крепко и даже не пытается это скрыть. А не расспрашивает в основном из самолюбия: старается до всего своим умом дойти, без посторонней помощи. Ну, это уж мой характер, узнаю…

Интересно, что же он может сообразить? Допустим, что Аркадий ему ничего не сказал и сам он тоже ничего не знает. Вроде бы не может он ничего не знать, — неужели Аркадий все эти два года молчал? А если все-таки? Тогда у него сейчас в мозгах такая каша!

— Какое трогательное зрелище! — ехидничал Аркадий, снова развалившись на скамейке. — Единение широких масс Стружковых! Стружковы всех времен и миров, соединяйтесь!

— Заткнись на секунду, остряк-самоучка! — сказал Борис-76, а потом, смущенно улыбаясь, повернулся ко мне. — Все! Сдаюсь… И так и сяк ломаю голову, пытаюсь понять, откуда ты взялся, и не могу. Данных не хватает. Ведь этот умник ничего мне вообще не сказал. Ты же знаешь, как он обожает эффекты. Влетел в лабораторию на сверхзвуковой скорости, весь мокрый, дико посмотрел на меня, сказал: «Выходи в сквер через десять минут, дело есть!»

— и тут же испарился… Ты — оттуда?

Он повел головой куда-то вверх. Так! Он думает, что я из будущего. Значит, здесь еще не знают о возможности путешествий во времени? А как же Аркадий? Он-то пришел к нам из этого времени! Он один это все сделал, втайне ото всех? Или он все же не из этого времени? Из другого 1976 года? Правда, в институт он прошел бойко, и Борис его вроде признает. Но апломба у Аркадия всегда хватало. А на розыгрыше с Юрием Матвеевичем и Зоей я его поймал как миленького.

Впрочем, кто его знает, Аркадий, может, просто делал вид, что поддается на розыгрыш: хотел меня «уточнить».

— Ты из будущего? — уже не так уверенно переспросил Борис.

Аркадий хмыкнул. Борис оглянулся на него:

— Ну чего хмыкаешь? По-человечески сказать не можешь? Где ты его встретил-то? Ты поэтому и на работу опоздал?

Я взглянул на Аркадия: он небрежно развалился на скамейке, насмешливый, самоуверенный. Значит, это все же «здешний» Аркадий? Нет, немыслимо!

— Ты меня не спрашивай, — сказал Аркадий, — я и сам не все понимаю. Ты вот его спроси, поговори с ним как Стружков со Стружковым. И учти: этот подозрительный тип уверяет, что он из прошлого…

Борис резко повернулся ко мне:

— Это правда?

— Да вроде бы… — ответил я.

— Как же это? — растерянно спросил Борис.

— Вот и я тоже не вполне соображаю, — снисходительно сообщил Аркадий.

— Не вполне?! — возмутился Борис. — А я вот ничего не соображаю, абсолютно ничего!

— Естественно… У меня все же это устройство, — Аркадий уважительно притронулся пальцами к своему лбу, — работает чуть получше.

Если это «здешний» Аркадий, то у него, пожалуй, есть основания для самодовольства: уж очень он здорово разобрался в моих чертежах. Либо он все это откуда-то знал, либо… Тут я снова начал сомневаться в том, что он — «здешний».

— Ну ладно, — хмуро сказал Борис, — допустим, ты — гений. Но я-то простой хронофизик. И я не гордый. Пускай мне кто-нибудь объяснит, что к чему и почему, я только спасибо скажу.

Он сел рядом с Аркадием и вопросительно уставился на меня. Аркадий достал сигарету, похлопал себя по карманам в поисках спичек, потом что-то припомнил и досадливо поморщился.

— Ах ты! Значит, это я там их выбросил… — пробормотал он. — Ребята, у вас ни у кого спичек нет?

У «здешнего» Бориса спички почему-то нашлись… Курит он, что ли? Но это соображение прошло по самому краешку моего сознания: меня заинтересовали слова Аркадия о спичках. Заинтересовали и смутно встревожили.

— Где — там? — спросил я. — Где ты их выбросил?

Аркадий вдруг разозлился.

— Да тебе-то что? — огрызнулся он. — Пустой коробок был, понятно? Я его сломал и выбросил… Чего цепляешься?

Я-то знал, чего я цепляюсь и чего он злится! Я будто снова увидел вчерашний вечер; увидел, как я стою, прижавшись к стене, у площадки боковой лестницы и слышу голос Аркадия, а потом — странный хруст, будто ломается спичечный коробок…

Неужели это и есть тот самый Аркадий?!

Но тогда… тогда он потрясающе блефует! Ведь Борис даже не сомневается в том, что это «его» Аркадий. Я и сам в это почти поверил, несмотря на все, что знаю. А где же тогда настоящий «здешний» Аркадий? Или именно «здешний» и побывал у нас? Да нет, это невозможно — он тогда отклонил бы линию и вернулся бы в измененный мир, где уже есть «свой» Аркадий.