Ариадна Громова - Кто есть кто (фрагмент)

• Название: Кто есть кто (фрагмент)
• Автор: Ариадна Громова
• Жанр: Научная Фантастика

---

ну, естественней, что ли. И наглядней... А тут - человек во времени, да вдобавок еще и сам... ну, изобрел машину времени!"

Изобретатель машины времени и первопроходец хроноса выглядел довольно-таки невесело, это Линьков сразу отметил. Лицо у него было серое, осунувшееся, глаза воспаленные, и держался он как-то скованно, будто не знал, на что решиться и куда идти.

- А, здравствуйте... - тоже скованно и неловко пробормотал Линьков. Вы, значит, пришли?

Стружков будто бы и не заметил нелепости этого вопроса. Он мотнул головой, словно отгоняя какие-то свои мысли, и медленно, нехотя проговорил:

- Да... пришел вот... А вы... вы со мной хотите говорить?

Линьков удивленно посмотрел на него.

- Нет. Я, собственно, к Шелесту. Но с вами мне, конечно, поговорить хочется!

Я вам домой только что звонил, кстати...

- Звонили? Мне? - Борис хмурился, точно стараясь что-то сообразить. Погодите, я что-то не пойму... Почему же вы звонили?

- Как то есть почему? - изумился Линьков. - Вы записку оставили... ну, насчет перехода, а потом не являетесь...

- Не понимаю... Как это: потом не являюсь? - растерянно сказал Борис. А куда делась записка... и журнал с расчетами?

- Шелест забрал, - объяснил Линьков, с недоумением глядя на него, - Вас же не было утром, мы пошли в лабораторию:

- Ах, ну да... Значит, Шелест знает. И вы... А еще кто?

- Не знаю. Шелест, по-моему, созывает небольшое совещание по этому поводу.

Он Чернышева при мне вызывал и еще кого-то. Но пока у него ученый совет заседает. Кстати, надо его известить, что вы здесь, а то он вас ждет не дождется...

- Я опять не понимаю, - тоскливо проговорил Борис. - Как это он может меня ждать? И вы тоже, говорите, звонили, искали... Ах, ну да! Вахтер сказал, наверное? И вы догадались? Неужели можно было догадаться...

- С вахтером я потом поговорил... Сначала Шелест подсчитал по расходу энергии, что камера не только ушла в прошлое, но и вернулась назад с полной нагрузкой... примерно соответствующей вашему весу.

- Понятно... - протянул Стружков. - А вы, значит, в хронофизике ориентируетесь?

- Пришлось отчасти разобраться, - суховато ответил Линьков, слегка обидевшись. - И ваши лекции не пропали даром...

- Мои лекции? - искренне удивился Борис. - Я никогда лекций не читал! Ах да, вы, наверное, имеете в виду разговоры... - Он осекся и замолчал.

"Да что ж это с ним? - недоумевал Линьков. - Может, все же при переходе что случилось? Все-то он перезабыл..."

- Не кажется-ли вам, - светским тоном сказал Линьков вслух, - что вести разговор в коридоре несколько неудобно? Почему бы нам не посидеть в вашей лаборатории? Ведь у вас есть ключ.

Борис явно не пришел в восторг от этого предложения.

- Мне бы надо к Шелесту... а потом... - пробормотал он.

- Так ведь Шелест сейчас занят, - возразил Линьков. - Я звонил Тамаре:

ученый совет непредвиденно затянулся, там какое-то каверзное дело...

- Каверзное дело? А, это, наверное, они с Туркиным возятся... задумчиво отозвался Борис, - Ну, ладно... только действительно сообщить надо Шелесту...

- Да, я сейчас же из лаборатории позвоню! - заверил Линьков.

В лаборатории окно было распахнуто, ветер шелестел бумагами на столе и в выдвинутом ящике.

- Это я тут хозяйничал... - смущенно пояснил Борис.

"Интересно, почему это он сначала сюда кинулся, а потом только к Шелесту собрался? - раздумывал Линьков. - Про записку спрашивал... Что ж, он только теперь сообразил, что ее лучше бы ликвидировать?"

- У меня к вам целая куча вопросов накопилась, - сказал он, положив трубку после разговора с секретаршей Шелеста. - Можно я по порядку?

- Пожалуйста, - досадливо морщась, сказал Борис. - Только я вряд ли смогу...

Лучше бы с Шелестом сначала... Вам трудно будет понять...

- А я все же постараюсь, - невозмутимо возразил Линьков. - Да и вопросы будут не такие уж сложные. Значит, вопрос первый: вы говорили с Берестовой о том, что она видела вас в окне лаборатории вечером двадцатого мая? И что вы ей сказали на это?

- Что же я мог сказать? - смущенно проговорил Борис.- Я... ну, я ведь там действительно был...

Линьков даже растерялся - очень уж легко и просто Борис признался, что лгал все эти дни, лгал изощренно, артистически.

- Выходит, что о смерти Левицкого вы знали еще двадцатого мая? - жестко спросил он.

- Ну... можно сказать, что двадцатого...- подумав, ответил Стружков.

- И знали, почему он... умер?

- Да... знал... Поэтому я и... - Он осекся и замолчал.

Линьков ошеломленно уставился на него. Да что ж это, он теперь во всем сознается, и без особого смущения, словно это был дружеский розыгрыш! С ума он сошел, что ли?

- Тогда уж давайте по порядку, - мрачно предложил он, протирая очки. Как вы попали в лабораторию? Неужели через проходную?

К его удивлению, Борис вяло улыбнулся, словно услышал не очень удачную шутку.

- Нет, через проходную мне было бы трудновато, - с оттенком юмора сказал он.

- Я прямо сюда, в лабораторию...

- Как это прямо в лабораторию? - удивился Линьков.

Борис посмотрел на него тоже с удивлением.

- Да вот... - Он кивнул на хронокамеру. - Как же еще?

Линьков совершенно сбился с толку. Не зная, как дальше вести разговор, он уцепился за хронофизические проблемы:

- Но ведь если вы путешествовали в прошлое, вы не могли вернуться назад! То есть если вы там выходили из хронокамеры. А вы, я знаю, выходили!

- Выходить-то я выходил, - сказал Борис. - Но тут есть одна закавыка...

боюсь, что вы не поймете, это уже тонкости... Лучше бы нам сразу к Шелесту, и вы бы тогда послушали...

- Воля ваша,- сдержанно сказал Линьков, уязвленный этим упорным пренебрежением к его способностям в области хронофизики. - Но Шелест вам тоже вряд ли поверит. Всего час назад он втолковывал мне элементарную хронофизичесную истину, что раз вы вернулись, значит, из камеры не выходили и никаких действий в прошлом не совершали.

- Что касается действий, - медленно проговорил Борис, - то действий я, пожалуй, никаких особых не совершал... Мне кажется, я и не должен был отклонить мировую линию... Хотя... ах, я, дурень! Ну, конечно...

У Линькова в голове какая-то неприятная пустота образовалась от всей этой дикой путаницы, от этих нелепых ответов, совершенно между собой не согласующихся. О каком двадцатом мая, собственно, говорит Борис? Ведь если он попал туда через хронокамеру, то речь идет уже не о том "нормальном"

двадцатом мая, с которого начинается в здешнем мире дело Левицкого, а о возвращении в прошлое. А это совсем другой коленкор! Но как же тогда могли его видеть Нина и Чернышев? Видели раньше, чем он там побывал? Опять нарушение причинности! Линьков рассердился и решил взять быка за рога.

- Вот что, - сухо сказал он. - Расскажите, пожалуйста, что конкретно вы делали вечером двадцатого мая?

Борис вздохнул и досадливо поморщился.

- Н-ну... что... - Он запинался на каждом слове. - Увидал Аркадия... на диване... Хотел вызвать "Скорую помощь:

- Почему же не вызвали?

- Телефон, понимаете, не работал, - растерянно сказал Борис. - Я побежал в зал хронокамер...

- Лаборатория Чернышева ближе... - заметил Линьков.

- Я не знал, что Чернышев еще в институте... - пробормотал Борис. Вернее, не сообразил, растерялся.

- Ну, хорошо, побежали вы в зал, - скептически сказал Линьков, - и что же дальше?

- А там телефон тоже не работал! - криво усмехаясь, ответил Борис, Представляете мое положение? Я совсем растерялся!

- Так растерялись, что на все махнули рукой? - с нескрываемой уже насмешкой спросил Линьков.

Его злила эта бездарная, нелепая ложь. Злила - и опять-таки удивляла. Три дня Борис Стружков лгал виртуозно, ни на секунду не вышел из роли, а теперь не может сочинить хоть относительно правдоподобную версию, путается, противоречит себе самому...

Но Бориса возмутила эта насмешка, и он заговорил без прежней вялости.

- То есть как это махнул рукой?! - почти крикнул он. - Да вы что? Я затем, что ли, в прошлое лез? Я обратно побежал, в лабораторию. Мне вдруг страшно стало, что, пока я бегаю, Аркадий умрет... Он ведь совсем как мертвый был! - упавшим голосом сказал Борис. - Я пульс никак не мог нащупать... и дыхания не слышал... И вот тут я голову совсем потерял! Сначала решил в проходную бежать... Потом в окно высунулся: думал, может, кто пройдет по улице, я закричу, мне уже все равно было, пускай меня видят, пускай что угодно! Но никого не было...

- А Нина? - невольно спросил Линьков.

- Нину я не видел... может, она раньше проходила, еще до того, как я бегал вниз... Ну, в общем, я начал бестолково метаться из угла в угол... Стыд и позор, конечно, что я так растерялся... Но, понимаете, я-то рассчитывал, что попаду туда часов в шесть-семь вечера, а почему-то меня перебросило так поздно, почти в одиннадцать... и Аркадий уже умирал! Я к этому не подготовился как-то... и потом телефоны эти проклятые... ведь надо же!

- Действительно... - отозвался Линьков, уже без насмешки.

Он не знал, что и думать: рассказ Бориса звучал теперь гораздо более правдоподобно... "Э, за счет интонации! - вдруг обозлившись, решил он. Опять он в роль вошел, вот и все. А сочиняет по-прежнему чушь. Взрослый парень, и знал ведь все это заранее, - с чего бы он так уж растерялся?"