Владимир Машков - Как я был вундеркиндом

• Название: Как я был вундеркиндом
• Автор: Владимир Машков
• Издательство: "Юнацтва"
• Жанр: Детская проза
• Год: 1982

Как школьник Сева Соколов сопротивлялся намерениям родителей и бабушки сделать из него вундеркинда…

---

— Мне тоже, ты славный мальчик, — услышал я, когда пробирался по тёмному коридору.

— Передайте привет Юле, — крикнул я на прощанье.

Сколько я занимался — всего ничего, а столько снега намело во дворе.

По-разбойничьи свистела позёмка, снег норовил забраться мне за шиворот, но я ничего не видел и не слышал.

— Вышло, вышло, — распевал я во всё горло. — Вышло, получилось… Ай да Гриша, молодец!

Ночью мне приснились гуси.

Они были ощипаны и пели противными голосами, ужасно фальшивя, песню про самих себя. А на них с печалью глядела бабуся. Я внимательно присмотрелся. Так это же не бабуся, а Валентина Михайловна!

ПРОНИЦАТЕЛЬНЫЙ ВЗГЛЯД

Перед дверью квартиры, где жил Лев Семёнович, решимость покинула меня. Сперва я летел как на крыльях. Удачи в плавании и музыке, когда мне так ловко удалось обвести вокруг пальца моих учительниц, вдохновили меня на новые проделки.

Но едва я очутился перед дверью квартиры Льва Семёновича, как заколебался. Я знал, что дипломаты — проницательные люди, что они видят человека насквозь. От их взгляда ничего не ускользает. Ну и что с того, что Лев Семёнович на пенсии? Проницательность с годами только возрастает.

Я подумал, что даже Гришу Лев Семёнович раскусил бы с первого взгляда. Не удалось бы Грише провести старого дипломата.

Но стоило мне вспомнить Гришу, как в ушах моих зазвучал его ехидный голос:

"Ну чего трусишь, вундеркинд? Дело движется как по маслу! Ещё усилие — и ты вольный человек".

И я нажал на кнопку звонка. Как всегда, дверь отворил сам Лев Семёнович. Сперва он поинтересовался моим здоровьем и, удостоверившись, что оно вполне благополучное, осведомился о здоровье моих родителей, а также бабушки и дедушки, поинтересовался, как они переносят эту странную зиму, когда то минус, то плюс, то мороз, то оттепель.

Я самым подробным образом, как того и требовал Лев Семёнович, поведал о здоровье своём и всех моих родных. А потом спросил, как себя чувствует Лев Семёнович, на что мой учитель, как всегда, произнёс:

— Здоров дух, здорово и тело.

Лев Семёнович снял с меня пальто и шапку и провёл в узкую комнату, где мы обычно занимались.

Как всегда, сперва учитель попросил меня почитать. Я откашливаюсь, прочищаю горло. На меня нападает страх. Едва я начну читать, он меня раскусит.

Я приступаю к чтению. Я произношу все буквы подряд. А кто знаком с английским языком, тот знает, что нет ничего ужаснее для английского, как читать букву за буквой. Потому что по-английски написано, например, шесть букв, а произносится всего четыре, остальные же просто для красоты. Если же читать все буквы подряд, то получится какой-то другой язык, а не английский.

Мне удалось прочесть всего три предложения, как Лев Семёнович остановил меня:

— Стоп!

Старый дипломат принялся внимательно изучать моё лицо. "Включил свой проницательный взгляд", — догадался я, и у меня всё внутри оборвалось.

— Будьте добры, молодой человек, откройте, пожалуйста, рот, — попросил Лев Семёнович.

Орлиный нос старого дипломата едва не залез в мою распахнутую пасть.

— Закройте, пожалуйста.

Я закрыл и посмотрел на Льва Семёновича. Учитель выключил свой проницательный взгляд и крепко задумался.

— Попробуйте ещё разок сначала, — снова попросил Лев Семёнович.

Снова буква за буквой я заскрежетал по странице.

У Льва Семёновича на сей раз хватило терпения только на две строчки.

— Минуточку, молодой человек, — он положил свою руку на мою и вновь впился в меня проницательным взглядом.

Этого я уже вынести не мог и поник головой.

Учитель одобрительно похлопал меня по руке.

— Всё ясно, — воскликнул Лев Семёнович с неожиданной бодростью.

Ну вот, он меня и раскусил. А что тут раскусывать? У меня такое произношение, как будто я первый раз в жизни читаю по-английски. Не то что старый дипломат с проницательным взглядом, тут каждый человек догадается, что я отчаянно вру.

Ужасно стыдно! А во всём виноват Гриша. Если бы я его не послушался, ничего бы не произошло.

Вот говорят: ему было так стыдно, что он готов был сквозь землю провалиться. Я бы с удовольствием провалился сквозь пол, чтобы очутиться этажом ниже и не видеть обиженного Льва Семёновича.

— Яснее быть не может, — повторил учитель. — У нас был длительный перерыв в занятиях. Сперва хворал я, потом болели вы. Произошла, как говорят спортсмены, растренировка.

Я кивал, соглашаясь с каждым его словом.

— И этот длительный перерыв привёл к тому, — продолжал, воодушевляясь, Лев Семёнович, — что ученик совершенно забыл всё, чему его учили.

Я поднял голову и посмотрел на учителя. Что он хочет этим сказать?

— Значит, — радостно объявил Лев Семёнович, — знания ученика были поверхностными, им не хватало глубины. А кто сему виной? Естественно, учитель, то есть ваш покорный слуга…

Не вставая, Лев Семёнович развёл руками и склонил голову.

— Нет, не вы, — вырвалось у меня.

Лев Семёнович мягко улыбнулся:

— Молодой человек, вы славный мальчуган. Вы бесконечно добры ко мне, но долгие годы жизни научили меня, не страшась, смотреть правде в глаза.

— Я вам сейчас расскажу всю правду, — я решил, будь что будет, открою учителю, как стал обманщиком.

— Не утешайте меня, молодой человек, — не дал мне говорить учитель.

Лев Семёнович поднялся и достал с книжной полки томик, на котором золотом сверкали английские буквы.

— Это моя любимая книга — Шекспир, — воскликнул учитель. — Я не расставался с ней нигде, куда ни забрасывала меня судьба. Позвольте мне, молодой человек, на прощанье прочитать вам монолог Гамлета, принца датского, из трагедии Уильяма Шекспира. Я хочу, чтобы вы унесли с собой музыку и красоту великого творения…

Лев Семёнович раскрыл книгу, откинул немного назад голову и прочитал первую строчку:

— То be or no to be…

"Быть или не быть…" — перевёл я, но больше переводить не мог. Потому что был захвачен тем, как читал учитель. А он читал так, как никогда ещё не читал. Слова сверкали, смеялись, плакали, сталкивались друг с дружкой, взрывались, разили наповал, погибали, воскресали и снова звали на бой.

Когда чтение окончилось, я долго не мог опомниться. Учитель закрыл книгу и молча стоял, держа её в руке.

Наконец я поднялся и спросил:

— Я пойду?

— Да, да, разумеется, — очнулся и Лев Семёнович.

В прихожей учитель помог надеть мне пальто и поинтересовался:

— Могу я вас, молодой человек, попросить об одном одолжении?

— Я сделаю для вас всё, — выпалил я.

— Спасибо, — улыбнулся одними глазами Лев Семёнович. — Спросите, пожалуйста, у бабушки, в какой день и в котором часу она могла бы меня принять.

— Спрошу, — пообещал я. — А зачем?

— Я заранее вам благодарен. — Не отвечая на мой вопрос, учитель пожал мне руку своей сухонькой крепкой рукой. — Всего вам хорошего. О наших совместных занятиях и о вас, молодой человек, я сохраню самые добрые воспоминания.

— Я тоже, — быстро сказал я и поспешно закрыл за собой дверь.

Когда я очутился на улице, у меня на душе скребли кошки. Ну что я натворил! Обманул такого замечательного человека…

Да, о чём он хочет поговорить с бабушкой? Наверное, о том, что со мной заниматься нет смысла…

Так это же здорово! Выходит, я и от английского избавился.

Всё идёт как нельзя лучше. Трёх учителей я одолел. Остался последний — А-квадрат. Крепкий орешек, ничего не скажешь…

Ладно, справимся!

КРЕПКИЙ ОРЕШЕК

— Гриша, — восхищённо протянул я, — я никогда не думал, что врать так легко… То есть врать трудно, но люди легко верят, когда им врёшь…

Встретившись с Гришей, я живописал моему другу, как я избавился от трёх учителей.

Гриша ни капельки не удивился, только слегка надулся от гордости.

— Что я тебе говорил!

— Остался последний — А-квадрат, — сообщил я и хвастливо добавил: — С ним я легко разделаюсь. Я у него целыми днями картинки в книжках разглядываю и совсем не занимаюсь математикой.

— Вообще-то, матеша — ценная наука, — осторожно заметил Гриша.

— Да ты что! — удивился я, что мой друг пошёл на попятную. — Со всеми расставаться, так со всеми! Вспомни, как сам меня уговаривал…

— Ты прав, — без особой охоты согласился Гриша.

Мы распрощались, и я отправился к А-квадрату.

На этот раз опоздал я. Явился к концу занятия. И, не дав кандидату опомниться, с места в карьер сказал, чтобы он позвонил бабушке и заявил, что никаких математических способностей у меня нет и в помине, а потому нет смысла попусту тратить его (А-квадрата) время и её (бабушкины) деньги.

Выслушав мою тираду, А-квадрат рассмеялся мне прямо в лицо:

— И не подумаю.

— Но я же у вас ничего не делаю, — растерялся я. — Книжки только листаю.