Гюнтер Фляйшман - По колено в крови. Откровения эсэсовца

• Название: По колено в крови. Откровения эсэсовца
• Автор: Гюнтер Фляйшман
• Издательство: ООО «Яуза-пресс»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0066-7

«Meine Ehre Heist Treue» («Моя честь зовется верностью») — эта надпись украшала пряжки поясных ремней солдат войск СС. Такой ремень носил и автор данной книги, Funker (радист) 5-й дивизии СС «Викинг», одной из самых боевых и заслуженных частей Третьего Рейха. Сформированная накануне Великой Отечественной войны, эта дивизия вторглась в СССР в составе группы армий «Юг», воевала под Тернополем и Житомиром, в 1942 году дошла до Грозного, а в начале 44-го чудом вырвалась из Черкасского котла, потеряв при этом больше половины личного состава.

Самому Гюнтеру Фляйшману «повезло» получить тяжелое ранение еще в Грозном, что спасло его от боев на уничтожение 1943 года и бесславной гибели в окружении. Лишь тогда он наконец осознал, что те, кто развязал захватническую войну против СССР, бросив германскую молодежь в беспощадную бойню Восточного фронта, не имеют чести и не заслуживают верности.

Эта пронзительная книга — жестокий и правдивый рассказ об ужасах войны и погибших Kriegskameraden (боевых товарищах), о кровавых боях и тяжелых потерях, о собственных заблуждениях и запоздалом прозрении, о кошмарной жизни и чудовищной смерти на Восточном фронте.

---

— Сколько автоматов МП-40? — спросил он.

Те, кто был вооружен автоматами, подняли их вверх.

— Сколько винтовок? Сколько снайперских? У кого остались гранаты? Сколько у нас фаустпатронов? Кто военврач? Кто радист?

Тут я поднял руку.

— Вы! Ко мне!

Я занял место рядом с шарфюрером. Обозрев наш пестрый боевой состав, я заметил страх на лицах солдат. И от души надеялся, что шарфюрер не заметит моего.

— Рассчитайсь! — скомандовал он.

Так как я стоял первым от него, то начал с себя.

— Первый!

Расчет завершился, выяснилось, что нас 36 человек.

— У вас взвод? — спросил шарфюрер.

Я ответил, что да, и он велел мне отобрать семерых бойцов. Потом поделил 27 оставшихся человек на 3 группы по 9 человек с расчетом, чтобы на каждую группу приходилось примерно одинаковое количество пулеметов, автоматов и гранат. В этот момент где-то наверху бухнул взрыв, и в следующую секунду угрожающе затрещал потолок.

— Будь трижды неладны эти русские! — рявкнул наш шарфюрер.

Невозмутимо развернув карту, он стал изучать ее, время от времени делая пометки карандашом. Мы стояли и вздрагивали от каждого нового взрыва.

— В северо-западной части города расположена водонапорная башня, — сообщил он. — Вот она и будет нашей целью. 1-му взводу добраться до нее и удерживать до нашего прибытия. Радисту взобраться наверх, оттуда выяснить местонахождение наших танков и артиллерии.

Мне стало не по себе от такого задания.

— Так, задача вам поставлена. Выполняйте!

По лицу Крендла я уже понял, что он сейчас скажет. И тут же зажал ему рот. Мне была знакома эта гримаса, она всегда предшествовала фразе о том, что, дескать, я — снова мишень для русских. Я это и без него знал.

Взводы через служебный вход вышли во двор универмага. Проулок, которым мы пробирались, чудом уцелел в этом аду. Два взвода повернули налево, а один пошел следом за нами направо. В шуме боя мы сумели разобрать, как кто-то из гражданского населения завопил: «Немцы! Немцы!» Уж это словечко нам было знакомо. Видимо, они решили таким образом сообщить о нашем передвижении красноармейцам.

Взвод, шедший с нами, повернул на запад, мы же продолжали двигаться на север, проскакивая узкими переулками, пока не набрели на груду развалин, когда-то бывшую домом. Напротив на другой стороне улицы стоял другой дом, крыша его была охвачена пламенем. Дверь и окна были высажены взрывом. Если смотреть оттуда, где мы находились, оба окна располагались по левую сторону от двери, и станковый пулемет русских вел огонь по улице как раз из ближнего к двери окна. Лихтель через прицел снайперской винтовки пытался рассмотреть, кто сидел за пулеметом, но никак не мог справиться с резкостью.

— Они нас не видели, — заявил Брюкнер.

— Но непременно увидят, стоит нам только подняться, — предупредил шарфюрер.

— Что же, будем торчать здесь, пока бой не кончится? — с улыбкой спросил Крендл.

— Не бойся, не будем, — успокоил его Алум, разглядывая протянувшуюся в западном направлении улицу.

По ней неторопливо полз танк «Т-34», из пулемета обстреливая дорогу впереди себя.

— Ложись! — крикнул Бизель.

Я едва заметил дымный след гранаты, пущенной в нас из гранатомета из дома напротив. Граната, упав на мостовую, взорвалась. Над головой просвистели осколки. Тут же жутко завопил Штотц — кусок бетона угодил ему в левую ногу, точнее, в лодыжку.

— Танк выискивает, по кому бы стрельнуть, — в ужасе заорал Лихтель.

«Т-43», остановившись, стал поворачивать башню прямо на нас.

— По моему приказу бросаем гранаты в дом напротив! — крикнул шарфюрер. — Внимание! Приготовиться!

Мы вытащили фарфоровые пуговки взрывателей.

— Кидайте!

Мы бросили гранаты в дом, и это заставило пулеметный расчет укрыться. Потом перебежали булыжную мостовую. Тут русские танкисты засекли нас. Штотц продолжал стоять нагнувшись, пытаясь вытащить попавший в ногу бетонный обломок. Поняв, в чем дело, я подбежал к Штотцу и на глазах у русских танкистов стал вытаскивать его. Тут же мне на помощь бросился наш шарфюрер, и мы все же справились с осколком бетона. Сапог Штотца был белым от бетонной пыли, камень расплющил стопу. Опомнившись, я потащил за собой Штотца и шарфюрера — надо было уходить от наползавшей на нас русской «тридцатьчетверки». Танк открыл огонь вслед нам. Уже выбегая на булыжную мостовую, я услышал, как по каске полоснул осколок снаряда. Впрочем, мне было не до этого — нужно было думать, как выжить. И тут — чистый идиотизм — мне почему-то вдруг жутко захотелось спать. Однако мой внутренний голос подсказывал, чтобы я смывался отсюда поскорее. «Мама! Я не могу больше бежать! Я устал», — ответил я моему внутреннему собеседнику.

Шарфюрер вместе со Штотцем, подхватив меня под мышки, потащили за собой. Штотц, позабыв о раненой ноге, умудрялся вести огонь по русским из зажатого в правой руке автомата, а левой тащить меня вперед. Потом я постепенно стал приходить в себя — попадание в каску и удар при падении на каменную мостовую на какое-то время почти лишили меня сознания. Едва я успел спасти от огня танкового орудия шарфюрера со Штотцем, как буквально в следующую минуту они спасли меня.

Штотц едва ковылял из-за изуродованной стопы, каждый шаг доставлял ему жуткую боль. Но он упрямо шагал вперед, не отставая от взвода.

Пройдя несколько улиц, мы увидели, как русский бронетранспортер промчался через перекресток, потом, резко затормозив, развернулся и стал из пулемета обстреливать нас. Мы, кое-как отстреливаясь, поспешили укрыться в полуразрушенном здании. Прикинув возможности, мы убедились, что ни гранатами, ни автоматным огнем русский броневичок не взять, а фаустпатрона нам не досталось. Передняя стена дома была снесена, но свесившийся сверху кусок бетона закрывал огромный пролом. Экипажу броневика ничего не стоило обнаружить нас, и, определив по звуку, что машина приближается, мы бросились по ступенькам наверх.

Когда броневик стал поливать огнем первый этаж здания, мы уже неслись через анфиладу комнат второго. Во фляжку с замерзшей водой ударила пуля, у моих ног замелькали фонтанчики. Добежав до конца дома, мы один за другим стали прыгать вниз через пролом в стене. Штотц, дойдя до пролома, нерешительно посмотрел на нас. Он понимал, что ему ничего не оставалось, как прыгнуть. Тут снова раздался выстрел — выпущенный из русского броневика снаряд обрушил кусок стены противоположного дома. Шарфюрер схватил Штотца за руку, и они вместе ринулись вниз. И тут я услышал дикий, душераздирающий крик. Я сначала даже не понял, кто так ужасно вопит. Оказалось, Брюкнер — никого кроме нас с ним здесь уже не было, все успели выскочить. Взору моему открылось леденящее душу зрелище: из ран на животе наружу вываливались дымящиеся кишки Брюкнера.

— Ты давай, иди отсюда, — совершенно чужим, полным потусторонней, запредельной тоски голосом произнес он. — А я уж я никуда не пойду, здесь останусь.

Брюкнер растерянно перебирал кишки пальцами. Виду него был, как у ребенка, случайно сломавшего любимую игрушку. По лицу его текли слезы.

— Бог ты мой! — вымолвил он. — Ты только посмотри, что они со мной сделали.

Я слышал, как наш взвод перестреливается с русским броневиком на улице, и понимал, что нам в этой схватке не выстоять.

— Пойдем, — сказал я, изо всех сил стараясь говорить спокойнее. — Пошли, сейчас найдем тебе санитара.

Брюкнер недовольно надул губы.

— Не-ет, — протянул он слабеющим голосом.

И тут вдруг посерьезнел, будто приняв важное решение.

— Нет, — неожиданно твердо произнес он. — Я останусь здесь. А ты иди.

Руки его как плети повисли вдоль туловища. Он часто дышал.

Откуда-то снизу раздался голос Лихтеля.

— Кагер! Брюкнер! Где вы там запропастились? Давайте сюда!

— Может, их убили! — крикнул Бизель.

Брюкнер со странной улыбкой кивнул, потом глаза его закатились, и он, шумно выдохнув, упал. Брюкнер был мертв.

Глава 16 . Сошествие в ад

Выскочив на улицу, я сразу же увидел Крендла и Бизеля. Окружив броневик, они давили на психику экипажу, стуча по броне машины оружием. Башня беспорядочно вращалась, стараясь отыскать их, но без особой пользы — оба оставались неуловимы. Броневик не мог вести огонь, что обеспечило возможность нашим товарищам из 2-го взвода продвинуться дальше по улице на север. Крендл швырнул гранату под правое колесо броневика и тут же отбежал, укрывшись за кормой. От взрыва толку было мало, вывести броневик из строя не удалось, зато он дал нам время укрыться за огромной кучей битого кирпича, перекрывшей проезд через улицу, из-за нее машина не могла отправиться вдогонку за нами.

— Слушай, а где Брюкнер? — спросил Крендл.

И тут же по моему лицу понял все, хотя я ни слова не сказал.

Алум вместе с шарфюрером были у какого-то здания в трех кварталах впереди и пытались определить, как быстрее добраться до водонапорной башни. Чуть ближе я увидел Лёфлада и Лихтеля, которые несли Штотца.