Татьяна Моспан - Партия в преферанс

• Название: Партия в преферанс
• Автор: Татьяна Моспан
• Жанр: Детектив

---

Ленька возмутился.

— Ладно, батя, вспомни, сколько сам грешил да сколько мать слез пролила. Я мальчишка был, а до сих пор перед глазами стоит, как ты на неё с вилами набросился, когда слово поперек сказала. Может, потому и умерла раньше времени. В тебя я, батя, такой кобель уродился.

Как раненый медведь заревел Сыч.

— Во-он! Вон отсюда, и чтобы я тебя… Сын, которого выростил, на ноги поставил, меня попрекает! Мать болела много, вот и умерла раньше времени, работа в крестьянском хозяйстве тяжелая. Не тебе меня судить.

Поговорили, называется…

Сейчас, вспомнив об этом, Леонид скривился. Зря на него родитель нападает. Он, конечно, его выростил, и дом новый помог построить. Не дом — домину. Обставлял хоромы сам Леонид.

Отец сказал тогда:

— На мебеля сами скопите, а то жить не интересно будет.

Сами… Тяжело самим-то было. Ленька злился, куда папаша деньгу копит. Прессует он их, что ли? Сначала боялся, что женится на молодухе. Хоть и в возрасте, дедом давно стал, да крепкий, как пень. Ведет правильный образ жизни, лишнего не пьет, на земле трудится, а это тоже силы прибавляет. Но нет, отец жениться и не помышлял. Ленька прямо у него спросил об этом.

Старый Сыч изумился:

— Я из ума ещё не выжил.

Егора Сычева все жадным считали, ничего мимо себя не пропустит. Ленька знать не знал, сколько у него денег, таился отец от сына. Когда внезапно грянула павловская денежная реформа, вот тогда все и прояснилось.

Старик прибежал, как сумасшедший, лица на нем не было.

— Пятидесятирублевые купюры, говорят, срочно меняют. По списку. Ограниченно.

Он дышал, как загнанный волк.

— А тебе какая печаль? — отозвался Леонид, спокойно попивая чаек. — Я у тебя в долг недавно просил, ты сказал, денег нет.

— Дурак, — взвыл Егор. — У меня все сбережения в пятидесятирублевых купюрах.

Ох, и побегал тогда Леонид Сычев! Всех баб своих привлек. Все до последнего полтинника обменял. Ну и скопидомный у него папаша, прямо как центральный банк!

Именно тогда он взял батьку за горло и заставил раскошелиться на машину.

Сыч упирался, как мог.

— Баб своих возить? Не дам денег. Разобьешь по пьянке.

— Уж лучше по пьяни разбить, да пожить в свое удовольствие, чем в чулке деньги сгноить.

Галина тоже просила за мужа: пить меньше будет.

Папаша со скрипом согласился.

Ленька как в воду смотрел. Грянула демократия, денежки превратились в ничто. Батька на реформы не жаловался, значит, успел реализовать кровно нажитое. Несколько раз в столицу мотался, хотя раньше его туда на аркане не затащишь. Ленька дурных вопросов не задавал надо, папаша сам скажет. А ведь сколько людей тогда лопухнулись, понадеялись на государство! Сам видел, как благим матом орал мужик, подорвавший здоровье на Севере. Вернулся, думал, обеспечил себя и детей, а вот те хрен! «Позаботилось» о нем государство. Сельский житель, не то что городской, он привык деньги по углам распихивать. Если они у него, конечно, есть.

Нет, зря на него отец рычит, польза от Леньки есть. Кто перед августом 98 года подсказал, что в рублях капиталы хранить незачем. Отец ничего не сказал, но в город, знает Ленька, ездил. Ученый стал. Интересно, сколько у него в загашнике накоплено? Не узнать. Внучку дед любит да и к Галине хорошо относится. Придет время, все ему, Леньке, достанется.

Не ожидал младший Сыч, что отец настолько серьезно отнесется к его рассказу.

— Вчера, говоришь, Кольку Першина видел, а сегодня гость Доронькиных в Москву звонил?

— Он и вчера звонил.

— Эх, парень, боюсь, как бы не поздно уже было…

Крепко задумался старый Сыч. События большой давности встали у него перед глазами.

Знал он, знал, что Пимен имеет при себе немалые деньги. Многие про то в деревне догадывались. Да только как те деньги достать? Егорка Сычев стал присматриваться к Гришке-дурачку, старшему сыну Пимена. Заведет его к себе, угостит и начинает выпытывать.

— Знаешь, где у батьки деньги упрятаны?

Дурак мычит только и знай себе сахар трескает. Сколько ему Егорка сладостей скормил! И все без толку. Пробовал самогоном угощать. Тот совсем чумовой становился.

Однажды все-таки сумел его пронять. Увидел, как дурак на соседскую девку смотрит, и начал его подзуживать:

— Принеси денежку, к девкам поедем. Девки во какие… — Он разводил руки в стороны. — Ядреные.

Гришка, сходя с ума, закатывал глаза.

— Найди денежку у батьки. Где они у него, в сундуке, да?

— Да, да, — кивал дурачок и смеялся от радости, очень уж ему хотелось к девкам поехать.

— А ты тот сундук гвоздиком поковыряй. Вот так, вот так, — Егор, вертя большой гвоздь перед носом, показывал, что надо делать с замком.

В конце концов Гришке удалось обмануть бдительность Пимена, он принес Сычу пачку двадцатипятирублевых купюр, украденных у отца. Егор тогда обалдел от радости. С первой попытки такая добыча… Поговаривали, что у Пимена и золотишко имеется. Но про золотые монеты с дураком разговаривать было бесполезно. Ладно, решил, может, в другой раз ещё чего притащит.

— Мало принес, этого не хватит.

Он продолжал обрабатывать дурака.

Но Гришка денег больше не носил и жаловался на отца. Видно, Пимен вовремя хватился и перепрятал захоронку. Гришку стали держать под замком, а потом и вовсе в дурдом спровадили. Однажды он убежал и притащился домой. Как дорогу нашел, непонятно, говорили, несколько суток в лесах скрывался. Пимен его в дурдом не отправлял, при себе оставил, но из виду не упускал. Под замком держал.

Егор пробовал подкатиться к дочерям Пимена. Но это было бесполезно. Маня его не понимала. А Полина… Долго потом Сыча мороз по коже пробирал, когда вспоминал про старшую дочь старообрядца.

Полину бесноватой в Ежовке называли и боялись.

— Опять выкликать начала, — шептались старухи, когда Полину «забирало».

Понять, что у неё в голове, невозможно, то как нормальная и ходила, и говорила, а то становилась хуже Маньки.

Подкараулил её Егор, стал, как и Гришку, посулами сманивать. Она головой кивала, вроде как соглашалась с ним. А потом такую карусель устроила, не обрадовался, что связался.

Однажды слышит, жена орет не своим голосом. Зашел в огород, а там, батюшки мои, что понаделано! Середина лета, а лук весь выдернут и на грядках лежит. Еще перо зеленое. Чеснок зимовой — то же самое. Жена — в голос.

— Заткнись, дура! — приказал ей.

Она, тихонько воя, обрезала лук и плакала. В деревне оставить крестьянина без урожая не решится даже самый злобный человек. Ругаться друг с другом ругались, но до такой пакости дело никогда не доходило.

Промолчал тогда Егор. Кому пожалуешься?

А потом Полина чуть дом не сожгла и его самого. Вот тогда он пошел к Пимену.

Да, помотала ему нервов эта дура, никаких денег не захочешь. Егорка после этого и думать про клад забыл. Слышал краем уха, что пацан Першиных ночью в Выселки шатался, это уже после смерти Пимена было. Вроде искал там что-то.

Казалось, что та старая история забылась навсегда, а вот поди ж ты, нет. Все помнит. Сейчас как только услышал от Леньки про появление Першина и доронькинского дружка, сразу будто что в сердце толкнуло. Маня-то Першина, бабка Кольки, с Пименом в большой дружбе была. Может, и сообщил ей что старый перед смертью.

Сыч опять задумался. Больно времени много прошло с тех пор. Если было что брать, давно бы уж откопали. Глаза Егора подернулись поволокой. Кто знает, кто знает… Непросто все было в той истории. Чуял он сердцем, что не взял никто Пименова клада. А у него на деньги нюх особый. Так и Ленька его считает.

— Значит, так, — приказал он сыну. — С гостя Доронькиных глаз не спускай. И поинтересуйся, зачем сюда Першин заявился. Очень может быть, что эти хлопцы не зря приехали. На Выселки надо бы заглянуть. Не забыл дорогу?

— Нет. А на Выселки-то зачем?

— Затем, — обрубил Егор.

— Не найду я один усадьбу, батя, заросло там все.

— Заросло, — передразнил старик. — Ладно, вместе туда на мотоцикле прокатимся.

Сыч, приложив руку к глазам, взглянул на солнце.

— Хорошо бы сегодня съездить, да боюсь, дождик натянет, а у меня сено не убрано, да ещё бычка к ветеринару вести собрался, договорились уже.

— Завтра сгоняем.

Егор вздохнул. Хороший хозяин, он не мог оставить хозяйство без присмотра.

На Выселки решили наведаться завтра.

— А за гостечком этим, который у Доронькиных живет, все же присмотри. Чует мое сердце, неспроста это все…

Ленька, помогая отцу сгребать сено, помалкивал.

— Сегодня вечерком ко мне зайди, разговор есть, — сказал старик.

Леонид скуксился. Чудит батя, но разве поперек него слово скажашь?

— Может, до завтра подождет? — на всякий случай начал он.

— Не подождет! — лицо Сыча даже перекосило от злости. — В кого ты такой уродился? Работать не хочешь, а жрать-пить вкусно привык. Кому я бычка выращиваю да двух поросят до зимы держу? Галина весь погреб собственной тушенкой заставила. Одному мне столько не надо. Я и мяса-то почти не ем. Все для вас стараюсь. Не будь меня, давно бы все хозяйство оголил. За что ни возьмешься, все сикось-накось. Шкурки кроличьи кто сгубил?