Екатерина Лесина - Хроники ветров. Книга цены

• Название: Хроники ветров. Книга цены
• Автор: Екатерина Лесина
• Жанр: Фэнтези

---

Кровь — это малая плата за то, что он совершил.

— Мясо сегодня жестковато, и пересолено к тому же, — Карл отодвинул тарелку и, вытерев пальцы кружевной салфеткой, поинтересовался. — Не знаешь, с чем это связано?

Вальрик пожал плечами, честно говоря, он совершенно не разобрал вкуса. Хотя понял, что этот вопрос скорее вежливая возможность признаться во всем. Стыдно, до чего же стыдно… Карл принял его в своем доме, как гостя, пусть в этом гостеприимстве есть что-то сродни пленению, но все же… все же Карл имеет право знать, за что Вальрик убил одного из слуг.

Беда в том, что Вальрик и сам не знал, за что.

— Ну, давай, князь, рассказывай, что у вас там получилось?

— Ничего.

— После "ничего" трупы не остаются.

— Хотел потренироваться. Силу не рассчитал. Виноват.

— Краткость сестра таланта, — Карл некоторое время с откровенным интересом рассматривал Вальрика. — Ладно, допустим, дело обстояло именно так, как я представил себе после твоей весьма лаконичной речи. Но может быть, ты сочтешь нужным объяснить мне несколько спорных моментов. Первый — почему ты решил устроить… тренировку не в зале, специально оборудованном для подобных забав, а в жилой комнате. Второй — не связана ли с обстоятельствами данного дела твоя расцарапанная физиономия?

— Мне обязательно отвечать? — Вальрик не знал, как поступить. С одной стороны, Карл, являясь хозяином замка, имел полное право узнать правду. С другой — рассказывать о произошедшем было стыдно.

— В общем-то нет. Кстати, удар хороший, грудину смял, как картонку. Коннован научила? — Карл вертит в руке столовый нож. — Учила, учила, но недоучила… руки на стол. Обе.

Вальрик повиновался, не столько из-за неожиданности приказа, сколько потому, что морально приготовился принять любое наказание, даже самое суровое. Он ведь виноват, а значит…

— Значит, имеем одного мертвеца и одного раненого, который, если и дальше будет продолжать в том же духе, весьма скоро станет мертвецом. — Карл, с неприятным грохотом отодвинув стул, поднялся и подошел к Вальрику. В голове мелькнула тоскливая мысль, что вице диктатор сейчас воспользуется столовым ножом, чтобы вспороть горло наглецу, оскорбившему Саммуш-ун убийством. Особенно обидно было из-за оружия, одно дело кинжал и совсем другое столовый нож, не слишком острый, с беспомощно закругленным лезвием и вычурной ручкой из мутно-белого материала.

Вице диктатор воспользовался ножом, правда, не совсем так, как представил себе Вальрик. Карл, прижав раненую руку к столу, разрезал повязку, посмотрел на торчащую кость, которая к этому времени побурела и выглядела какой-то совершенно неуместной деталью, и тихо присвистнул:

— Еще дня два и руку пришлось бы отрезать, а то и голову. Глядишь, на пользу пошло бы.

Вальрик не ответил. Вид собственной крови был неприятен, лучше смотреть куда-нибудь еще, например, на посуду… красивая, не стекло и не металл, что-то воздушное, легкое, расписанное сине-желтым орнаментом… Если долго и пристально всматриваться в орнамент, он начинает оживать, двигаться. От движения голова идет кругом, а в глазах поселяются огоньки… хотя огоньки давно, с обеда, наверное.

— Эй, ты меня вообще слушаешь? — Резкий окрик Карла заставил оторвать взгляд от орнамента. — И как давно ты вот так ходишь?

Вальрик пожал плечами. Давно. Или нет? Несколько часов, а вот давно это или не очень давно он оценить не в состоянии. У него вообще сейчас состояние странное, и стыдно, и противно, и спать охота…

— Повязку сам делал… понятно. Ладно, разбираться, кто виноват, а кто нет, будем позже. А сейчас встал и в медблок. Давай, давай, подымайся, пару минут назад ты демонстрировал чудеса бодрости, а теперь вдруг поплыл. Раньше надо было думать…

В медблоке было пусто и чисто. Белые стены, белый пол, выложенный небольшой, с ладонь, плиткой, белый потолок и яркий свет, тоже белый. Пространство давило своей вызывающей первозданной белизной и Вальрику захотелось немедленно уйти, а то еще вдруг ненароком испачкает пол…

Уже испачкал. Красные пятна на белой плитке выглядели оскорбительно.

— Садись. Вон туда, и руку на стол, — приказал Карл, переступив через пятна.

Вальрик послушно сел на низкое сооружение, похожее на причудливо изогнутую узкую — как уместиться — кровать.

— Руку, руку давай, герой.

— Измажу, — стол был застелен тонким полотном, все того же чисто белого цвета, а рука вся в крови.

— Ничего, постирают, — отозвался Карл. Он снял пиджак, закатал рукава рубашки и, насвистывая под нос какую-то веселую песенку, мыл руки. Потом долго и тщательно — Вальрику показалось, что слишком уж тщательно — вытирал их. Потом раскладывал на длинном, почти бесконечном подносе из блестящего металла такие же блестящие инструменты, чем-то похожие на те, которыми пользуются палачи… Вальрик наблюдал за приготовлениями равнодушно, больше всего хотелось закрыть глаза и поспать. Ну и еще убрать испачканную кровью скатерть, потому что красное пятно на белом фоне совершенно не вязалось с этим чистым блестящим белым миром.

— Больно? — Карл слегка нажал на руку чуть выше раны. Нажатие Вальрик почувствовал, а боль — нет. Он отрицательно покачал головой, и вице-диктатор удивленно хмыкнул и, сжав руку в другом месте, на этот раз чуть ниже, спросил.

— А здесь?

— Тоже нет.

— Что, совсем не больно?

— Совсем.

— И давно?

— Давно. В Святом городе, когда… допрашивали, — слово "пытали" показалось Вальрику неприятным. — Сначала было больно, потом боль исчезла и все.

— Бывает, — ответил Карл. — Что ж, в данной ситуации оно и к лучшему, обойдемся без наркоза.

И включив круглую лампу, свет от которой был настолько ярким, что Вальрику пришлось зажмуриться, Карл склонился над раной.

— Ну, пациент скорее жив, чем мертв, в следующий раз, когда соберешься с кем-нибудь… потренироваться, будь добр, помни, что кости, они ведь не железные… особенно если по старому и плохо заросшему…

Вальрик кивнул. Сидеть с закрытыми глазами было приятно. Затылок опирался на выложенную плиткой стену, а сквозь сомкнутые веки пробивался свет от лампы, чуть розоватый и нисколько не раздражающий. Вальрик ощущал прикосновения Карла, холодные инструменты, раздирающие рану, и свет, нагревающий кожу. Ощущений было много, а вот боли не было.

Вальрик не знал, сколько времени прошло с начала операции, он просто сидел, прислонившись к холодной стене, и думал о том, как сказать Илии, что он не хотел убивать Тита.

— Пару дней с гипсом походишь, а там посмотрим, — голос Карла вывел из задумчивости. О чем он говорит? Гипс? Наверное имеется в виду эта белая твердая повязка, плотно обхватывающая руку.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — вице-диктатор снова мыл руки, в умывальник стекали мутные розовые струи воды, а пятно на скатерти выглядело огромным. Неужели в нем столько крови.

— И вот еще, князь, я понимаю, что ты храбрый и все такое, но во-первых, прятать полученную рану, надеясь, что заживет само — крайне глупо. И во-вторых, я конечно в полной мере отвечаю за свои действия и мысли, но запах свежей крови… несколько выбивает из равновесия. Ты понимаешь, о чем я?

Вальрик кивнул.

— И, в-третьих, хотелось бы надеяться, что для своих тренировок впредь ты будешь выбирать противника более соответствующего твоему опыту. Слуг, как ты, наверное, заметил, здесь немного.

— Я прошу прощения и…

— И готов принять любое наказание. Уже слышал. Относительно наказания я подумаю, а пока — свободен.

— И что мне делать? — Вальрик был готов к чему угодно кроме этого почти равнодушного "свободен", оттого и спросил. А вице диктатор, поправляя пиджак, ответил:

— Ну, не знаю. Завтра решим.

Фома.

Жизнь в замкнутом пространстве базы отличалась упорядоченностью и унынием, причем второе являлось естественным итогом первого. Подъем — завтрак — комната — обед — комната — ужин — комната. Четыре стены, белый потолок, белый пол. Жесткий стул и кровать, на которой нельзя лежать днем. Фома все никак не мог понять, почему же нельзя. Ильяс от вопросов отмахнулся, ему вообще было не до Фомы, вечно занят, вечно спешит или отговаривается спешкой.

В этой чертовой комнате Фома изучил все, начиная с едва заметной трещины в левом верхнем углу, заканчивая темным пятном на сером покрывале, пятно крошечное, пальцем закрыть можно, но вместе с тем оно выбивалось из серой упорядоченности окружающего пространства.

— На базе должен быть порядок, — в сотый раз повторил Голос.

Фома же в сотый раз попытался отмахнуться от незваного собеседника. Хотя кроме Голоса с ним никто не заговаривал, люди, работающие на территории базы, Фому не замечали. Он пытался заговаривать сам, здоровался, но они, вежливо кивнув в ответ, проходили мимо.