Игорь Акимушкин - КУДА? и КАК?

• Название: КУДА? и КАК?
• Автор: Игорь Акимушкин
• Издательство: Мысль
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1965

Эта книга о непоседливых животных, о вечных странниках, четвероногих, крылатых, морских, о том, откуда и куда они бредут, летят, плывут и как находят дорогу. Давно уже волнует людей необъяснимая «интуиция» животных, их «сверхъестественное» (так многим казалось) чутьё — «шестое чувство», помогающее безошибочно ориентироваться в окружающем их мире, умение видеть невидимое, слышать неслышимое.

Многие из этих секретов разгаданы наукой. В природе открыты удивительные «шестые чувства»: эхолоты и радары, поляроиды и физиологические хронометры, солнечные компасы и замысловатые «хореографические» методы передачи информации, открытые у пчёл.

До недавнего времени одно лишь предположение о том, что такое возможно, посчитали бы пустой фантастикой. А между тем такое действительно возможно, оно существует. Оно доказано.

---

Однажды над большим африканским озером пролетала стая саранчи. Когда насекомые далеко уже удалились от берега, внезапно подул сильный встречный ветер. И случилось небывалое: стая не развернулась по своей привычке и не полетела по ветру, а смешалась и, бессмысленно напрягая усилия, боролась с ветром, не меняя курса. Слабым насекомым, конечно, не под силу такое соревнование. Порывы ветра разметали саранчу по всему озеру и отбросили ее снова к тому рубежу, с которого она начала полет над водой. И тогда только насекомые, казалось, сообразили, что напрасно тратят силы в борьбе со стихией. Они совершили наконец стовосьмидесятиградусный поворот и быстро помчались на своих крыльях и крыльях Борея.

Встречный ветер застиг саранчу над озером вдали от берегов. И когда он понес ее назад, насекомые не видели ничего вокруг, кроме однообразной воды. Над водой трудно решить, в какую сторону крутится «кинолента». Поэтому насекомые и не замечали, что их сносит, и впустую работали крыльями. Когда снова под ними оказалась земля, система поворота автоматически сработала.

Саранча и дождь сопутствуют друг другу

Еще в Библии сказано, что саранча и ливни приходят в одно время. Новейшие наблюдения подтверждают такую взаимосвязь.

Происходит это оттого, что саранча предпочитает не утруждать себя и летит обычно, куда дует ветер. А ветер дует в сторону малого барометрического давления и приносит туда дождевые тучи, вместе с ними и тучи саранчи. Так что ни дождь не вызывает саранчу, ни саранча дождь (хотя в поверьях и так случается!), а оба они зависят от ветра. Например, осенью 1949 года первые в Аравии стаи саранчи объявились в районе Макулла вместе со страшным ливнем. За тридцать шесть часов низверглось с неба около восемнадцати сантиметров осадков, тогда как за весь год не выпадает здесь обычно больше двадцати двух с половиной.

Ночь саранча проводит в оцепенении, а утром, когда солнце восходит, отогревается. Насекомые выползают на солнечные местечки, лезут по стеблям повыше. Некоторые уже отогрелись и полетели. Взлетают другие. Уже словно клубится земля: вьется стая и вправо, и влево. Вот все полчище отогрелось и потянулось в небо, будто дым степного пожара.

Обычно стартует саранча против ветра: тогда аэродинамика облегчает подъем. Но как только стая наберет высоту (иногда до двух километров!), сильные воздушные течения подхватывают ее и несут с собой.

И тут уж не важно, какого курса стая придерживалась и куда стремилась. Ближайшая область низкого давления (или какой-нибудь пункт на пути к ней) будет местом ее приземления.

Это — если саранча, так сказать, слишком зарвалась в небо. Если же совершает она полет на небольшой высоте и при ветре не очень сильном (который не заставит ее совершить разворот), то случается, что летит она и под углом к ветру. Это не раз видели. Но вероятно, такие полеты имеют лишь местное значение.

Саранча может ориентироваться и по солнцу. Во всяком случае, в некоторых экспериментах, когда затеняли солнце, а вместо него на летящих насекомых направляли солнечный зайчик, они поворачивали назад. Так же реагировали и саранчуки, путешествующие по земле.

Солнечные компасы бабочек еще никто не подвергал испытанию, и мы не знаем, есть ли они у них. Знаем только, что чувство направления у бабочек очень точное. От ветра оно не зависит: куда бы он ни дул, бабочки держатся своего пути. Поэтому в сильный ветер прижимаются к земле, где его порывы менее сильны, или вообще не летят.

Вильямс видел, как над небольшой лужайкой, в Танганьике, пролетали в разных направлениях несколько видов перелетных бабочек, а ветер дул совсем в иную сторону. Пролет длился много дней. Однажды через ту же лужайку устремилась в дальний путь и многомиллионная эскадрилья саранчи. Все насекомые летели — и бабочки, и саранча — примерно на высоте трех метров, «но это не мешало каждому виду держаться своего пути».

Есть у мигрирующих бабочек еще одна загадочная особенность: они всегда стараются перелететь через препятствие, а не обогнуть его. Встретится дерево. Бабочка летит вдоль ствола к вершине, перепорхнет через нее и спускается вниз по другой стороне ствола. Так и дома они перелетают — через крыши, словно боятся потерять одним им видимую линию, проведенную штурманским «карандашом» по всем неровностям на планете.

Еще забавнее преодолевают бабочки овраги и ущелья. Вместо того чтобы полететь прямо от одного края до другого, они спускаются вниз до самого дна вдоль по склону, затем поднимаются вверх по противоположному откосу.

Если встретится им густой тропический лес, то взлетают они выше деревьев и летят над их вершинами на такой высоте, как порхают обычно над землей. Большие поляны, встречающиеся на пути, пересекают так же, как овраги: спускаются вниз, потом вновь взмывают вверх у противоположной стены леса.

Путь бабочек всегда удивительно прямолинеен, и сохраняют они раз взятое направление очень долго. И ветер, и большие преграды на пути бессильны заставить их изменить маршрут. Бывает, что отклоняются они от курса, чтобы преодолеть горную цепь каким-нибудь сложным перевалом, или подкрепиться соком цветов на лугу, либо переночевать в соседней роще. Порой уносят их в стороны и яростные порывы ветра. Тем не менее как только упомянутые причины себя исчерпают, бабочки вновь ложатся на прежний курс и следуют по нему с завидным упорством.

Но однажды видели, как монархи без всякого, казалось бы, смысла изменили направление. И сделали это дважды на протяжении нескольких сот метров. Растянувшись цепочкой, они летели на юг вдоль одного из заливов озера Онтарио. Вдруг резко повернули на восток, пролетели так с полкилометра и опять легли курсом на юг.

В течение всего дня монархи, летевшие с севера, повторяли этот двойной поворот со стереотипной точностью.

Зачем он был нужен? И как угадывали они, где следует свернуть?

Мы не знаем этого, не знаем и того, какими указателями: солнечными, магнитными или иными еще неведомыми нам — руководствуются бабочки, когда путешествуют по планете.

Течение не ветер, но тоже сносит

Некоторые рыбы на картины зримого мира, мелькающие за роговицей их глаз, реагируют подобно саранче, с той только разницей, что, когда течение их сносит и все предметы ближайших окрестностей быстро убегают назад, стараются плыть не по течению, а против него.

Это хорошо демонстрирует следующий опыт с колюшкой, маленькой рыбкой, обитающей почти всюду в наших реках. В лабораториях ее подвергали множеству всевозможных экспериментов.

Колюшка в стеклянной банке на вертящемся столике, если крутить его не очень быстро, всегда плывет в противоположную вращению сторону — плывет как бы вдогонку за убегающими назад предметами. Если же накроем банку непрозрачным колпаком, а потом раскрутим его вместе с банкой, колюшка никак на это не прореагирует: никуда не будет стремиться. Плавает бесцельно во всех направлениях, потому что и не чувствует, наверное, что банка крутится.

Теперь банку окружим широкой бумажной лентой с вертикальными полосами на внутренней ее стороне. Лента такой же высоты, как и банка, и колюшка ничего, кроме полос на бумаге, не видит вокруг. Станем поворачивать ленту вокруг банки, а колюшка поплывет за полосами: куда вертится лента, туда будет стремиться и она. Лента крутится против часовой стрелки — и рыба в банке тоже. По часовой стрелке станем поворачивать расписной экран — и колюшка, как заведенная, начнет кругами плавать за ним.

Что все это значит? А очевидно, то, что колюшка не ощущает движения воды непосредственно (как и человек не замечает вращения земли, вертясь вместе с ней). Но, стараясь по возможности всегда держаться против течения, чтобы речные воды не уносили ее далеко вниз, к устью своему, узнает о самом сносе, о том, куда вода течет, по «движению» неподвижных предметов в реке, как и саранча в такой же ситуации. Когда все вокруг, что не плавает в воде: и водоросли, и камни на дне, и берега — убегает назад, значит, вода течет вперед, то есть в обратную сторону. Чтобы от дома далеко не умчаться, надо плыть туда, куда предметы бегут.

Не ясно, развит ли подобный же инстинкт и у морских рыб или только у речных, которые постоянно должны противодействовать течению, чтобы не забить устья рек своими телами. Во всяком случае, некоторая зависимость от течений замечена и в поведении морских рыб. Тут, в море, во многих случаях действует, по-видимому, одно общее правило: размножаться рыбы идут против течения, а обратно, на зимние квартиры или места нагула, — по течению, которое сносит туда же их икру и мальков.

Европейские косяки тунцов в конце лета уходят нереститься из Северного моря на юг — в Восточную Атлантику и Средиземное море (плывут против Гольфстрима). Отметав здесь в апреле — мае икру, вновь за струями теплого течения продвигаются на север: там пищи больше.