Бен Элтон - Слепая вера

• Название: Слепая вера
• Автор: Бен Элтон
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-5-389-00584-6

Каждый человек ежесекундно окружен ведущими прямую трансляцию веб-камерами, фиксирует каждый шаг в персональном блоге и выкладывает отчет о любом событии своей жизни (включая потерю невинности) в YouTube. Теория Дарвина объявлена тягчайшей ересью, вызвавшей гнев Божий, светское правительство —лишь исполнитель воли вездесущих жрецов всемогущего Храма... Что это? Новые Темные века? Ничего подобного! Царит настоящий культ тела (подогнанного пластической хирургией под единый стандарт), а средства коммуникации достигли невиданного расцвета. Но мало кто осмеливается отстаивать свое право на частную жизнь — и готов побороться за право своего ребенка выжить.

---

— Да! — сказала Чантория.

Траффорд не знал, включает его главный ис­поведник в состав семьи или нет. Он решил, что безопаснее будет молчать и не привлекать к себе внимания. Пока Соломон Кентукки словно бы не замечал его и обращался исключительно к матери и дочери. Отдав митру одному из охранников, он возложил руки на лоб женщине и ребенку.

— Я чувствую его! Чувствую! — возопил он. — Я чувствую благословение Любви! Этот младенец воистину свят. Мать его благословенна! Я хочу услышать из ваших уст: да будет так!

— Да будет так! — выкрикнула Чантория.

— Да будет так! — слабо поддакнул Траффорд, получив пинок от исповедника Бейли.

— Этот младенец вдохновит верующих! — продолжал Соломон Кентукки. — В последнее время у нас было много горя. Многие праведные семьи потеряли младенца, а то и двух! Верующим нужен знак. Людям нужно знамение! Честные, богобоязненные жители нашей великой страны жаждут снова обрести надежду! Я хочу услышать из ваших уст: аминь!

— Аминь! — крикнули Чантория с Траффордом.

— Аминь, и аминь, и аминь — ура! — прокри­чал Кентукки.

— Аминь, и аминь, и аминь — ура! — эхом повторили Чантория с Траффордом.

— И ваш ребенок, Мармеладка Кейтлин, ста­нет этим знаком. Этим знамением. Этой надеж­дой! Во имя Бога-и-Любви. Творца всего сущего и многого сверх того. Во имя его святой матери Марии и прекрасной дщери Дианы. Во имя Иисуса, Авраама, Элвиса и Моисея. Во имя двад­цати восьми апостолов Евангелия и пятнадцати столпов Веры. Во имя звезд, которые направляют нас, и чисел, которые предсказывают то, что знает только Он и что для нас окутано тайной. Во имя всех пророков и старейшин Храма. Во имя этой чудесной крошки, Мармеладки Кейтлин. Я го­ворю: да будет воля твоя! Аминь!

— Аминь! — воскликнул отец Бейли.

— Аминь! — воскликнули Чантория с Траф­фордом. К этому моменту Чантория уже тряслась и дрожала, а ее верхняя губа подергивалась от воз­буждения. Соломон Кентукки, напротив, внезапно отбросил выспреннюю риторику и приказал по­дать себе кресло, дабы перейти к насущным делам.

— Как вам известно, — сказал он, принимая от слуги большой бокал сладкого хереса и шоко­ладный эклер, — недавние эпидемии были осо­бенно жестоки и причинили народу множество страданий. Мор свирепствовал не только в ва­шем районе, хотя вам, безусловно, пришлось весьма тяжело. Далее, Мармеладка Кейтлин, как мы видим, необычайно телегенична, и от внима­ния высших деятелей Храма не укрылось, что ее ниспосланное Богом спасение затронуло чувс­твительную струнку в душах прихожан вашего района, а после того, как она появилась в сегод­няшних новостях, ее популярность вышла за его пределы и стала еще шире. Людям нужны добрые вести, и Мармеладка Кейтлин — как раз то, что им нужно. Она веселая, очаровательная малютка, и ее мать Чантория чрезвычайно приятна глазу, а ведь ничто так не повышает тонуса наших сограждан, как сексапильная мамочка с большими и аппетитными натуральными грудями и слав­ным ребеночком в придачу. Наши пиар-специалисты давно уже подыскивали что-нибудь в этом роде, дабы раскрутить постэпидемическую кампанию для поднятия духа населения, и, рас­смотрев кандидатуры значительного количества уцелевших детей, мы остановили свой выбор на Мармеладке Кейтлин. Мы решили сделать эту ма­лышку олицетворением надежды — так сказать, рекламой и символом божественного милосердия. — Кентукки угостился очередным пирож­ным и благосклонно добавил: — Ваш ангелочек станет мегагиперзвездой.

Затем главный исповедник щелкнул пальцами, и один из его хмурых молчаливых телохранителей вставил в компьютер отца Бейли флэш-карту. На экране замелькали рекламные плакаты с личиком Мармеладки Кейтлин.

— Пока это всего лишь наброски, — сказал Соломон Кентукки, — но, полагаю, вы уловите общую идею, и она придется вам по вкусу.

Мармеладка Кейтлин в рекламном видеоро­лике улыбалась, гукала и пускала пузыри, а над ней сияла надпись "Чудеса бывают!".

— Мы остановились на таком слогане, — по­яснил Соломон Кентукки. — "Чудеса бывают!" Неплохо, правда? Коротко, ясно и по делу. Мы хотим сказать людям: "Не отчаивайтесь. Если Любовь смогла спасти этого ребенка, она сможет спасти всех. В общем-то, она и спасла всех, при­звав их к себе".

— Нет ли здесь небольшой путаницы? — ска­зал Траффорд, не успев вовремя прикусить язык. Исповедник Бейли в ярости обернулся к нему.

— Не перебивать! — рявкнул он.

— Почему же, — возразил Кентукки, — ведь это отец. Дайте ему высказаться. Вы говорите о пу­танице, молодой человек? Что вы имеете в виду?

— Я вот о чем хотел спросить, — нервно начал Траффорд. — Кто был спасен: наша дочь, потому что не умерла, или погибшие дети, потому что они, наоборот, умерли и попали в рай?

Соломон Кентукки ненадолго задумался.

— Все вместе, — наконец ответил он. — А обездоленные родители увидят в прекрасных глазках Мармеладки Кейтлин глазки своих собс­твенных деток, попавших в рай, и убедятся, что Господь их любит.

— О, — сказал Траффорд. — Теперь понятно.

— Эта малютка, — продолжал священник, — станет центральной фигурой в обширной послеморовой медиакампании. Она понесет слоган "Чудеса бывают!" ко всем домашним очагам и на все предприятия нашей великой родины. Мы со­здадим видеопостеры, рекламные ролики, песню, которая займет первое место в хит-параде, а глав­ное — ваша семья станет гвоздем программы на Фестивале Веры в Уэмбли.

— Боже мой! — вырвалось у Чантории. — Мы — и на Фестивале Веры! О господи!

Отец Бейли сурово обернулся к ней, ибо эта вспышка эмоций показалась ему неподобающей, однако Соломон Кентукки одарил ее благожела­тельной улыбкой.

— Да, дитя мое. Да! Ты и твои родные станете главными действующими лицами на масштабной праздничной службе, которую Храм запланиро­вал, чтобы отметить окончание двух свирепых эпидемий. Мы собираемся заполнить Уэмбли скорбящими родителями: сто двадцать пять тысяч супружеских пар, недавно лишившихся детей, бу­дут отобраны путем лотереи и придут на стадион, дабы воздать хвалу Любви не только за вознесение их младенцев на небо, но и за то, что она помиловала Мармеладку Кейтлин с целью сделать ее их общей дочерью. Благодаря прямой теле- и интер­нет-трансляции все население возрадуется чуду спасения Мармеладки Кейтлин, которая вселит в души наших сограждан бодрость и надежду. Вы трое встанете бок о бок со старейшинами Храма и самыми яркими знаменитостями страны и воз­благодарите Господа за ясное, живое, бесспорное свидетельство того, что чудеса бывают.

Чантория плакала, не скрывая своей радости. В знак утешения отец Бейли обвил рукой ее плечи. Ни тот, ни другая не обращали на Траффорда ни­какого внимания.

— Ваша дочь станет маяком! — сказал Соло­мон Кентукки, надевая митру. — Мессией! Све­том во тьме, окутавшей тех, кто осиротел на на­ших глазах. Мармеладка Кейтлин вернет людям надежду!

— Спасибо вам, святой отец, — запинаясь, произнесла Чантория сквозь слезы. — Огромное-преогромное спасибо!

Траффорд не сказал ничего. Он был поглощен своими мыслями.

33

Кампания, о которой говорил Соломон Кен­тукки, началась почти сразу. Храм хорошо изучил свою паству и знал, что ему следует немедленно принять меры, чтобы направить реакцию постра­давшего населения в нужное эмоциональное русло. Две свирепые эпидемии, прокатившиеся по стране одна за другой, оставили после себя глу­бокий и кровавый след. Люди привыкли терять близких, но каждый очередной холокост, кото­рый устраивала им природа, собирал все больше жертв, и накопившийся в душах людей ужас вполне мог перерасти в подспудное недовольство. О том, чтобы открыто подвергать сомнению ре­лигиозные догмы, не могло быть и речи: влияние Храма и страх перед инквизицией были для этого слишком сильны. И все же каждая новая смерть, особенно если умирал ребенок, оставляла на ду­ховной репутации Храма крошечное пятнышко, и именно эти пятнышки Храм собирался залаки­ровать, провозгласив, что чудеса бывают.

Были песни, концерты, празднества, благотво­рительные забеги и бесконечные службы — везде отдавали дань памяти погибшим детям, но при этом с надеждой смотрели в будущее, олицетво­рением которого стала смеющаяся, улыбающаяся, младенчески оптимистичная Мармеладка Кейт­лин. Храм знал свое дело и, сосредоточив вни­мание общества на божественной любви к этой девочке, сумел заставить его позабыть невысказанный вопрос о том, зачем было убивать всех остальных детей. Без сомнения, многие родители втайне спрашивали у Любви, почему она решила поща­дить не их ребенка, а чужого, однако эти мысли не высказывались вслух, потому что личико Кейт­лин мгновенно сделалось символом счастливого будущего, и проявить неуважение к этой малышке значило навлечь на себя жестокую кару.