Челси Ярбро - Тёмные самоцветы

• Название: Тёмные самоцветы
• Автор: Челси Ярбро
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-13541-3, 0-312-89031-1

По воле польского короля Стефана Батория бессмертный вампир и искусный алхимик Сен-Жермен отправляется в Москву, дабы с помощью созданных им драгоценных камней задобрить русского государя и добиться мирного союза.

Но в России грядет смута. Царь Иван стар и немощен, а наследник престола царевич Федор не способен управлять государством. Неожиданно для себя Сен-Жермен оказывается втянутым в хитроумные интриги придворных, стремящихся любой ценой пробиться к вершинам власти.

---

Выдержав паузу, младший из братьев прокашлялся и сказал:

— Выдать бы ее замуж.

— Вот как? — хмыкнул Василий. — И за кого?

— А за любого, у кого хватит ума не ворошить былое. — Анастасий вздохнул и толкнул ногой стул. — Но она говорит, что ей вообще не надобно мужа.

— Она просто дура, — вспыхнул Василий. — Пусть идет либо замуж, либо в монахини, а нет — гони ее прочь.

Анастасий обернулся, оглядывая помещение. Заметил четыре новые иконы и машинально перекрестился на них.

— Значит, так вот и гнать?

Василий ничего не ответил. Потоптавшись на месте, он отошел от окошка, сел к грубо сколоченному столу и лишь тогда заговорил, буднично и устало:

— Мне стало известно, что двор собирают не только для чтения писем польского короля. Среди челяди иезуитов у меня есть свой человек. Он шепнул, что Ивану собираются сделать новое подношение: редкостный темный берилл. А вручит его все тот же венгр-алхимик, что уже передарил государю невесть сколько камней. — Василий нахмурился и досадливо крякнул. — Я пытался вызнать подробности, но…

В дверь постучали, и братья насторожились.

— Кто там? — крикнул Василий и встал.

— Серко, — отозвались из коридора. — С чаем, с вишневкой — таков был приказ.

Братья переглянулись.

— Войди, но тут же оставь нас, — приказал Василий.

Дверь отворилась, и рослый слуга, двигаясь с большой осторожностью, внес в помещение огромный поднос с гневно шипевшим при каждом шаге его самоваром. К мощному боку медного исполина жались четыре серебряных чарки, над которыми возвышалась грушевидной формы бутыль. Она покачнулась, когда Серко водрузил свою ношу на стол, а чарки жалобно звякнули. Слуга низко поклонился Василию, затем — не столь глубоко — Анастасию, перекрестился на иконы и вышел.

— Ты его опасаешься? — спросил Анастасий, когда шаги в коридоре затихли.

— Серко? Нет, ему ведомо, что болтливость может лишить его языка, да и потом, что он знает? — Василий взял в руки малую чарку, затем потянулся к бутыли. — Давай-ка поздравствуемся. За общее дело. — Вишневка аппетитно забулькала. — Налей себе сам, брат, и выпей со мной.

— Охотно, — сказал Анастасий, принимая бутыль. — Твоя вишневка не то что у Дмитрия — она мне больше по вкусу.

Упоминание о родном брате Василия словно бы не задело его. Он даже заставил себя улыбнуться.

— Иван ее тоже хвалит. — Князь удовлетворенно кивнул, довольный той ловкостью, с какой он ввернул в разговор имя еще одного своего брата.

Анастасий примирительно склонил голову и поднял чарку.

— За процветание нашего рода, за успех наших замыслов и во здравие государя, что должен вновь укрепить наш престол.

Василий подался через стол к Анастасию, тому пришлось наклониться. Бороды бояр — темно-коричневая и соломенно-желтая — соприкасались, пока они пили.

— Неплохая здравица, — одобрительно сказал Василий, усаживаясь. Снова наполнив свою чарку, он толкнул бутыль к Анастасию.

— Недурна, — отозвался тот, явно довольный, и, наполнив свою чарку, сказал: — За разрастание наших богатств.

Эта здравица не отличалась особенной новизной, и потому Василий оставил ее без внимания.

— Вернемся к венгру. Похоже, иезуиты, посланные Баторием, с ним не очень-то ладят. — Он раскрыл лежавшую на столе кожаную суму, сплошь усыпанную металлическими заклепками, и извлек из нее лист бумаги. — Согласно сему доношению, руководитель миссии отец Пох… нет, кажется, Погнер — что за несусветные у них имена! — приказал своим сотоварищам прекратить с алхимиком все отношения и запретил польским уланам его охранять. — Князь постучал пальцем по документу. — Что тебе известно о том?

Анастасий мельком взглянул на бумагу и потупил глаза.

— Я дважды говорил с отцом Краббе. Тот отказался повиноваться столь вздорному повелению. — Он мог бы ответить Василию по-иному, но сознавал, что сейчас лучше не лгать. — Ему также известно, что граф Зари недоволен распоряжением отца Погнера, хотя и принял его к исполнению.

— Эти иезуиты совсем не походят на отца Поссевино, — раздумчиво заметил Василий.

— Тот не из Польши, — сказал Анастасий.

— Ну так и что же? — буркнул Василий. — Корень не в том. — Он осушил свою чарку и вновь наполнил ее. — Кто еще трется около венгра?

— Гришка Нагой. Он приглашал гостя отобедать, но тот отказался. Очень учтиво, однако твердо. — Анастасий не упомянул о том, что разделить с венгром трапезу пытался еще кое-кто.

— Возможно, ему не хочется выказывать предпочтение кому-либо из опасения прогневать царя, — пробормотал глухо Василий, и глаза его сошлись в щелки. — Это благоразумно, и все же… Все же… Я почему-то уверен, что венгр этот очень непрост. Ты не хотел бы сойтись с ним поближе?

Анастасий пригубил вишневку и заглянул в чарку, скрывая внезапную дрожь. Василий сам вкладывал в его руки оружие, способное обратиться против него.

— Я… буду стараться, — сказал хрипло он. — Если только царь меня не одернет.

— Больше беспокойся о том, что это сделает Годунов. Он сам, похоже, имеет на алхимика виды. И окоротит всякого, в ком почует помеху себе. — В глазах Василия вспыхнула злоба. — Этот татарин хуже иных иноземцев. Он льнет к католикам.

— И покровительствует англичанам, — подхватил Анастасий. — Те, по его словам, способны закупать у нас не только канаты, но также золото и меха.

— Мы, — взорвался Василий, — не купцы, а князья! — Резко вскочив со стула, он побежал к окну, где трижды дернул себя за бороду, чтобы унять ярость.

— А у него сестра за царевичем. — Анастасий пожал плечами. — И покуда он Федору шурин.

— Это уже не к делу. Тут идет слух, что государь наш, забывшись, попытался склонить свою сношеньку к любострастию, но та взъерепенилась. И вмешался Борис. Все вроде бы улеглось, но Иван теперь гневен и ждет случая прижать строптивице хвост. — Василий помедлил, смакуя в уме новую фразу. — Если Ирину ожидает немилость, что станется с ее братом? Федор ведь не способен постоять за жену. Он удалится на звонницу дергать веревки. Падет Ирина, падет и Борис. — Князь хохотнул, но его смешки прозвучали зловеще, как предсмертные хрипы.

— А алхимик возвысится, — подсказал Анастасий.

— Прием уже дважды откладывали, и каждый раз назначали с еще большим размахом, — пояснил Василий, возвращаясь к столу. — Если Годунову не дозволят вести церемонию, многие всполошатся, а мы получим возможность забросить свою сеть. — Он глянул на Анастасия и потребовал: — Сойдись с иноземцем. Наверняка венгр уже чует, что Годунов не в чести. — Он налил себе еще чарку вишневки. — Ему понадобится новый союзник, а тут появишься ты.

Анастасий кивнул, радуясь ходу мыслей Василия. Он допил свою вишневку и потянулся за добавкой.

— Надо подумать, как к нему подступиться.

— Думать тут нечего, ты образован, умен. Лишь докажи, что ты понадежнее Годунова, и венгр будет твой.

— Ну разумеется, — подтвердил Анастасий. Он молчал, пока Василий наполнял его чарку, потом все же спросил: — Чем же я докажу это, а?

Василий покачал головой.

— Тем, что не станешь, как Годунов, болтать о новых поветриях и переменах, а выкажешь себя человеком солидным и основательным. Иноземцы весьма легковерны и любят таких.

Анастасий, облизнув губы, переступил с ноги на ногу.

— Он может что-нибудь заподозрить.

— Разумеется, заподозрит, — кивнул Василий. — И ты ему в том поможешь. Намекнешь, что ищешь свою выгоду в содружестве с ним. Скажешь, что хочешь выскользнуть из-под туч, нависших надо мной и моей ближайшей родней. Всем известно, что Шуйских у нас стригут под одну гребенку. А ты мне всего лишь сродник, и твое приятельство с иноземцем лучше всего способно доказать и боярам, и государю, что ты не со мной.

План Василия настолько совпадал с тайными помыслами самого Анастасия, что руки его задрожали, и он, чтобы скрыть это, осторожно поставил чарку на стол. И заставил себя сказать, отвлекая внимание брата:

— Я затрудняюсь, Василий. Дело сложное. Он ведь может и не поверить.

— Ох, поверит, — протянул лениво Василий. — Поверит, когда мы с тобой полаемся у него на глазах. — Он усмехнулся и потер руки, восхваляя себя за удачную мысль.

Анастасий смолчал, потом заявил:

— Тогда для начала мне стоит признаться кое в чем патриарху.

— Митрополиту, — поправил Василий.

— Патриарху, — возразил Анастасий. — Все в скором времени будут звать его именно так. Константинополь утрачен для христианства, и Церковь Руси должна главенствовать над Церковью Иерусалима, окруженного теми, кто презирает Христа. — Он истово перекрестился.

Василий хлопнул ладонью по столу.

— Держи это при себе. Иноземцам не следует знать о расколе внутри православного мира.