Мэрион Брэдли - Лесная обитель

• Название: Лесная обитель
• Автор: Мэрион Брэдли
• Издательство: АО „Изд-во «Новости»"
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0884-7

I век нашей эры. Населяющие Британию племена ведут ожесточенную борьбу с римскими завоевателями. На фоне этих бурных исторических событий и зарождается любовь молодого офицера римского легиона и юной девушки, которой в будущем суждено стать Верховной Жрицей ордена Друидов и оказаться в самой гуще конфликта между стремящимися к свободе соотечественниками и могущественным Римом.

---

В Риме сразу же после его приезда зарядили проливные дожди, словно наверстывая упущенное. Родственник Лициния, у которого остановился Гай, оказался человеком гостеприимным, но очень скоро молодой римлянин устал от его шуток о том, что он привез с собой британский климат. Тем более что это было далеко от истины: в Британии в дождливые периоды устанавливалась холодная погода, а в Риме было не так уж холодно, но противно и сыро от всепроникающей ядовитой влаги. Время, проведенное в столице империи, в памяти Гая навсегда запечатлелось ощущением бьющего в нос кислого запаха мокрой штукатурки, смешанного с затхлостью непросушенной шерсти.

Рим – это грязь и прокопченное небо, зловоние Тибра и пропитанный ароматом экзотических приправ дым очагов, на которых готовятся национальные блюда сотни разных народов. Рим – это белый мрамор и позолота, и опьяняющие запахи, и рев труб, и крики торговок, и несмолкающее, звучащее словно за пределами человеческого восприятия гудение немыслимого множества людей, теснившихся на семи холмах, очертания которых давно скрылись под этой живой накипью. Впервые Гай слышал столь многоязычную человеческую речь; о существовании некоторых языков он даже не подозревал. Рим был сердцем Вселенной.

– Так ты впервые в Риме? – Дама, с которой беседовал Гай, наградила его смехом, прозвучавшим как перезвон надетых на ней серебряных браслетов. Прием проходил в доме двоюродного брата Лициния. В атрии толпились женщины с затейливыми прическами и элегантные мужчины в фраках. Зал гудел, словно сад, где роятся пчелы. – И какое же у тебя складывается впечатление о Повелительнице Народов, диадеме Империи? – Дама кокетливо потупила взор, выставляя на обозрение свои раскрашенные веки. Этот вопрос Гаю задавали так часто, что он уже не задумываясь выдавал заученный ответ.

– Я бы сказал, что пышность и великолепие города едва ли заметны в блеске прелестных жемчужин, которые являются его главным украшением, – галантно произнес он. Беседуя с мужчиной, Гай говорил бы не о «прелестных жемчужинах», а о «силе и мощи».

За эту реплику дама вновь подарила ему взрыв звонкого смеха. Затем на выручку к нему явился хозяин дома, уведя Гая в перистиль[17], где возле колонн, словно изваяния, стояли несколько мужчин в тогах. Гай покинул свою собеседницу без сожаления. С мужчинами тоже нелегко было общаться, но, по крайней мере, их он понимал. В компании римлянок Гай испытывал неловкость, чувствовал себя каким-то придавленным, как в тот раз, когда он знакомился с Юлией.

Но Юлия держалась прямо и открыто, не то что женщины, с которыми ему приходится встречаться здесь, в Риме. Одна-две из представительниц местного общества откровенно намекнули, что не откажутся провести с ним ночь, но инстинкт самосохранения, который обострился у Гая во время пребывания в Риме, подсказал ему, что не следует поддаваться на провокацию. В Рим стекалось все самое лучшее, что только существовало в мире, и, если он хотел женской ласки, к его услугам всегда были проститутки, которые кроме денег ничего от него не требовали, а в любви они были настолько искусны, что ему удавалось на время позабыть о своих тревогах.

Непривычный к жизни римского общества, Гай все время ощущал себя словно во главе отряда конницы, несущегося в атаку по скользкому льду, – кровь кипит от возбуждения, пока ты на коне, но в любой момент можно споткнуться о предательский камешек и слететь на землю. Гай пытался представить, как вела бы себя в этой компании Юлия, удалось ли бы ей отстоять свое «я». Что касается Эйлан, она среди представителей римского света выглядела бы, словно антилопа или дикая кошка в стаде породистых кобыл: и они, и она по-своему красивы но друг с другом абсолютно несовместимы.

– Ты, кажется, служил под командованием Агриколы в Каледонии…

Гай заморгал от неожиданности, сообразив, что к нему обращается один из пожилых мужчин. Заметив на тунике своего собеседника широкую пурпурную полосу, он выпрямился и расправил плечи, как перед старшим по званию, отчаянно пытаясь вспомнить имя этого человека. Почти все друзья хозяина дома принадлежали к сословию всадников; заполучить гостя-сенатора – большой успех с его стороны.

– Да, господин, мне была оказана такая честь. Я надеялся, что у меня будет возможность нанести ему визит здесь, в Риме.

– По-моему, он сейчас живет в своем родовом поместье в Галлии, – неопределенно заметил сенатор. Его зовут Марцелл Клодий Маллей, вспомнил Гай.

– Трудно представить, чтобы он отдыхал. – Гай широко улыбнулся. – Я думал, он где-нибудь воюет, расправляясь с врагами Рима, или устанавливает Pax Romana[18] в одной из провинций.

– Да, верно, это ему больше подходит. – Тон сенатора заметно смягчился. – Но я посоветовал бы тебе выражаться менее откровенно, пока не убедишься, что все в компании согласятся с тобой…

Гай застыл в напряжении, вновь подумав про скользкий лед, но Маллей продолжал улыбаться.

– В Риме немало людей, которые по достоинству оценивают талант Агриколы, талант, вызывающий еще большее восхищение каждый раз, когда приходит сообщение об очередной неудачной кампании кого-нибудь из наших полководцев.

– Тогда почему же император не использует его талант? – спросил Гай.

– Потому что победы римского оружия не так важны, как сохранение власти императора. Чем больше людей требуют, чтобы Агриколу назначили командующим, тем подозрительнее становится «государь наш и бог» Через год ему предстоит получить должность проконсула[19], но при существующих обстоятельствах друзья должны бы посоветовать ему отклонить такую честь.

– Понятно, – задумчиво промолвил Гай. – Агрикола – слишком честный и добросовестный человек, чтобы умышленно исполнять свои обязанности плохо. Ну а если он добьется успеха, император решит, что тот посягает на его власть. Что же, в Британии его деяния всегда будут поминать добрым словом, независимо от позиции Рима.

– Тацит был бы счастлив услышать такой отзыв, – заметил Маллей.

– О, так ты с ним знаком, господин? Мы вместе служили в Каледонии.

Разговор вылился в обычное обсуждение перипетий северной кампании, о которых сенатор был неплохо осведомлен. И лишь когда гостей пригласили в сад посмотреть выступление танцовщиц из Вифинии, беседа между Гаем и сенатором вновь приобрела доверительный характер.

– Через три недели я намереваюсь устроить небольшой прием… – Маллей по-дружески положил руку Гаю на плечо. – Ничего особенного, просто приглашу нескольких человек, с которыми, на мой взгляд, тебе было бы интересно познакомиться. Могу я надеяться, что ты почтишь мой дом своим присутствием? Корнелий Тацит тоже обещал прийти.

С того дня Гай по-новому взглянул на многочисленные приемы и развлечения, которые уже начали его раздражать, словно ему наконец-то удалось проникнуть за занавес, которым римское общество отгородилось от посторонних. И пусть люди, с которыми он общался, составляли лишь одну небольшую часть этого общества, и скорей всего, с ними небезопасно было водить знакомство, все же это лучше, чем умирать от скуки.

Несколько дней спустя двоюродный брат Лициния, прозванный Вороном, повел Гая на игрища. Состязания должны были состояться на новом стадионе, который Домициан строил на том самом месте, где когда-то возвышался вычурно-пышный дворец Нерона.

– А вообще-то закономерно, что стадион решили построить именно здесь, – заметил Ворон, когда они заняли свои места на трибунах, отведенных для всадников, – поскольку Нерон сам устраивал такие зрелища, о которых до него в Риме и помышлять никто не мог. Особенно когда он пытался убедить народ, что виновниками великого пожара являются члены той чудной иудейской секты… ну, ты слышал, христиане.

– И это действительно сделали они? – Гай огляделся вокруг. Они прибыли на стадион в перерыве между боями; рабы засыпали пятна крови на арене чистым песком.

– В этом городе, юноша, пожары вспыхивают сами собой; не нужно никаких диверсий, – криво усмехнулся спутник Гая. – Как ты думаешь, почему в каждом районе есть своя пожарная команда и мы все так охотно даем средства на ее содержание? Но тогда пожар случился знатный, и императору нужно было срочно найти козла отпущения, чтобы люди перестали говорить о том, что он причастен к бедствию!

Гай внимательно посмотрел на своего собеседника.

– А все ради того, чтобы выстроить новые здания, юноша, новые здания! – объяснил Ворон. – Нерон вообразил себя архитектором, а владельцы домов, которые стояли в той части города, где начался пожар, не хотели продавать свою собственность. Но огонь перекинулся и на другие районы, его долго не удавалось затушить, и императору нужно было свалить вину на кого-нибудь. Игрища он устроил тогда кошмарные – участники боев были абсолютно не обучены драться. Он выгнал на арену бедолаг, которых убивали, как ягнят.