Рэйчел Кейн - Стеклянный дом

• Название: Стеклянный дом
• Автор: Рэйчел Кейн
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-43416-9

Нелегко быть студенткой в американском университете, если ты интересуешься только наукой, а детки богатых родителей, которые тебя окружают, не думают ни о чем, кроме собственной крутизны. К тому же сам Морганвилль, куда шестнадцатилетняя Клер приехала учиться, — очень непростой город.

Люди в нем беспричинно счастливы и при этом совершенно равнодушны к чужим бедам, а восемьдесят процентов студентов после первых двух лет обучения исчезают неизвестно куда. Ходят слухи, что они становятся жертвами вампиров, настоящих хозяев города, но Клер этим слухам не верит. Ее интересуют собственные заботы, потому что отношение к ней окружающих становится совершенно невыносимым.

Против Клер устраивают настоящий террор, и она вынуждена переехать из общежития на частную квартиру. Похоже, все ее неприятности позади и наконец-то можно вздохнуть спокойно.

Но в Морганвилле ничто нельзя предсказать заранее, день в этом городе в любой момент готов обернуться ночью, кровавой ночью…

---

Рейчел Кейн Стеклянный дом

1

Тот день, когда Клэр перешагнула порог Стеклянного дома, начался с того, что кто-то украл ее одежду.

Когда она открыла старую разбитую стиральную машину, то обнаружила слегка влажную поверхность барабана, и — словно в насмешку — самую плохую пару нижнего белья, какая только у нее была, плюс один носок. Она торопилась. Конечно, ведь в Ховард Холле была лишь пара машинок на верхнем этаже. Ховард Холл — самые дешевые и самые захудалые комнаты в самом дешевом и самом захудалом общежитии. Две стиральных машины и две сушилки. И тебе повезет, если хоть одна из них работает в нужный день и не ест твои четвертаки. Забудь об отверстии для однодолларовых банкнот. Она ни разу за шесть недель не видела, чтобы оно работало, с тех пор как приехала сюда учиться.

«Нет!» — выкрикнула она, балансируя на краю машинки, чтобы заглянуть в темноту ее частично проржавевшего нутра. Пахло плесенью и дешевым порошком. Но ничего не изменилось. Одна мерзкая пара белья, обтрепанная по швам. Один носок.

Она потеряла всю одежду, которую носила в течение последних двух недель. Всю одежду, которую она действительно хотела носить.

«Нет!» крикнула она в мойку, ответившую ей эхом, и рухнула спиной вниз, а потом с размаху пнула машинку во вмятину, проделанную другими разочарованными студентами до нее. Она не могла дышать.

У нее была другая одежда — немного — но это была одежда на крайний случай, одежда в духе «О Боже, лучше б я сдохла!» Брюки были слишком короткие и делали ее похожей на деревенщину, блузки были слишком большие и слишком глупые, и выглядели так, словно их выбирала ее мама. Что, впрочем, так и было.

У Клэр было около трехсот долларов, отложенных за последний месяц после недавнего заказа пиццы и покупки очередной книги для профессора Улисса Клюлисса, который, кажется, до сих пор не разобрался, какой предмет преподает.

Клэр задумалась: сможет ли она найти какую-нибудь одежду, которая бы не съела весь ее бюджет. Возможно, это удастся, если хорошенько поискать… В конце концов, деловой центр города Морганвилль штата Техас был мировой столицей магазинов эконом-класса.

Предположим, она сможет найти что-нибудь, что можно носить…

«Мама предупреждала, что такое может со мной случиться, — подумала она. — Мне просто надо подумать. Быть хладнокровной».

Клэр упала на оранжевый пластиковый стул, бросила рюкзак на оцарапанный линолеум и опустила голову на руки. Ее лицо пылало, ее трясло, и она знала, просто знала, что сейчас заплачет. Расплачется как ребенок. Не зря они все постоянно твердили, что она слишком маленькая, для того, чтобы быть здесь, что ее место рядом с мамочкой.

Быть умной — это отстой, именно на этом она и попалась.

Она глубоко, влажно всхлипнула и откинулась назад, силясь не заорать (потому что они могут услышать), и начала размышлять, что лучше: позвонить маме с папой и попросить поддержать ее деньгами или использовать кредитную карточку «только для экстренных случаев».

Затем она увидела записку. Не совсем записку, скорее граффити на окрашенной шлакоблочной стене над машинами, и оно было адресовано ей.

ДОРОГАЯ УРОДКА, прочла она, МЫ НАШЛИ МУСОР В СТИРАЛЬНОЙ МАШИНЕ И ВЫБРОСИЛИ ЕГО ПО ЖЕЛОБУ. ЕСЛИ ОН ТЕБЕ НУЖЕН, НЫРЯЙ.

«Дерьмо», — выдохнула она, и кое-как сдержала новый приступ плача, но уже по другой причине. Из-за слепой, захлестывающей ярости: «Моника!» Точнее, Моника и Моникетты. Ну зачем гоняющиеся за популярностью девчонки всегда бегают стаями, словно гиены? И зачем они, имея сияющие волосы, длинные загорелые ноги и больше папочкиных денег, чем папочка может сосчитать, должны приставать к ней?

Но она знала ответ.

Она выставила Монику дурой перед ее подружками и несколькими популярными старшеклассниками. Не сказать, чтобы все было так уж плохо. Просто она проходила мимо, когда Моника говорила, что Вторая мировая война была «этой придурошной Китайской войной».

И у нее рефлекторно вырвалось: «Не была». Большая часть из них, неуклюже расположившаяся на диванчике студенческого общежития, посмотрела на нее так удивленно, словно заговорил автомат с колой. Моника, ее подружки и трое крутых сынков богатеньких папочек застыли с открытыми ртами.

«Вторая мировая война… — понесла Клэр, паникуя и не совсем понимая, как она из этого будет выкручиваться. — Я хотела сказать, ну, что это была не Корейская война. Она была позже. Вторая мировая война была с немцами и японцами. Ну, знаешь, Перл Харбор?»

Парни посмотрели на Монику и заржали, а Моника покраснела — не сильно, но достаточно, чтобы загубить свой идеальный макияж. «Напомни мне не покупать твои труды по истории, Моника, — сказал самый остроумный из парней. — Какой же придурок этого не знает?» Хотя Клэр была уверена, что, на самом деле никто из них не знал.

Клэр видела ярость в глазах Моники, быстро закипающую под аккомпанемент улыбок, смеха и флирта. Клэр снова перестала существовать для парней.

Для девчонок она была новенькой, и чертовски нежеланной. К ней всю жизнь так относились. Умная, маленькая, с посредственной внешностью — точно не выигрыш в лотерею жизни; она была вынуждена бороться за каждую мелочь. Всегда кто-нибудь насмехался, или бил, или игнорировал ее, или сразу все вместе. Когда она была совсем маленькой, она думала что самое плохое, это когда над тобой смеются, но после пары конфликтов на школьном дворе, первую строчку заняло — быть побитой. Но по опыту (укороченному на два года) средней школы, гораздо хуже, если тебя игнорируют. Она перешла туда на год раньше остальных и ушла на год быстрее. Никому это не понравилось.

Никому, кроме учителей.

Проблема была в том, что Клэр действительно любила школу. Любила книги, чтение, учебу — ну… кроме математики, но многое другое любила. Физика. Какая нормальная девушка любит физику? Только ненормальная. Никогда даже не думавшая о популярности.

Встретиться лицом к лицу с популярностью? В этом и был смысл жизни. Это доказала Моника, когда мир сошел со своей оси на несколько секунд, чтобы обратить внимание на Клэр, а потом, продолжил вращаться вокруг милашек.

Справедливости не было. Она погружалась с головой в учебу и надрывалась в средней школе. Окончила школу с отличием, получила достаточно высокий бал за квалификационный тест, чтобы быть принятой в любую из тех легендарных школ, где быть сумасшедшим гением, девочкой-мутантом, не было недостатком.

Это не имело значения. Мама с папой взглянули мельком на стопку восторженных ответов из университетов вроде МТИ (Массачусетский технологический институт), Калтеха (Калифорнийский технологический институт) и Йеля, и перекрыли ей кислород. Никогда их шестнадцатилетняя дочь (почти семнадцатилетняя, настаивала она, хотя это было не совсем правдой) не будет ездить за три тысячи миль, чтобы учиться. (Клэр безуспешно пыталась объяснить, что если есть что-то, что помешает ее зарождающейся академической карьере, так это стать переводной студенткой из Техасского Прерийного Университета. Так же известного, как ТПрУууууу.)

И вот она здесь, застряла на паршивом верхнем этаже паршивого общежития в паршивой школе, восемьдесят процентов студентов которой переводились после первых двух лет обучения — или отсеивались — а Моникетты стащили ее мокрое белье и выбросили его в мусоропровод. И все потому, что Моника не побеспокоилась узнать хоть что-нибудь о мировых войнах, кроме их нумерации римскими цифрами.

«Но так не честно!» — слышалось в ее рыданиях. Ведь у нее был план! И хороший план! Моника ложилась поздно, и Клэр встала пораньше, чтобы постирать свое белье, пока часть праздной толпы была в полусонном состоянии, а часть прилежных студентов находилась в классах. Она думала, что сможет спокойно уйти после двухминутного душа — еще одно пугающее приключение — и даже не думала, что кто-то сделает что-то настолько низкое.

Успокоившись, Клэр — снова — заметила, как тихо вокруг. Пугающе и безлюдно: половина девушек еще спят, а другая разошлась. Даже в то время когда здесь было многолюдно и шумно, общежитие пугало, такое старое, ветхое, полное теней и углов, в которых можно было спрятаться. На самом деле, такова была сущность всего городка. Морганвилль был маленьким, старым и пыльным, наполненным пугающими странностями. Например, тем, что уличные фонари работали через один или были расположены слишком далеко друг от друга. Или тем, что люди в местном университетском магазинчике были слишком счастливыми. Безнадежно счастливыми. Или тем фактом, что весь городок, не смотря на пыль, был чистым: мусора не было, не было граффити, никто не просил милостыню в переулках.

Жуть.

Она почти слышала голос матери: «Милая, это оттого что ты в незнакомом месте. Все уладится. Тебе просто нужно постараться».