Елена Домогалова - Регина

• Название: Регина
• Автор: Елена Домогалова
• Жанр: Исторические любовные романы

Исторический роман о любви. Франция, 16 век. На фоне вечного противостояния правящей династии Валуа и семейства Гизов разворачивается трагическая история любви и ненависти младшей сестры знаменитого Луи де Бюсси — Регины де Ренель.

---

— Все ваши девочки, мадам, вместе взятые не стоят одной графини де Ренель. Ни по красоте, ни — увы! — по силе влияния на мужчин.

— Генрих, ты мне не нравишься в последнее время, ибо я всё чаще слышу имя графини де Ренель из твоих уст. Уж не попался ли и ты на эту древнюю как мир наживку под названием "добродетельная красавица"? Я бы на твоём месте не ставила её в один ряд с принцессой Клевской. И пока я буду следить за Марго и её рогатым муженьком, ты должен заняться Бюсси и его сестрой. А точнее, Региной. Потому что Бюсси, как и все кобели в этом королевстве, возжелал эту сучку, забыв про то, что она ему сестра. Гизы нам пока не по зубам, но разбить их союз с графиней де Ренель мы пока ещё можем. Мне нужно подумать. Пусть позовут канцлера, а ты приходи после вечерней мессы. Будь я проклята, если не переиграю этих двух мерзавок!

Успокоившийся к тому времени Генрих с задумчивым видом посмотрел на мать и хищная усмешка скривила его губы:

— А знаете, матушка, у меня появились кое-какие виды на нашу графиню. Я знаю, как сломать её гордыню, спровоцировать Бюсси и выбить эту пару из колоды Гизов.

— Ну что ж, я полностью доверю твоей дальновидности, сынок. Лучшая защита — нападение. И помни: мягкосердечие королей — первая причина гибели государства.

Прощальное письмо Генриха Наваррского Регина перечитала два раза. Короткое и печальное, оно сначала вызвало в её душе грустное разочарование несбывшихся планов.

— Ну, что ты так расстраиваешься? — пожала плечами герцогиня. — Только не говори, что ты влюбилась в нашего беарнского принца.

— Почему бы и нет? Этот твой, с ресницами, однако запал тебе в душу, хоть и гугенот. А как относится ваша Лига к твоей интрижке с бравым капитаном рейтаров?

— Меня это мало интересует. Если честно, я сама от себя не ожидала. Но Гийом… он мне нужен.

— Ты влюбилась, Катрин. Опять на всю жизнь и смертельно? — на памяти Регины это было уже в третий раз.

— Нет. Это у меня ненадолго. Все эти гугеноты столь же скучны, сколь и бедны. Я вот ещё немножко, а потом всё. Надоест. Прогоню. Забуду.

А вот это признание дорого стоило хотя бы потому, что звучало впервые. Регина насторожилась: мимолётное увлечение подруги, кажется, было серьёзнее, чем она сама думала. "Этот, с ресницами" чем-то зацепил непостоянное сердце герцогини.

— Я не из-за Генриха, — пояснила Регина, — то есть из-за него тоже. Просто наша с тобой затея не удалась.

— Мы с тобой легко отделались, к твоему сведению. Наш с тобой поход в "Белого коня" имел неожиданное продолжение. Медичи быстренько додумали свою версию произошедшего. Никаких неопознанных пажей графа в трактире не было, никаких невинных попоек и тайных любовных свиданий, как ты понимаешь, тоже. На самом деле, оказывается, Генрих Наваррский и Чёрный ангел Гизов вместе со своими друзьями готовили свержение короля Франции Генриха III. Кстати, союз их образовался при непосредственном участии любовницы Генриха Наваррского графини де Ренель. Этот военно-политический совет охраняли крупные военные силы в составе графа де Бюсси и его дружков.

Регина задохнулась от возмущения:

— Да как ему такое в голову пришло! Я даже не любовница Генриха, какой уж тут государственный переворот!

Екатерина-Мария не сдержала смех:

— Тебя что больше всего разозлило? То, что тебя обвиняют в заговоре, или то, что ты не успела оправдать титул любовницы беарнца? А я ведь тебе сразу говорила, что лучшей пары, чем герцог Майенн тебе не найти.

— Не хо-чу! — капризно топнула ногой Регина и выбежала прочь.

Бессильная злость на саму себя, на Луи, на подругу, на хитроумных Медичи и осторожного Генриха Наваррского клокотала в груди разбуженным вулканом. Хлопнув дверью, она выскочила из дома Гизов и, сделав слугам знак следовать за ней, быстрым шагом направилась по улице Брак, нимало не заботясь о мгновенно перепачкавшихся в пыли и мусоре кружевных юбках и новых туфельках. Кто-то окликнул её, кого-то она ненароком толкнула, дорога плыла перед её глазами. Регина ускорила шаг и тут же споткнулась о вывернутый из земли камень. Пыль и мелкие камни стали стремительно приближаться к её лицу, но ещё стремительнее оказалось движение чьих-то сильных и надёжных рук.

Графиня вскинула глаза и даже не удивилась, увидев мудрую улыбку Филиппа. Она уже начинала привыкать к тому, что де Лорж всегда оказывался рядом в самые горькие и безнадёжные для неё минуты. Тепло его рук и безмолвная любовь, таившаяся где-то в уголках губ, на дне озёрно-синих глаз, и о которой она знала всегда, сейчас, в эту минуту вдруг опрокинули её куда-то в туманящиеся облака, так что у неё сладко закружилась голова и Регина ещё сильнее ухватилась за плечи Филиппа. Она знала, что в тот злополучный вечер единственными, кто ушёл из таверны без подружек, были Гийом, которого ждала герцогиня, и де Лорж, простоявший больше часа под её закрытым окном. "Ведь он любит меня ничуть не меньше, чем я Луи! — осенило, наконец, девушку. — Я никогда не буду счастлива без Луи и он никогда не будет моим. Филипп единственный ни в чём не повинен и страдает наравне со мной. Но ему-то всё это за что? Может, я смогу сделать счастливым хоть одного человека. Может, сама Судьба отвела меня от Генриха Наваррского и Шарля Майенна, потому что предназначен мне Филипп". И такое смятение отразилось в её взгляде, что всегда сдержанный граф забыл обо всём на свете. Он поднял Регину на руки и, усадив её в портшез, сам последовал за ней. Срывающимся от волнения голосом графиня велела слугам доставить её домой, на улицу Гренель. Едва портшез закачался в такт мерным шагам носильщиков, как Филиппа и Регину бросило друг к другу. Он сжимал в объятьях эти хрупкие плечи, о которых грезил столько дней и ночей. Выбившиеся на свободу волосы шёлковым, душистым полотном заструились в его руках, легли ему на грудь, и вот уже губы Регины так близко, почти касаются его лица, и нет сил удержаться, чтобы не выпить из них вечную отраву любви.

Они целовались, как сумасшедшие, и что-то бессвязно шептал Филипп, и что-то отвечала ему Регина, и его руки в исступлении мяли её нежные плечи и груди, а рот впивался в её губы, словно в спелое яблоко. Совершенно потерявший голову де Лорж уже расшнуровывал её корсет, а она дрожащими руками пыталась расстегнуть его колет, и в ответ на его вопросительное "Регина?" еле слышно ответила "Да", когда носилки, покачнувшись, остановились, и весёлые голоса назвали имя Регины де Ренель.

— Тысяча чертей! — яростно выругалась Регина и это богохульство, произнесенное её устами, мгновенно вернуло Филиппа на землю.

— Что случилось? — задыхаясь, спросил он.

Ответом ему был звонкий смех герцога д'Эпернона, любимца короля Генриха III, и голос Орильи, случайно встретивших носилки графини и не желающих упускать случая поухаживать за прекрасной сестрой своего злейшего врага. Не догадываясь о том, что происходит за шёлковыми занавесками носилок, они звали Регину, а бесцеремонный д'Эпернон даже попытался отодвинуть занавеску, сгорая от желания увидеть чудные глаза девушки. Весьма ощутимый удар узкой женской ладони заставил его отдернуть руку, ткань колыхнулась и из полумрака портшеза гневно сверкнули два осколка хрусталя.

— Сударь, вы позволяете себе непростительные вольности по отношению ко мне, — никогда ещё голос Регины не казался друзьям таким раздраженным.

— Но, госпожа графиня, я не думал… — хотел оправдаться герцог, но был довольно резко прерван графиней.

— А вам вообще не свойственно думать, как я заметила.

Юноша густо покраснел и собрался с духом, чтобы принести свои извинения и хоть как-то оправдаться в её глазах. К счастью застигнутой врасплох парочки, озарённое страстью лицо Регины затмевало в глазах мужчин белый свет, и потому они не обратили внимания на второй силуэт, просвечивавший через шёлк занавесок. Филипп и графиня лихорадочно пытались придумать хоть какой-то выход из своего нелепого положения. Присутствие графа в носилках Регины могли заметить в любую секунду, и уж тогда сразу бы бросился в глаза и яркий румянец её лица, и припухшие от страстных поцелуев губы, и расстёгнутый колет де Лоржа.

Орильи в это время бросился на защиту своего спутника, рассыпаясь в извинениях и комплиментах, но графиня по-прежнему сердито хмурила брови, тщетно надеясь, что её холодность отпугнёт незваных обожателей. Но пока что честь графини и дружба Филиппа с её братом висели на волоске, притом весьма тонком: ядовитый язык Орильи и редкая бестактность д'Эпернона были известны всему Парижу. Филипп уже схватился за шпагу, полный решимости заставить молчать обоих дворян, убив их на дуэли. Но Орильи по праву считался одним из лучших фехтовальщиков Европы и исход поединка грозил обернуться смертью самого де Лоржа, так что Регина решительно сжала его руку и сделала знак молчать, пока это было возможно. Положение было безвыходным и нужно было срочно что-то предпринимать, но обычно ясный ум Филиппа ещё туманился от счастья, свалившегося ему в руки в буквальном смысле слова, и неутолённого желания, а сама виновница всей этой истории была напугана непривычным для неё чувством, гораздо более сильным, чем то, которое она испытывала рядом с Шарлем де Майенном и Генрихом Наваррским. Пальцы их переплетённых и запутавшихся друг в друге рук дрожали, мысли сумбурно метались, и вот-вот грозила грянуть развязка, как сердце Регины, мчавшееся бешеным галопом, с разбегу остановилось, замерло, словно разучившись биться, а потом зашлось в судорожном биенье: из переулка Паради выехала шумная кавалькада всадников, освещённая, словно солнцем, присутствием графа де Бюсси.