К барьеру! (запрещенная Дуэль) - К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №29 от 20.07.2010

• Название: К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №29 от 20.07.2010
• Автор: К барьеру! (запрещенная Дуэль)
• Жанр: Политика
• Год: 2010

«Дуэ́ль» — еженедельная российская газета (8 полос формата А2 в двух цветах), выходившая с 1996 по 19 мая 2009 года. Позиционировала себя как «Газета борьбы общественных идей — для тех, кто любит думать». Фактически была печатным органом общероссийских общественно-политических движений «Армия Воли Народа» (и.о. лидера Ю. И. Мухин).

Частые авторы: Ю. И. Мухин, В. С. Бушин, С.Г.Кара-Мурза. Публиковались также работы Максима Калашникова (В. А. Кучеренко), С. Г. Кара-Мурзы, А. П. Паршева, Д. Ю. Пучкова и др. Художник — Р. А. Еркимбаев

Первый номер газеты вышел 9 февраля 1996 года. До этой даты коллектив редакции выпускал газету «Аль-Кодс» (учредитель — Шаабан Хафез Шаабан). Главную цель новой газеты издатели газеты изложили в программной статье «Учимся Думать»[1].

В 2007 году Замоскворецкий районный суд города Москвы принял незаконное решение [2] об отзыве свидетельства о регистрации газеты. Решение вступило в силу в мае 2009 года, печать газеты прекращена. Коллектив редакции, не пропустив ни одного номера, продолжил выпуск новой газеты «К барьеру!», продолжающей традиции закрытой газеты «Дуэль».

[1] См.Статью «Учимся Думать» http://www.duel.ru/199601/?1_1_1

[2] Кремлевский режим и лобби одного маленького государства в России руками лоббистов этого маленького государства в судах России ..." http://www.kbarieru.info/200901/?01_1_1

---

Ивашов: «Я знаю, что он был командиром бригады спецназа ГРУ, потом офицером Генерального штаба. Ко мне его направлял Генштаб, когда мы обсуждали вопросы спецоперации на территории Югославии».

Прокурор: «Вам известно, что Квачков работал над диссертацией?»

Ивашов: «Да, он просил меня быть его оппонентом. Я отказался. Потому что не был специалистом в этой сфере».

Прокурор: «Вам известны какие-либо статьи Квачкова?»

Ивашов: «Известны. Это были интересные научные публикации. Этими работами он участвовал в формировании облика Вооруженных сил России».

Прокурор: «Вы знакомились с какими-либо монографиями Квачкова?»

Ивашов: «Знакомился. Последняя – «Силы специальных операций» 2008 года издания».

Прокурор: «Известно ли Вам, что Квачков баллотировался в депутаты Государственной Думы?».

Ивашов: «Да, и когда посадили его, я считал, что все это провокация, потому что слишком непрофессионально все было сделано. И когда он баллотировался, я хотел помочь своему брату-офицеру и стал его доверенным лицом. В любом случае Госдума получила бы хорошего депутата, защищающего интересы избирателей и Российской армии. Когда его арестовали, мы анализировали данную ситуацию, и поняли, что это провокация».

Прокурор: «Почему Вы решили, что это провокация?»

Ивашов неторопливо рассуждает: «Пошел вал публикаций, что дача Квачкова рядом с дачей Чубайса (я еще подумал, что там за дворец такой?). Потом описывали вот этот прием – крутить кабель – прием подрывников сорок третьего года. Я военный человек и понимал, что тут явно след просыпан».

Судья насторожилась: «Какой след просыпан?».

Ивашов благодушно: «Мы анализировали в Военно-Державном союзе данную ситуацию и входящие в Военно-Державный союз сотрудники правоохранительных органов говорили, что-де «след просыпан» – это когда дознание целенаправленно выводят на назначенных виновными людей».

Прокурор: «А про кабель сорок третьего года… Вы что имели в виду?»

Ивашов: «Я имел в виду, что это не современный уровень диверсионных операций».

Прокурор: «А Квачков готовился как диверсант?»

Ивашов: «Квачков готовился как офицер спецназа, он воевал в Афганистане…»

Судья рявкнула: «Остановитесь!», напрочь забыв про все гуманистические идеалы Страсбурга. Военный дипломат Ивашов вопросительно стал разглядывать руководящее кресло, столь недипломатично прервавшее его. А кресло продолжало топтать дипломатию: «Вот Вы – генерал-полковник! и...».

Свидетель Ивашов возвысил голос до командного: «Не стыдите меня этим!».

Кресло стушевалось до мягкого, извиняющегося голоска: «Леонид Григорьевич, Вы – уважаемый человек, безупречное лицо нашего общества, но тем не менее, м-м-м, несоблюдение закона все равно Вами производится…».

Прокурор: «Осведомлены ли Вы об уровне профессиональной подготовки Квачкова?»

Ивашов: «Да, по долгу службы я занимался трагедией в Таджикистане и знаю о роли Квачкова в прекращении там кровопролития».

На авансцену выдвинулся специалист по провокационным вопросам адвокат Чубайса Шугаев: «А каков современный уровень диверсионных спецопераций?».

Ивашов объясняет: «Сегодня средства для спецопераций другие. Высокоточные. Робототехника. Когда проводится спецоперация, выставляется поле наблюдения, задействуются спутники».

Шугаев доволен: «Отлично. И так запросто можно это все достать простым гражданам?»

Ивашов соглашается: «Безусловно, нет. Но даже когда я служил в молодости в разведке, мы знали: один человек, один гранатомет и больше для такого дела ничего не нужно».

Шугаев: «Почему Вы считаете, что покушение на Чубайса - это инсценировка?».

Ивашов объясняет: «Применяемые сегодня средства есть и более простые, и более эффективные, и более надежные. На Кавказе вон из гранатометов то и дело лупят по этим постам, а здесь, видите ли, их достать невозможно. Да и когда идет бой, то хоть какую-то царапину кто-то да получает».

Штатский Шугаев с апломбом любителя детективных сериалов пытается оспорить генерал-полковника: «В уголовном деле во взрывотехнической экспертизе сказано, что разлет осколков составил 100 метров, а баротравма поражала в диаметре 60-80 метров».

Ивашов: «Ну что ж, имитация была проведена специалистами достаточно высокого уровня, так чтоб никто не пострадал, но с явными просчетами».

Шугаев не желает сдаваться и в ход пускает ложь: «Но вот пострадала же машина Вербицкого! Вот задело, задело же Ярослава Вербицкого!».

Сторона защиты дружно протестует против искажения фактов. Вербицкого никак не задело и все это хорошо помнят. Иван Миронов смеется над неловкой подделкой Шугаева.

Судья немедленно струнит защиту: «Подсудимый Миронов предупреждается о недопустимости нарушения порядка в судебном заседании и смехе. Ваш смех изо дня в день вызывает… м-м-м. Нет, не скажу, что он вызывает». Вопрос Шугаева все-таки снят, по аккуратненькому выражению судьи: «Адвокат допустил отступление от содержания исследования доказательств».

Шугаев меняет сферу своих интересов: «До 17 марта 2005 года Квачков выступал с критикой Чубайса?».

Ивашов: «Я не помню. Следить, кто там критикует Чубайса… Его вся страна критикует».

Шугаев: «А в тюрьме Квачков выступал с критикой Чубайса?»

Ивашов: «В тюрьме у него не было пресс-центра, я думаю».

Шугаев подкрадывается к генералу на мягких лапках: «Вы читали книгу Бориса Миронова «Иго иудейское»?».

Ивашов: «Обязательно пролистывал. Так же, как и другую его работу – про Чубайса. Вы поймите: мне важны факты, а выводы я делаю сам. А когда приводятся факты того, как наносится ущерб стране, и это связано с именем Чубайса, я не нахожу ни одного его шага, ни одного мероприятия, которое он проводил, и оно было бы на пользу всему обществу».

Шугаев топорщится из последних сил: «Вы сказали, что Иван Миронов – патриот. В чем это выражается?»

Ивашов: «Я видел на конференции, как он отвечал мордовским студентам, которые говорили, что если бы вот немцы нас оккупировали в сорок первом, мы бы жили сейчас, как в Германии. Он очень резко выступал тогда против них, что это наша Родина, и мы должны любить свою Родину. И в своей диссертации и книге он доказывает, что продажа Аляски - непатриотический шаг, зря мы ее продали, можно было ее удержать».

Подсудимый Найденов: «Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! Леонид Григорьевич, вопрос к Вам, как к крупному стратегу и аналитику: гибель Чубайса могла бы как-либо повлиять на общеполитический курс страны в целом?»

Судья спешит снять вопрос о Чубайсе, как постоянном раздражителе публики, хотя свидетель и просит ее: «Можно я скажу в пользу Чубайса?».

Но судья уже приготовила собственные вопросы Ивашову: «Леонид Григорьевич, как Вы считаете, возможно ли сделать достоверные выводы о событии на основании газетных статей и иных сообщений в средствах массовой информации?».

Ивашов объясняет просто и доступно: «Да, можно. Есть такой метод, и у нас, военных, он применяется – метод моделирования. Собираются все факты, изучается степень их достоверности. Все сопоставляешь, и модель все может сказать. На основании всего этого я и делаю вывод, что это была имитация. До деталей».

Судья: «Что Вы понимаете под словом «имитация»?»

Ивашов: «Имитация – это проведение ложной операции, которая скрывает истинные цели».

Судья: «Моделирование событий позволило сделать Вам вывод - каковы цели имитации?»

Ивашов: «Это может быть столкновение чьих-либо интересов, возможно это делали, чтобы протолкнуть какую-то букву закона, ужесточающую положение, иногда это делается, чтобы вывести из игры какую-либо политическую силу или просто личность».

Прокурор с последней надеждой: «Исключаете ли Вы, что происшествие 17 марта 2005 года является неудавшейся специальной операцией?»

Ивашов не оставляет от прокурорской надежды даже песчинки: «Когда моделируешь эту ситуацию, то вылезает столько глупостей, что вывод один: это может быть только провокация, но неудачная».

Вот что значит залучить в суд блестящего аналитика и военного стратега: допрос свидетеля как-то незаметно для всех присутствующих плавно перетек в интервью с научным моделированием исследуемого происшествия, его целей и способов осуществления. И что интересно, фонтан наиболее любопытных вопросов, касающихся имитации, бил как раз со стороны обвинения, и генерал-полковник Ивашов на них очень компетентно отвечал. Нет, все-таки зря порой мы сетуем на предвзятость прокурора, судьи и адвокатов Чубайса. Иногда они тоже хотят разобраться, что же всё-таки случилось на Митькинском шоссе. Тем более, когда есть возможность проконсультироваться у такого непререкаемого авторитета, как доктор исторических наук, профессор, генерал-полковник Ивашов.