Вильям Хортсберг - Сердце Ангела

• Название: Сердце Ангела
• Автор: Вильям Хортсберг
• Издательство: С. Б. А.
• Жанр: Триллер
• Год: 1993

Таинственный незнакомец просит частного детектива из Нью-Йорка Гарри Ангела найти легендарного певца Джонни Фаворита, исчезнувшего из частной клиники. Чем дальше продвигается расследование Ангела, тем большей тайной окутывается судьба Фаворита, а все, кто так или иначе знал певца, умирают насильственной смертью. Сыщик и не подозревает, что становится пешкой в загадочной игре сверхъестественных сил. Ангел погружается мрачный мир черной магии, колдовства и ритуальных убийств. Поиски истины могут стоить ему жизни, но лишь пройдя через все круги ада, сыщик может приблизиться к страшной разгадке…

Роман Уильяма Хьертсберга послужил основой для культового фильма Алана Паркера «Сердце Ангела».

---

— Сюда, — сказал он. — Она открыта.

Наши шаги гулко отдавались в пустом зале, напоминая разрывы пушечных ядер. Помещение было достаточно большим, чтоб вместить пару летных ангаров, а остального места хватило бы для полудюжины баскетбольных площадок. Многие аттракционы сохранились еще от старых времен. Большая дощатая горка с волнообразными выемками поблескивала вдали, словно водопад из красного дерева. Еще одна горка, под названием "Водоворот", спиралью летела вниз с потолка, чтобы "пролиться" на "Живой Биллиардный Стол" — ряд полированных вращающихся дисков, встроенных в пол. Легко было представить себе Гибсоновских девушек [Гибсоновские девушки — идеальные американские девушки 1890-х, представленные на рисунках художника Чарлза Д. Гибсона (1867–1944), где они изображались в блузах с рукавами-"фонариками" и длинных юбках.] и изящных джентльменов в соломенных шляпах, которые танцевали под звуки механического пианино, наигрывавшего мелодию "Возьми меня поиграть в мяч".

Мы постояли у кривых зеркал, полюбовались на свои искаженные отражения…

— Ну ладно, ищейка, — не выдержал наконец Болц. — Выкладывай свою просьбу.

— Я ищу цыганку, гадалку по имени Мадам Зора. Мне известно, что вы работали на нее в сороковых годах.

Хриплый от курева смех Болца взмыл к усеянному лампочками каркасу, — я сразу вспомнил, как тявкает дрессированный тюлень.

— Знаешь, — выдавил он, — в этом направлении ты не доберешься и до первой базы [Бейсбольный термин.].

— Но почему?

— Почему? Я скажу тебе. Во-первых, потому что она не цыганка, вот почему.

— Я слышал об этом, но как-то не принял всерьез.

— Прими. Разве я не знал ее лавочку вдоль и поперек?

— Расскажите.

— Ладно, сыщик. Я тебе прямо скажу: цыганкой она не была и звали ее не Зора. Дебютантка с Парк-авеню, — случайно узнал.

Я онемел. Да, по сравнению с такой "бомбой" копыто лягнувшего тебя мула могло показаться поцелуем ангела.

— Вы знали ее настоящее имя?

— Ты что, за дурачка меня держишь? Я знал о ней все. Ее звали Мэгги Круземарк. У ее отца кораблей было больше, чем в британском военном флоте.

Я чувствовал себя Резиновым Человечком. На волнистой поверхности кривого зеркала мое лицо вытягивалось все больше и больше.

— Когда вы видели ее последний раз? — спросили резиновые губы.

— Весной сорок второго. Она тогда просто слиняла. Оставила меня, так сказать, с хрустальным шаром в руках.

— А вы не видели с ней певца, его звали Джонни Фаворит?

— Ну еще бы, сколько раз. Она была помешана на нем.

— Она говорила о нем что-нибудь, вы не помните?

— Сила.

— Что?

— Она сказала — он владеет "силой".

— И все?

— Знаешь, я особо не слушал. По мне так все это ерунда была. — Болц откашлялся и глотнул. — Она — другое дело. Она была одержимой.

— А что Фаворит? — настаивал я.

— И он такой же. По глазам видно было.

— А потом вы его встречали?

— Никогда. Может, он улетел на луну на помеле, мне на него начхать. И на нее тоже.

— Она когда-нибудь упоминала негра-пианиста по имени Пупс Суит?

— Нет.

— Может, еще что вспомните?

Болц сплюнул на пол, себе под ноги.

— А к чему? Те деньки давно умерли и похоронены… Разговаривать было уже не о чем. Болц проводил меня за ограждение и запер ворота. Чуть поколебавшись, я дал ему одну из своих визиток и попросил позвонить, если появится что-нибудь новенькое. Он, конечно, ничего не обещал, но и визитку не выкинул.

Я попытался дозвониться до Миллисент Круземарк из ближайшей телефонной будки, но безрезультатно. Вот так. Долгий был день, даже детективы нуждаются в отдыхе. По пути назад, к Манхэттену, я решил дать себе передышку и набил живот дарами моря в ресторане "Гейдж и Толлнер". После фаршированного лосося и бутылки ледяного "Шабли" жизнь уже не казалась прогулкой в лодке со стеклянным днищем по городской канализационной системе.

Глава двадцать третья

Пупс Суит занял всю третью страницу в "Дэйли-Ньюс". В заметке под оглушительным заголовком "СВИРЕПОЕ РИТУАЛЬНОЕ УБИЙСТВО" я не нашел ни слова о том, что затолкали ему в глотку, зато приводился снимок кровавых рисунков на стене, и еще один, где Пупс играл на пианино. Тело обнаружил гитарист из трио, заехавший за боссом перед работой. Его отпустили после допроса. Подозреваемых не было, но в Гарлеме многие знали, что Пупс давно состоял в тайной секте вудуистов.

Я прочел утреннюю газету в вагоне подземки по дороге в центр, оставив "шеви" на стоянке в Челси. Моей первой остановкой была Публичная библиотека, где после нескольких неудачных попыток я все же нашел, к кому обратиться, и получил нужную книгу — свежий парижский телефонный справочник. М. Круземарк жила на улице Нотр-Дам де Шан. Я записал номер в записную книжку.

По пути в контору я заглянул в Брайант-парк: хотелось спокойно посидеть и подумать. Я чувствовал, что гоняюсь за тенью. Джонни Фаворит был замешан в зловещих делах подпольного мира вуду и черной магии. Вне сцены он вел тайную жизнь, включавшую в себя черепа в чемодане и гадалку-невесту. Он — посвященный, хунси-босал. Пупс сыграл в ящик за то, что болтал о нем. Каким-то образом имел к этому отношение и доктор Фаулер. Да, хотя никто и не видел Джонни Фаворита, он отбрасывал длинную-длинную тень.

Когда я отпер внутреннюю дверь своей конторы, время уже шло к полудню. Разобрав почту, я нашел чек на 500 долларов от фирмы "Макинтош, Уайнсэп и Спай". Всю прочую макулатуру я сразу бросил в корзинку и позвонил в свою телефонную службу. Сообщений для меня не было, хотя этим утром три раза звонила какая-то женщина, не пожелавшая назвать себя.

Затем я попытался дозвониться до Маргарет Круземарк в Париж, но заокеанская телефонистка не могла получить ответ, несмотря на двадцатиминутные старания. Я набрал тогда номер Германа Уайнсэпа на Уолл-стрит и поблагодарил за чек. Он поинтересовался, как продвигаются дела, и я ответил "прекрасно", намекнув, что хотел бы связаться с господином Сифром. Уайнсэп заметил, что днем у него назначена деловая встреча с хозяином, и он передаст мою просьбу. Я выразил ему признательность, мы тепло распрощались и повесили трубки.

Я уже взялся за пальто, когда зазвонил телефон. Это была Эпифани Праудфут, она казалась запыхавшейся.

— Я должна вас немедленно увидеть.

— Что случилось?

— Не хочу говорить по телефону.

— Где вы сейчас находитесь?

— В своем магазине.

— Не торопитесь. Я сейчас выйду перекусить, а через час мы можем встретиться у меня в конторе. Знаете, где это?

— У меня есть ваша карточка.

— Отлично. До встречи.

Она повесила трубку не прощаясь.

Заперев чек адвоката в конторский сейф, я уже собрался было уходить, как вдруг услышал звук открывающейся двери. Моя контора всегда рада клиентам; вот почему на дверях под названием фирмы написано "ВОЙДИТЕ". Но обычно — клиенты стучат. Ввалиться в контору без единого слова мог только легавый или какой-нибудь непрошеный гость. Иногда — оба в одном лице.

На сей раз это был коп в наброшенном на коричневый мохеровый пуловер сером габардиновом плаще и коротковатых брюках, манжеты которых не слишком скрывали грубые башмаки и белые спортивные носки.

— Вы Энджел? — рявкнул он.

— Да, точно.

— Я детектив, лейтенант Стерн. Этой мой напарник, сержант Деймос.

Он кивнул в сторону открытой двери, где стоял, нахмурившись, мужчина с бочкообразной грудью, в одежде портовика: вязаная шерстяная шапочка и куртка в черно-белую клетку. Щетина у него на лице была настолько темной, что — даже сбритая — смотрелась, как пороховой ожог.

— Чем могу служить, джентльмены? — спросил я. Стерн, верзила с квадратной челюстью и носом как у здорового ледокола, выпятил вперед свой "квадрат" и мрачно произнес сквозь зубы:

— Мы бы хотели задать вам парочку вопросов.

— Весь к вашим услугам. Я как раз собирался пойти позавтракать. Не хотите присоединиться?

— Лучше поговорим здесь, — предложил Стерн. Его напарник закрыл дверь.

— Ну что ж… — Я обошел стол и извлек бутылку канадского виски и коробку своих рождественских сигар. — Это все угощение, которое я могу вам предложить. Бумажные стаканчики — у водоохладителя.

— Никогда не пью на службе, — заметил Стерн, угощаясь пригоршней сигар.

— Сочувствую. А мне пора позавтракать. — Я поднес бутылку к охладителю, налил полстакана и добавил на палец воды. — Ваше здоровье.

Стерн сунул сигары в нагрудный карман.

— Где вы были вчера утром, около одиннадцати?

— Дома. Спал.

— Завидую тем, кто работает сам на себя, — процедил Стерн напарнику. Тот хрюкнул в ответ. — А почему вы дрыхнули, когда все давно работали, Энджел?