Георгий Левин - Жизнь на обочине

• Название: Жизнь на обочине
• Автор: Георгий Левин
• Жанр: Научная Фантастика

Что уготовила кому судьба? Ответа не знает никто. Одним спокойную жизнь. Другим…

---

Они скрылись в толпе, в водовороте снующего народа. А я стоял и долго смотрел на место поглотившее их. Это была минута счастья! Она и осталась в моей душе, в моём сердце.

В этот день приехал домой в приподнятом настроении. Даже мурлыкал что-то себе под нос. А утром следующего дня опять навалилась хандра. В таком настроении и встретил Новый год. 1997. Что он мне принесёт? Даже не думал. Уже ни о чём не мечтал. Встретил его по привычке, но без былой радости. Накрыл скромный стол. Варёная картошка, солёная капуста, селёдка с луком и подсолнечным маслом, варёная колбаса и бутылка водки. О былых разносолах и ломящихся столах скромному пенсионеру пришлось забить. Переживать или плакать? Смысла не было. Былое не воротишь. Ушедшие годы не вернёшь. Действительность не изменишь.

Телевизор показывал радость страны и людей. Сытые и весёлые они радостно встречали Новый год. Надеялись на то, что он будет лучше предыдущего и принесёт удачу, благополучие и радость. Я об этом даже не думал и не мечтал. Какие счастливые перемены могли ждать меня? Какое благополучие? Настроение было паршивое. Светящиеся окна домов, радостные возгласы, смех, музыка, только раздражали. Моё будущее было понятно. Радоваться ему было глупо. Выпил стакан водки. Выключил телевизор. Так и не дожидался президентских поздравлений и боя курантов. На душе было тоскливо. Спасаясь от слёз и мыслей, лёг спать.

Так и встретил Новый год в новом качестве. Одинокого пенсионера. До самого Рождества теперь праздновал его народ. Страна отдыхала, веселилась. А я из квартиры не выходил. Питался тем, что было. И мечтал об одном. Быстрее бы заканчивались эти праздники. Хотя какое это имело значение? Для меня. Но припасов у меня было не много. Они и закончилось быстро. Моя щетина превратилась в куцую седую бороду. В таком виде и вышёл в магазин пополнить запасы. Зима в этом году на снег не поскупилась. Он лежал везде огромными сугробами. Напоминая Заполярье. Чистили только дороги и дорожки к подъездам домов. А так снег создавал фон всему пейзажу. Поход был не долгим. Мои ресурсы позволяли приобрести только самое необходимое. С тощим пакетом и вернулся в квартиру.

И потянулись обычные дни. Один день ничем не отличить от другого. Вот и тянулись. Только моя отрастающая седая с рыжими волосами борода указывала на проходящее время. Сидеть в квартире целыми днями было трудно. Спасаясь от этого нудного безделья, возобновил свои поездки в Москву. Был вроде при деле. Делал вид, что очень занят. Уезжал утром и возвращался вечером. Этот самообман позволял чувствовать себя человеком.

Пришёл февраль. 10-го числа получил пенсию и как обычно отправился в поход по Москве. Наобум проходил проходными дворами улицы Казакова. Попадал в тупики. Возвращался назад и шёл дальше. Увы! Забыл, что рядом Курский вокзал. Возле него крутились нищие, бродяги, наркоманы и прочий контингент не безопасного народа. Видно попал на глаза какой-то компании. Но преследования не заметил.

В себя пришёл в койке. Она стояла в коридоре, Первой Градской больницы. Меня доставили с черепно-мозговой травмой и обморожением конечностей. Без одежды и документов. По укоренившейся северной привычке всё таскал с собой. Лишился всего в один момент.

В бессознательном состоянии пролежал неделю. Стукнули хорошо. От души. Пришёл в себя и ещё две недели не мог вспомнить. Кто я такой? Молодой сержант милиции ходил неделю пытался выяснить. Кто я? Потом он пропал. Обмороженные руки, ноги и лицо отошли. Отпали струпья. Но в этих местах покрылся тёмными пятнами. Они делали меня безобразным и страшным.

Два месяца меня продержали в больнице. Затем передали в спецприёмник. В конце мая выпустили оттуда на все четыре стороны. В чужой одежде без документов и денег. Дали справку и отправили по месту жительства. Борода и выросшие волосы скрывали моё лицо обезображенное пятнами тёмной кожи. Вид имел ещё тот. Руки с тёмными пятнами скрыть было не возможно. В таком виде и поехал в Рузу. Имея две справки. Одну из больницы и вторую из спецприёмника. К этому времени уже кое-что о себе вспомнил.

Ключи от квартиры пропали вместе с документами. Идти домой? Смысла не было. Пошёл сразу в милицию. В паспортный стол. Инспектор женщина лет 28–30 с погонами лейтенанта выслушала меня и вышла. Вернулась она минут через 7–8. В руках она держала карточку форму N 1 с моей фотографией.

Дальше начались сюрпризы. Нельзя сказать, что приятные.

В карточке значилось, что я выписан из своей квартиры согласно поданного мной заявления. В связи с переездом на Север. Квартиру продал. Да и фотография очень отличалась от моего теперешнего лица. Инспектор смотрела на меня подозрительно. Понять её было не трудно. Правда, тон её оставался спокойным:

— Вы сможете представить свидетелей, которые подтвердят вашу личность? Соседей, родственников естественно с паспортами.

Благожелательно произнесла она. Тут не выдержал. Сорвался на крик. Начал кричать даже не соображал что. Пытался хватать бумаги со стола инспектора. Наверное, мой крик был слышен везде? Или инспектор нажала кнопку тревоги? Об этом мог только гадать. Но результат ощутил на себе. Вбежали два сержанта милиционера. Они скрутили меня и оттащили в камеру районного отдела. Железную клетку. Там и пришёл в себя. Но меня не оставили в покое и там.

Часа через два старший лейтенант человек лет 35 и молодой сержант пришли за мной. Сержант пристегнул мою руку наручником к своей руке и под любопытными взглядами посетителей мы прошли к стоявшей у подъезда машине. Меня усадили в отсек для задержанных лиц. Оба милиционера сели вперед на сидения. Машина тронулась. Ехали не долго. В таком же порядке покинули машину. Здесь и увидел, куда меня привезли. Оказался перед своим домом пристёгнутый наручником к руке сержанта.

Старший лейтенант шёл впереди мы за ним. Он звонил в квартиры, выходивших людей просил опознать меня. До ухода на пенсию я бывал в своей квартире раз в год. Всего несколько дней в период отпуска. В последнее время уходил рано утром возвращался поздно или сидел дома. Соседей никого не знал. Они даже если и видели меня раньше. То теперь в моём новом виде опознать меня не могли. Я сам смотрел на своё отражение в зеркале как на незнакомца. Их понимал.

Старший лейтенант записывал отрицательные ответы и паспортные данные опрашиваемых людей. Давал им расписаться. Так мы и шли по подъезду поднимались с этажа на этаж. Вот и добрались до моей квартиры. На звонок дверь открыла молодая женщина. Выслушала старшего лейтенанта. Пошла и принесла папку с документами. Она предъявила документы на приобретение квартиры. На документах стояла дата оформления сделки. Полтора месяца назад. Стояла и подпись продавца с моей фамилией. Подпись была заверена нотариусом. Подпись была мне не знакома. Но бумаги были оформлены по закону. Так ни с чем мы и покинули мой бывший подъезд.

Позже, когда скитался по подвалам тогда и узнал интересную информацию. Так продал свою квартиру не только я. Из рассказанных историй выяснил, что мне ещё повезло. Многие продавцы тоже одинокие пенсионеры просто умерли или исчезли. Лишившись всего квартиры и жизни. Как это делалось? Рассказать не могу. Догадки имел. Но разве мои догадки нужны кому-то? Думаю, они не нужны никому. Мёртвым всё равно. Купившие квартиры люди были в основном честными покупателями. А те, кто породил этот бизнес? Всё знают сами. Даже знают, куда делись тела пропавших людей.

Вот и остаётся надеяться на то, что Бог воздаст по заслугам всем губителям чужих душ. Он всё знает и видит! Этот вопрос решит сам. Определит вину и участь каждого. А я просто попал в такую переделку и лишился всего.

В тот день меня снова привезли в милицию. И тот же старший лейтенант добивался от меня правды. Для этого дал мне в ухо и попинал ногами. Но я твёрдо стоял на своих показаниях. И упрямо доказывал, что говорю правду. Бить меня было наверно не интересно. Поэтому получил только положенную минимальную порцию ссадин и синяков. Потом меня оставили в покое. Ещё дали краюху чёрствого хлеба. Рад этому был очень! Со вчерашнего дня ничего не ел. Забился в угол своей клетки и с наслаждением ел. К голодному существованию и отсутствию брезгливости уже привыкал. Как оказалось человек опускается быстро. Лоск и воспитанность теряются. Уходят.

Дальнейшая жизнь это подтвердила.

Утром следующего дня решилась моя судьба. Начальник отдела лично обходил камеры с задержанными за прошлый день людьми. Он знакомился с сидевшими людьми. Рассматривал их дела и принимал по ним решения. Очередь дошла и до меня.

Он бегло окинул взглядом меня забившегося в угол клетки. Начальник, подполковник лет 50, углубился в чтение моего дела. Его передал ему старший лейтенант мой мучитель. Изучение бумаг много времени не заняло. Начальник дочитал последнюю бумажку и поднял взгляд на старшего лейтенанта: