Эдвард Лернер - «Если», 2002 № 01

• Название: «Если», 2002 № 01
• Автор: Эдвард Лернер
• Издательство: ООО «Издательство ЛК пресс»
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2002

Эдвард ЛЕРНЕР. СОЗИДАЙ УНИЧТОЖАЯ. Герой получает видеопослание от своей погибшей подруги. И начинает понимать: обстоятельства ее смерти не так просты…

Элизабет ВОНАРБУР. НЕТОРОПЛИВАЯ МАШИНА ВРЕМЕНИ. Путешествуя по вселенным, главное — не заплутать в собственных чувствах.

Андрей ПЛЕХАНОВ. ДУША КЛАУСА ДАФФИ. Скучно на этом свете, господа… без забот, болезней и старости.

Айзек АЗИМОВ. ВЗГЛЯД НАЗАД. …или практикум для начинающих фантастов.

Дональд УЭСТЛЕЙК. ПОБЕДИТЕЛЬ. В будущем все будет образцовым, и тюрьмы тоже.

Эндрю СТЕФЕНСОН. ДОГОВОР. Герою делают предложение, от которого невозможно отказаться.

Любомир НИКОЛОВ. ЛЕС. Последняя битва Адольфа Бонапарта.

Джайм Линн БЛАШКЕ. ПРОЕКТ «ТАЙМСПЕН». Миллиарды инопланетных рас охотятся за незадачливым изобретателем.

Александр ТЮРИН. ГИГАБАЙТНАЯ БИТВА. … о которой умалчивает история.

Любовь и Евгений ЛУКИНЫ. СМЕРТЕЛЬНАЯ. Год назад журнал напечатал последнюю работу из архива знаменитого дуэта. А теперь — самая последняя.

А также: Рецензии, Видеодром, Курсор, Критика, Судьба книги, Персоналии.

---

— Что было хорошо? — Беркут поднялся во весь рост, навис над чаном, глаза его метнули серые молнии. — На дармовых харчах тебе хорошо? Беркут накормил, напоил, в баньке попарил… Полетал с тобой, прокатил над горами и лесами! Славный мужик Алексей Захаров! Ждешь, что и дальше я буду тебя ублажать задаром?!

— Почему же задаром? — Клаус съежился, почувствовал, насколько он гол и слаб. — Я все отработаю. Буду дрова рубить, еду готовить, на ферме работать. Все делать буду! Я умею работать. Я научусь…

— Если бы мне нужен был работник, я построил бы себе два десятка роботов, — холодно сказал Беркут. — Пару лет назад я даже слепил себе механического голема, а через неделю разбил его ломом — достал он меня своей тупой услужливостью. Ты хочешь быть моим другом? М-м-м… А почему бы и нет? Вполне возможно. Только для этого ты должен кое-что сделать.

Клаус вылез из чана, стыдливо прикрываясь рукой, добрался до простыни, висевшей на стене, и обмотал ею свое тело. Поплелся прочь из бани. Босые ноги его шлепали по полу, оставляя на некрашеных досках влажные следы.

— Эй, ты куда? — крикнул Беркут… — Это как-то невежливо, знаешь ли! И где же твоя здоровая пытливость ума? Ты разве не хочешь узнать, что мне от тебя нужно?

Клаус остановился, обернулся, придерживая рукой сползающую простыню.

— Знаю я, что тебе нужно. Ты такой же, как все, Беркут. Такой же. Всем вам нужно от меня одно и то же. Мою душу — вот что вы хотите.

— Душу? — Беркут усмехнулся. — Интересная мысль. А ты уверен, что у тебя есть душа, Клаус Даффи?

— Уверен.

— У тебя есть какие-нибудь доказательства?

— Отвяжись, проклятый новус! — взревел Клаус, скривившись от злости. — Ты обманул меня, притворившись нормальным человеком! У вас, новусов, нет душ! А у меня душа есть, и никакие доказательства мне не нужны! Я просто знаю это и все!!!

— А ты, парень, похоже, того… — Захаров озадаченно покрутил пальцем у виска. — Подожди, куда ты пошел, не договорили еще…

Клаус не слушал его. Он пулей вылетел из бани и побежал по лестнице на второй этаж.

* * *

— Я хочу встретиться с Патриком Ньюменом, — упрямо, уже в десятый раз за день, повторил Клаус. — Не понимаю, почему ты меня здесь держишь. Уже неделю я торчу в этой дыре. Патрик шастает где-то рядом, а к себе меня не пускает. Вы сговорились с ним, да? Вы издеваетесь надо мной! Не имеете права! В этом мире все люди свободны!

— Ты не человек, — сказал Беркут.

— Что?! Что ты сказал?! — Клаус в бешенстве вскочил на ноги. — Повтори, мерзавец!

— Ты не человек, — повторил Беркут. — И поэтому на тебя распространяются далеко не все права.

— Почему это я не человек? — ноги Клауса вдруг стали ватными, он плюхнулся на стул и обессиленно откинулся на спинку. — Я человек! У меня есть душа. Я в большей степени человек, чем все вы!

— Ты бы признал полноценным человеком неандертальца? — невозмутимо спросил Беркут. — Или питекантропа? Мохнатую полуобезьяну с дубиной в корявой руке — олигофрена с непредсказуемым поведением?

— Но я же не питекантроп. Я даже не homo sapiens. Я — homo novus, я того же вида, что и все вы…

— Тем хуже для тебя. Стало быть, ты человек, упорно отказывающийся вести человеческий образ жизни. Ты гадишь под себя, лазаешь по деревьям и не хочешь разговаривать на полноценном языке. При этом ты желаешь пользоваться всеми благами, которые производим мы, новусы, благодаря нашим умениям. Мало того, ты презираешь нас. Ты считаешь нас чем-то вроде хорошо отлаженных механизмов. Ты оставил право на обладание человеческой душой себе одному, единственному и любимому.

— У новусов нет души!

— Да что ты заладил, как попугай: «Нет души, нет души!» Какие доказательства того, что душа у нас есть, нужно тебе привести? Фотографию души в фас и профиль? Справку, заверенную нотариусом? Возьми в качестве доказательства меня — неужели я произвожу впечатление бездушного человека?

— Ты обманывал меня. Ты специально разыграл этот спектакль: изобразил настоящего человека, эмоционального и душевного, чтобы купить меня с потрохами. Ты хороший артист, Беркут. Для тебя это было несложно, тем более, ты прекрасно знал, чего я хочу. Но я раскусил тебя. Ты такой же, как все. Как только ты заявил, что я обязан заниматься АПВ, я понял: вся твоя человечность — напускная.

— Я не заявлял такого…

— Но хотел заявить!

— Пожалуй, так, — согласился Беркут, помолчав с полминуты. — По моему мнению, ты должен заняться психовизуализацией, и чем быстрее, тем лучше для тебя самого.

— Нет! — Клаус шарахнул кулаком по столу. — Вот тут вы слабы! Вы не можете заставить меня заниматься этой гадостью насильно. И потому я навсегда останусь самим собой. Останусь человеком. Хотя моя участь страшна — жизнь единственного человека в мире холодных бездушных монстров…

— Если бы ты не был новусом, я заподозрил бы, что ты психически больной, — сказал Беркут. — Но поскольку ты новус и, стало быть, не можешь страдать никакими болезнями, я прихожу к выводу, что в твоей не слишком умной голове произошел какой-то логический сбой. Ты подчинил свои мысли и всю свою жизнь некоей навязчивой идее. Идее, которая не позволяет тебе заниматься АПВ. Откуда это внутреннее табу, Клаус? Что это — отголоски какой-то религии? Ты религиозен, Клаус? Если да, то это объясняет многое.

— Это тебя не касается, — буркнул Клаус. — Тоже мне, психотерапевт нашелся! Я хотел поговорить с Патриком, именно с ним. Он смог бы мне помочь — и только он. А вместо него мне подсунули тебя. Но ты не психолог, ты техник! А я не позволю копаться в моих переживаниях при помощи отвертки и гаечного ключа!

— Ладно, будем считать, что ты меня убедил, — Беркут поднялся на ноги, потянулся. — Позволь напоследок рассказать тебе одну притчу.

— Не надо мне никаких притч!

— Надо, надо. Слушай, Клаус. — Беркут пошел по комнате, заложив руки за спину. Теперь он очень напоминал пожилого учителя, вышагивающего перед классной доской. — Жил-был один человек, истово верующий. Он старательно соблюдал все правила, предписанные религией, и, само собой, надеялся, что попадет за это в рай. Так оно и случилось. Очутился этот человек в раю и возрадовался. В самом деле, радоваться было чему — великолепная природа, красивые дома, никакой преступности и даже агрессии. Все, что ему теперь приходилось делать, это просто существовать, спокойно и благополучно. Правда, люди, которые окружали этого человека в раю, весьма удивляли его. Он предполагал, что они обязаны соблюдать множество непременных обрядов — тех, что соблюдал всю жизнь он сам. А они просто жили. Не строились пять раз в день на молитву, не пели псалмов, не ходили в церковь. Люди, живущие в раю, оказались весьма раскованными в личной жизни — они охотно предавались плотским радостям и, похоже, позволяли себе все, что угодно. Уточню — все, что не мешало жить окружающим и не ущемляло их свободы. Люди эти ежедневно трудились и создавали своими руками все то изобилие, которое присутствовало в их жизни. Никто свыше не снабжал их бесплатными благами.

Наш герой воспринял такой образ жизни с большим трудом. Он никак не мог поверить, что можно совершать запрещенные его религией поступки и не нести за это никакого наказания. Люди рая оказались очень радушными — они дружески общались с прибывшим, приглашали его в гости, угощали вкусной едой и хорошим вином. И поначалу он принимал эти приглашения весьма охотно. Он даже пытался убедить себя в том, что ему это нравится. Он пил коньяк, играл в карты, загорал нагишом у моря, занимался любовью с хорошенькими девушками, много путешествовал… И при этом его ни на секунду не оставляло чувство вины.

— Ну и что еще такого ты обо мне расскажешь? — саркастически спросил Клаус. — Что однажды я попросился на аудиенцию к богу, и мне в этом отказали?

Нет. Совсем не так. Бог не жил в этом раю, и никто из обитателей не тревожил его имя всуе. Я не буду говорить о боге — продолжу рассказ о человеке. Итак, через некоторое время стереотипы, которые были вбиты в голову нашего героя за время земной жизни, взяли верх. И он решил, что окружающие его люди — неправильные. Что они не могут быть правильными, поскольку образ их жизни не соответствует предписанным для праведных людей канонам. Что они не счастливые, не веселые и не добрые, а только притворяются таковыми. Так он решил для себя главную проблему — в мире, где не существовало и не могло существовать врагов, он нашел для себя врага. И врагом этим стали все остальные люди. Естественно, сам этот человек немедленно сделался для самого себя образцом добродетели…

— Хватит, замолчи! — возмутился Клаус. — Сколько можно издеваться!

— Не хватит! — жестко произнес Беркут. — Молчи, пока не дослушаешь до конца… Для того, чтобы логически обосновать свое отличие от прочих людей, этот человек выбрал какую-то единую черту всех обитателей рая. К примеру, для всех было обязательно принимать душ по утрам. «Мерзавцы! — возмутился наш герой. — Раз они моются, значит, они грязны. А из оного, в свою очередь, следует то, что они греховны! Я же чист и праведен, поэтому мыться больше не буду. Никогда!» Человек перестал мыться, и уже через две недели от него благоухало, как от старого козла… Вежливые люди рая поначалу терпели такое неприятное чудачество, но через некоторое время начали сторониться. «Ага! — возопил наш герой, — эти нелюди выдали себя. Они притворялись хорошими, но теперь не хотят общаться со мной!» Просьбы соседей помыться этот человек отвергал с искренним негодованием. «Я не моюсь, потому что у меня есть душа», — говорил он с фанатичным блеском в глазах.