Элен Макклой - Шаг в четвертое измерение

• Название: Шаг в четвертое измерение
• Автор: Элен Макклой
• Издательство: ТЕРРА—Книжный клуб
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-300-02954-8

В сборник известной американской писательницы Элен Макклой (настоящее имя Уоррелла Кларксон; 1904–1975), творчество которой пользуется успехом у знатоков и любителей психологического, интеллектуального детектива, вошли два романа, объединенные общим персонажем, ведущим расследование. Его имя — Базиль Уиллинг. Он — специалист по психологии, врач-психиатр, которого природа наделила также редкой наблюдательностью и необычайной способностью к дедукции.

---

— Могли бы заняться рыбной ловлей, — предложил практичный Несс. — Это развлечение подешевле.

— Вся сложность в том, что моя миссия неофициальная, — объяснил я ему. — У меня действительно недельный отпуск. Она станет официальной в том случае, если мне удастся предоставить достаточно веские свидетельства, требующие возобновить расследование по этому делу. Меня Просили, чтобы я не тревожил вас по этому поводу ни в коем случае.

— Ну а теперь вы располагаете свидетельскими показаниями?

— Никаких свидетельств пока у меня нет. Одни подозрения. Но они довольно весомы, так что я считаю своим Долгом сообщить вам о них. Прежде всего, это человек, Называющий себя Уго Блейном.

— Вы считаете, что он — не американец? Вы его видели?

— Сегодня днем. Он ужасно самодоволен и не вызывает Никакой симпатии, как и большинство отшельников. Я не знаю, кто он такой, и тот ли, за кого себя выдает. Настоящий Блейн — американский экспатриант, живущий в Европе и пишущий претенциозные книжки, в которых излагает свои личные предрассудки. Его взгляды считаются «философией» только потому, что он представляет их на жаргоне академических философов. К тому же он наскреб в немецкой и греческой философии немало цитат для своего оправдания. Он пользовался довольно широкой популярностью в двадцатые и тридцатые годы. Теперь, правда, утратил былую славу, так как все его сочинения пронизаны псевдофашистским духом — в той же степени, что у Шпенглера или Парето. Блейн слишком осторожен, для того чтобы открыто связывать свою личность с кровавыми чистками и концентрационными лагерями. Он подстрекает к этому других, менее осмотрительных, а сам тем временем мечтает о таком мире, в котором немногие будут властвовать над многими, которые он обычно называет «безмозглым большинством».

— Само собой, себя он относит к числу немногих мозговитых, — с иронией сказал Несс. — Такие люди, как он, поступают так всегда.

— Да, — согласился я. — Он даже разработал теорию, которая объявляет северные и западные расы биологически высшими по отношению к восточным и южным. Хотя это — не совсем еще «нордическая» теория, она весьма к ней близка. Все современное, на его взгляд, отличается вульгарностью, и это объясняется растущим влиянием женщин и детей в современной жизни. Особую неприязнь у него вызывают дети, но мальчиков, по его убеждению, еще можно перевоспитать, если разлучить их с родителями, особенно с матерями, и сделать это следует как можно раньше, сразу после рождения. Его взгляды на воспитание юношей — это смесь спартанских представлений и принципов нацистского молодежного движения.

— Подумать только! И он живет в принадлежащем мне коттедже! — воскликнул Несс.

— Но настоящий ли он Блейн? Здесь и зарыта собака. Тот человек, которого я видел у озера сегодня днем, с трудом разворачивал передо мной свою теорию. Может, он только пытался выдать себя за Блейна? Несомненно, его взгляды похожи на то, о чем пишет Блейн, но так может вести себя любой человек, ознакомившийся с его «трудами». Это совсем не трудно. Нужно лишь усвоить главную идею, — зоологическая ненависть ко всем «неполноценным людям». Потом ее можно развивать бесконечно. Любому это по силам.

— А что вы скажете еще о Блейне?

— В коридоре его дома я нашел вот этот обрывок страницы из тетрадки по математике, которая, кажется, принадлежит Джонни Стоктону. Но никаких признаков самого Джонни я там не обнаружил.

Несс внимательно изучил бумажку.

— Вы уверены, что она принадлежит Джонни?

— Вчера я видел ее у него в руках. Я отлично помню, как он поставил точку после десятичного ряда и начертил вот эти круги с буквой Т внутри, а также буквы Е, I, R.

— Но что означают эти буквы? Это — не его инициалы. И что означает этот круг, разделенный наполовину, а затем внизу еще на две части? Это что, геометрическая задачка?

— Я не знаю, что означает этот символ, но, когда я разговаривал с ним, он нарисовал его несколько раз.

Несс вернул мне обрывок.

— Если Блейн — беглый военнопленный, то как ему не совестно вовлекать в свои дела ребенка? Только подумать — четырнадцатилетний мальчишка попал под влияние немецкого военнопленного, убившего часового и скрывающегося от правосудия!

— Но, может, это не столь вредно по сравнению с влиянием настоящего Уго Блейна, — возразил я. — Я видел в комнате Джонни его книгу. Он признался, что ее читает, вероятно, ему хотелось поближе познакомиться с идеями человека, с которым он недавно встретился. Даже если Блейн самозванец, Джонни может поверить ему, считать его настоящим Блейном.

— Но если Джонни не знает, что Блейн самозванец и обманщик, — предположил Несс, сделав короткую паузу. — Не приходило ли вам в голову, что этот злоумышленник может использовать Джонни для установления контакта с окружающим миром?

— Да, конечно. В первый день, когда вы привезли меня Ардриг, когда я узнал о периодических таинственных исчезновениях Джонни, у меня возникло подозрение, — не мог ли кто-то его запугать и заставить носить пропавшему военнопленному провизию и одежду? Конечно, такая гипотеза может оказаться верной, если только верно ваше предположение о том, что он скрывается в горах. Но это может объяснить периодические исчезновения Джонни.

— Но как человек в его положении мог запугать мальчика?

— Не знаю. Но страх — это единственный мотив для действий нормального четырнадцатилетнего мальчика. Он мог заставить его оказать помощь и предоставить приют врагу. А Джонни на самом деле боится… либо кого-то, либо чего-то. Я видел это по его глазам, и его кузина Алиса Стоктон говорит то же самое.

— Бедный мальчуган! — произнес явно расстроенный Несс. — Это действительно гадкое дело. Нужно отыскать того, кто знал настоящего Блейна. Он поможет нам установить личность человека, живущего на озере.

Я посмотрел прямо в глаза Несса.

— Как это ни странно, в долине есть один человек, который, по его словам, знал настоящего Блейна.

— Какая удача!

— Не спешите! К сожалению, человек, утверждающий, что он знает настоящего Блейна, сам является вторым подозрительным лицом в этом деле. Это Морис Шарпантье. В любом случае Джонни связан с ним. Он читает книги Блейна и побывал у него в гостях в коттедже у озера. Ну а Шарпантье — его учитель и воспитатель. Прежде чем воспользоваться услугами Шарпантье для установления личности Блейна, нам нужен человек, способный подтвердить, что Шарпантье — это на самом деле Шарпантье, а не кто-то другой. Вчера он рассказал мне о своей встрече с Блейном в Риме с таким видом, словно ему ничего сейчас не известно о Блейне, который живет всего в нескольких милях от него. Но он мог и притворяться. Скорее всего, Шарпантье об этом отлично знает. Сегодня днем, когда я был в коттедже у озера, Блейн сообщил мне, что и в самом деле встречал Шарпантье в Риме, но если Блейн — преступник, то он мог слышать об этой римской встрече от самого Джонни.

— Я неоднократно встречался с Шарпантье, — сказал Несс. — Он, несомненно, француз. Об этом говорит его внешность. Его речь. Он по-французски опускает голову, кланяется, по-французски передергивает плечами.

— Вы уверены, что перед вами не немец, скрывающийся под личиной француза? — возразил я. — Все эти поклоны и передергивание плечами могут лишь свидетельствовать о его актерских способностях. Многие немцы — шатены. Иногда немцу легче разговаривать на ломаном английском с французским акцентом. По сути дела, между французским и английским акцентами не такое уж большое различие. Все гласные очень похожи. Нужно следить только за согласными. Но если он немец, который бегло говорит на французском, как и на английском, то тогда наша задача усложняется.

— Состоит ли Стоктон в переписке с дедом Шарпантье? — спросил Несс.

— Вполне может быть. Но что следует из этого? Предположим, настоящий Шарпантье приезжал в Англию, чтобы занять место воспитателя Джонни. Наш беглый военнопленный мог в это время прятаться где-то поблизости в этих горах и болотах. Разве не мог он выследить настоящего Шарпантье по дороге в Крэддох-хауз и забрать у него все документы, включая удостоверение личности?

— В таком случае он убил настоящего Шарпантье.

— Он убил и Уолтера Герагти. Но тогда он мог оправдывать свой поступок, списывая все на войну.

— А как самозванец мог узнать о прошлом Шарпантье, о его родословной? — поинтересовался Несс.

— Он мог узнать об этом от самого Шарпантье под тем или иным предлогом перед убийством.

— Все это — фантастика… и все же… — Несс тяжело вздохнул. — Не такая невероятная, как исчезновение Гитлера. Или арест Риббентропа, которого тщательно переодели. Да и все прочие события, произошедшие за последние десять лет.

— Насколько я понимаю, — объяснил я ему свою точку зрения, — все это дело касается либо Блейна, либо Шарпантье. Только они двое — пришельцы издалека. Только их во всей долине не знают все жители. Пришелец и сам Стоктон, но он — известный писатель и вряд ли тут кто-то отважится выдавать себя за него довольно продолжительное время.