Маргарет Этвуд - Лакомный кусочек

• Название: Лакомный кусочек
• Автор: Маргарет Этвуд
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1981

В романе известной канадской писательницы М. Этвуд (род. 1939) «Лакомый кусочек» (1969) показана жизнь различных слоев канадской молодежи: служащих офиса, адвокатов, аспирантов университета. В центре романа — молодая девушка, неспособная примириться с бездушием и строгой регламентированностью современного буржуазного общества.

---

Я склонилась над черным столом, опершись о него локтями. Мне хотелось, чтобы Питер обернулся ко мне, хотелось услышать его обычный голос; но Питер на меня не глядел. Я стала рассматривать отражения Питера, Лена и Эйнсли на полированной поверхности стола; они скользили по черному лаку, словно плавали в воде. Подбородки подавляли все прочие черты лица; глаз Питера и Лена вообще не было видно, отражались только глаза Эйнсли, смотревшей в свой лимонад. Через некоторое время я с удивлением заметила, что на столе возле моей руки появилась небольшая лужица. Я потрогала ее пальцем и немного размазала по столу и только после этого с ужасом поняла, что это слеза. Я плакала! Что-то во мне закружилось, панически заметалось — словно проглоченный случайно головастик. Я была на грани скандала и истерики, но никак не могла себе это позволить.

Я поднялась, прошла через бар, осторожно обходя, другие столы, и, стараясь не привлекать к себе внимания, вошла в дамскую уборную. Убедившись, что, кроме меня, там никого нет (я не могла плакать при свидетелях), я заперлась в розовой кабинке и несколько минут рыдала. Я не понимала, почему плачу и что со мной происходит; прежде ничего такого со мной не случалось, и мне казалось, что все это просто нелепо. «Возьми себя в руки, — шептала я. — Не дури». В кабинке висел ролик туалетной бумаги; беспомощный, беленький, мохнатый, он смотрел на меня и молча ждал, чтобы я перестала плакать. Я оторвала клочок бумаги и высморкалась.

Появились чьи-то туфли. Я внимательно осмотрела их через щель под дверью моей кельи и решила, что это туфли Эйнсли.

— Мэриан, — позвала она. — Что с тобой?

— Ничего. — Я вытерла глаза и вышла. — Ну как? — спросила я как можно спокойнее. — Прицелилась?

— Пока нет, — бесстрастно ответила она. — Мне еще надо присмотреться к нему. Ты, конечно, ему ничего не скажешь?

— Вероятно, не скажу, — призналась я. — Хотя это, по-моему, нечестно. Все равно что ловить птиц на клей или приманивать рыбу светом и бить ее острогой.

— Я не собираюсь его бить! — возразила Эйнсли. — Ему совсем не будет больно. — Она сняла свой розовый бант и причесалась. — А что с тобой случилось? Я видела, как ты расплакалась.

— Ничего, — сказала я. — Ты знаешь, что я плохо переношу спиртное. И потом, сегодня слишком влажно для меня.

Теперь я уже вполне владела собой. Мы вернулись за стол. Питер не умолкая рассуждал о разных методах автопортретирования: при помощи зеркала, при помощи автоспуска, который позволяет нажать затвор, а потом отбежать и принять нужную позу, и при помощи дистанционного управления — электрического или светового. Лен изредка прерывал его, сообщая разные сведения о способах фокусировки; через несколько минут после моего возвращения он на секунду замолчал и посмотрел на меня как-то странно — как будто с разочарованием; потом снова заговорил о том же.

Что он хотел этим взглядом сказать? Я посмотрела сначала на Лена, потом на Питера, и он улыбнулся мне, не прерывая фразы, — ласково, но как-то отчужденно; тогда я, кажется, поняла. Питер использовал меня в качестве декорации, безмолвной, но добротной декорации, этакого картонного силуэта. Он не забыл обо мне, как мне, вероятно, показалось (может быть, из-за этого я и сбежала в туалет?); нет, он искал во мне поддержку! А Лен решил, что я нарочно держусь в тени, и, значит, у меня серьезные намерения. Потому Лен и посмотрел на меня с разочарованием: он не одобрял браки, особенно если женщина нравилась ему. Но он не понял моего состояния и сделал неправильные выводы.

И вдруг мною снова овладел страх, я ухватилась за край стола. Мне почудилось, что в этом красивом квадратном баре, за этими элегантными драпировками, под темными коврами, над хрустальными люстрами что-то скрывается: полный шорохов воздух таил угрозу. «Подожди, — сказала я себе. — Не двигайся». Я посмотрела на дверь, на окна, прикинула расстояние; надо было срочно выбираться отсюда.

Мигнул свет, и один из официантов объявил: «Закрываемся, господа». Раздался шум отодвигаемых стульев.

Мы спустились в лифте. Выходя из лифта, Лен сказал:

— Еще не поздно — может, пойдем ко мне, выпьем? Поглядишь на мой телеконвертор.

— Отлично, — сказал Питер. — С удовольствием.

Мы миновали стеклянные двери; я взяла Питера под руку, и мы пошли вперед. Эйнсли отстала, вынудив Лена тоже задержаться и потом повести ее по тротуару отдельно от нас.

На улице было прохладнее; дул ветерок. Я отпустила локоть Питера и побежала.

9

Побежала я по тротуару и минуту спустя сама начала удивляться — почему это мои ноги бегут? Что с ними стало? Но я не остановилась.

Мои спутники были так удивлены, что вначале они попросту растерялись. Потом Питер закричал:

— Мэриан! Куда, черт побери, ты бежишь?

По голосу я поняла, что он в ярости: мой странный поступок был непростителен, потому что я совершила его на людях. Я не ответила, но оглянулась через плечо. Питер и Лен пустились за мной. Потом они оба остановились, и я услышала, как Питер крикнул: «Я возьму машину и обгоню ее, а ты смотри, чтобы она не выскочила на дорогу». Питер развернулся и побежал в противоположном направлении. Мне это не понравилось — должно быть, я ожидала, что погонится за мной Питер, а уж никак не Лен. Я устремилась дальше, едва не столкнувшись с каким-то стариком, выходившим из ресторана; потом я снова обернулась. Эйнсли застыла в нерешительности, не зная, кого ей догонять, но наконец тоже пустилась — за Питером. Я видела, как ее бело-розовое платье запрыгало и исчезло за углом.

Я запыхалась, но перевес был все еще на моей стороне, потому что в самом начале я успела отбежать от них довольно далеко. Можно было замедлить бег. Я мысленно измеряла расстояние фонарями, мимо которых пробегала; один за другим они оставались позади, и я каждый раз чувствовала удовлетворение, пробегая мимо фонаря. Только что закрылись бары, и на улице было полно людей. Я улыбалась и махала им рукой, пробегая мимо; я готова была расхохотаться при виде удивленного выражения на лицах прохожих. Ощущение скорости было чрезвычайно волнующим — будто играешь в пятнашки.

— Эй, Мэриан! Остановись! — время от времени кричал мне Лен.

Потом на улицу впереди меня вывернула из-за угла машина Питера. Должно быть, он объехал квартал. «Ничего, — подумала я, — ему ведь еще надо переехать на мою сторону улицы, так что он меня не поймает».

Машина Питера поравнялась со мной; она была на противоположной стороне улицы, но как раз в эту минуту в потоке машин образовался разрыв, и Питер сделал отчаянный разворот. Теперь он ехал впереди меня и сбавлял скорость. В заднем стекле машины я видела круглое лицо Эйнсли, похожее на луну и лишенное всякого выражения.

Я вдруг поняла, что все это уже не игра. Тупорылая, похожая на танк машина выглядела зловеще. Зловеще было то, что Питер не стал догонять меня пешком, а предпочел укрыться за броней машины; впрочем, это было вполне разумно. Через минуту машина остановится, дверь распахнется… Куда же мне деваться?

К этому времени я уже миновала магазины и рестораны и добежала до старых домов, отступивших от тротуаров в глубь квартала. Я знала, что в них никто не живет, — тут размещались кабинеты дантистов и портновские ателье. Я увидела открытые чугунные ворота, вбежала в них и понеслась по гравийной дорожке.

Наверное, это был какой-то частный клуб. Над парадной дверью чернел навес, как над крылечком, в окнах горел свет. Пока я соображала, что делать, прислушивалась к топоту Лена на тротуаре, дверь начала открываться.

Нельзя было, чтобы меня здесь застали; я знала, что это частное владение. Я перепрыгнула живую изгородь возле дорожки и пустилась через газон, в тень. Я представила себе, как Лен бросится по дорожке к двери и столкнется с взбешенными представителями респектабельного общества — например, с группой пожилых дам в вечерних туалетах; это видение вызвало у меня легкий укол совести. Лен был моим другом. Но он принял сторону моих противников — пусть теперь расплачивается.

Я остановилась в темноте и задумалась. Позади меня был Лен, справа — дом, а впереди и слева — глухая тьма. Там что-то преграждало мне путь. Оказалось, что это кирпичная ограда, начинавшаяся возле чугунных ворот; ограда, очевидно, обходила кругом дома. Мне придется через нее перелезать.

Я пробралась сквозь колючие кусты. Ограда доставала мне только до плеча. Я сняла туфли и перекинула их через ограду, а потом полезла, хватаясь за ветки и выступы кирпичей. Послышался звук рвущейся ткани. Кровь стучала у меня в ушах.

Закрыв глаза и покачиваясь от головокружения, я немного постояла на коленях на горизонтальной поверхности ограды; потом свалилась на другую сторону.

Кто-то схватил меня, поставил на землю и встряхнул. Это был Питер; должно быть, он следил за мной и дожидался в боковой улице, зная, что я попытаюсь перелезть через ограду.