Елена Костромина - Трафарет вечности

• Название: Трафарет вечности
• Автор: Елена Костромина
• Жанр: Фэнтези

Прихоть судьбы связала жизни коренных ленинградцев — талантливого врача Фёдора Беляева, его любимую — советника юстиции Ирину и лучшего друга Кузьму — палеонтолога, по совместительству — ведьмака. Теперь они вместе ведут расследование странных происшествий — умершие люди возвращаются в свои дома, но ведут себя странно и угрожающе… В историю вплетаются и такие ленинградские события, как то — саммит и грязная политика. Истоки событий кроются в прошлом, в таинственной гибели мужа Ирины, а окончание в руках людей, чья совесть и вера в добро могут оказаться бессильны перед желанием бессмертия.

---

— Хочу!

Кузьма подошел к столу и молниеносным движением ударил тарелку по краю. Пельмень вылетел из тарелки как пуля, и Кузя ловко схватил его на лету зубами. Врачи понимающе переглянулись.

— Угощайтесь, — Кузя вытащил из сумки здоровенный сверток и положил на стол.

Внутри обнаружились пакеты с солеными огурцами, салом, сыром, резаный черный хлеб, жареная курица без ноги.

— Ешьте!

— Спасибо, — отозвались врачи.

— А пить есть чего? — радостно спросил Кузя.

— Открывай кран да пей! — пожал плечами Федор, — Неужели жалко дистиллята для лучшего друга?

Кузьма подошел к лабораторному столу, над которым уютно висел дистилляционный агрегат, открыл кран у бутылки с надписью "Дистиллированная вода", с интересом принюхался и, до половины наполнив стакан прозрачной, как бриллиант, жидкостью, одним махом выпил ее. Поморщившись, он ухватил со стола огурец, стал с хрустом его жевать.

— Хороша у вас водичка!

На это ему никто не ответил — пока он пил, курица была разодрана в клочья и все сосредоточенно жевали. Федор, не участвовавший в дележе жареной птицы, смотрел на все это с некоторой грустью, и Кузя, в который раз удивился — почему Федор не ест кур?

— Откуда такие экологические харчи? — грустно спросил Федор, мастеря себе бутерброд из сыра, сала и соленых огурцов одновременно.

— А! — Кузя махнул рукой, — Бабульке полтергейст изгонял. Денег брать не стал, так она мне еды дала.

— А что до мостов-то не успел? — между укусами спросил Константин, травматолог.

Ходили слухи, что ему достаточно осмотреть пациента, как травма становилась гораздо меньше.

— Да заболтался! Бабуля балериной служила в Мариинке, сразу после революции…

— Ты сам-то поел? — спросил Михаил.

— Ага! Ногу сожрал… Думал доедим с Михалычем… А вы все, чего не дома? — ответил Кузя, хрустя огурцом.

— Леня опять девушку привел. Мы там ни к чему, — приподнял бровь Федор.

— Как ни к чему? Свечку подержать?! — притворно изумился Кузя.

— Каждый? Ох, и канделябр получится! — сказал кто-то сквозь общий смех.

Кузя налил себе еще полстакана и уселся за стол, утянув себе кусок сала.

— А чего голодные все сидите? — продолжил Кузьма допрос.

— Холодильник отключали на час, — меланхолически отозвался Федор.

Кузя понимающе кивнул:

— Препараты-то целы?

— Что им сделается… А вот еду — пришлось выбросить.

Кузя кивнул, соглашаясь — есть что-то, что лежало в хранилище тканей рядом с препаратами различных клеточных патологий и микробиологических культур без должного охлаждения, действительно, не стоило.

— Отчет принес? — таким же отрешенным тоном спросил Федор.

— Ну что можно на это ответить? — страдальчески возведя глаза к небу, спросил Кузьма, — отправляясь на заказы, я, конечно же, беру отчет и прижав его к груди…

— Как ты мне надоел, Кузя, — вздохнул Федор, — Никакого от тебя толка, морока одна. Тебе к зиме на защиту, что ты будешь им рассказывать? Про заказы? Монографию дописал? Когда будешь ее сдавать? Вот, молодые люди, смотрите, — сказал он, обращаясь уже к врачам, — как нельзя пользоваться моим мягкосердечием. Ему в декабре на защиту, он по-наивности, думает, что это так же просто, как защитить кандидатскую, а я никак не могу заставить его написать отчет, чтобы убедиться, что он, в очередной раз, наврал в расчетах. Химии вообще не знает.

Все засмеялись, так как познания Кузьмы в химии в стенах медицинского университета были легендарны — он мог, посмотрев на кристаллы, определить их химический состав и процент примесей. Хотя для палеонтолога, которым Кузьма как раз и являлся, это не было настолько необычайным.

— Вот зря вы смеетесь. Терпение мое тоже пределы имеет.

Врачи скептически переглянулись — о границах терпения Федора все имели довольно смутное представление. Каждого из них Федор в свое время выручил из немалой беды, привез в Питер, выучил на врача, еще не раз выручал, и конца этому не предвиделось.

Кузя, кому, в основном, и адресовалась эта речь, только плечами пожал. Он-то знал не понаслышке, что границ Федино терпение не имеет, во всяком случае, не в обозримых Кузьмой пределах.

Часов в семь, когда уже окончательно рассвело, доев Кузину еду, врачи выползли из подвала на божий свет.

— Почему не хотите у меня поселиться? Трехэтажные хоромы стоят пустые, — в очередной раз риторически спросил Кузьма, подразумевая, конечно, Федора.

— А ездить к семи утра каждый день? — ответил Алексей.

— И что? Я-то езжу? — с самым слабым намеком раздражения в голосе спросил Кузя, так как ему было совершенно все равно, куда и как будет добираться Алексей, хоть к утру, хоть два раза в сутки.

— Ты — сутки через трое… — задумчиво ответил Михаил.

И они лениво потянулись к станции метро "Василеостровская", перебрасываясь короткими репликами. Федор шел позади всех, Кузя рядом с ним. Говорить не хотелось, но они и так все понимали с полуслова. На всегдашний вопрос Кузьмы Федор, как всегда, не ответил.

Большая коммунальная квартира, в которой жили Федор, его коллеги и Леня, из-за которого все сегодня сидели в лаборатории, располагалась почти в самом центре города — на Литейном проспекте, в двух кварталах от Невского. Собственно, "жил" там только Федор, все остальные "приходили в гости". Общежитие, где они все были прописаны, находилось у черта на куличиках, еще дальше даже, чем Петергофские хоромы Кузьмы. Вот и приходилось всем четверым ютиться на сорока метрах Федора Михайловича, благо никто из соседей не возражал против постоянного присутствия в квартире толковых врачей. Соседи Федору достались хорошие. Их было трое — две старушки — музейщицы и старичок — реставратор. Честно признаться, эти соседи и определили выбор Беляева, когда он выбирал себе жилье. На самом деле, всем в комнате Федора было не поместиться и, фактически, все "пришлецы" жили на общей кухне.

Кухня в питерской квартире была огромная всегда, но Федор при помощи легких интриг и лести сумел добиться потрясающих результатов по увеличению ее размеров. Сначала он убедил старожилов, что четыре плиты — настоящее излишество, да к тому же и немалый урон для эстетики. Их заменила шестиконфорочная плита с электрогрилем и конвекцией. Ни тем, ни другим никто пользоваться не умел и не собирался, но было приятно, что они есть.

Затем Федор привел в ход более радикальные, можно сказать, революционные замыслы — пользоваться одним, пусть даже четырехкамерным холодильником, на первых порах, показалось пенсионерам требованием чрезмерным. Но после того как Федор намекнул, что покупку холодильника оплатит он сам, возражения уменьшились, а потом и вовсе сошли на нет.

Критически осмотрев только что установленную на кухне покупку, Федор сказал:

— Что на этой кухне не поставь, ничего не видно. Надо все переделывать.

Возражений, на этот раз, не последовало. Тонкие натуры музейных работников давно уже страдали от чудовищного зрелища кухни, не ремонтированной еще с гражданской войны, и они дали уговорить себя потерпеть временные неудобства, пока идет ремонт.

Тут уж Федор развернулся вовсю. В кратчайшие сроки, всего за полтора месяца, коммунальная кухня превратилась в шедевр дизайнерского искусства. Попутно Федор сумел добавить к кухне часть коридора и неиспользуемую кладовую, и теперь она смело могла поспорить по размерам с бальным залом. Но главное было не в размерах. Кухня стала — просто сказка.

Огромные окна из руин превратились в стеклопакеты, холодильник и плита заняли положенные им почетные места напротив входа, справа от левого окна, а рядом с ними, на соседней стене расположился современный кухонный гарнитур. В центре кухни с достоинством расположились овальный обеденный стол и шесть стульев, табуретки были изгнаны на помойку. Слева от правого окна осталось большое "неиспользуемое" пространство, на котором собственно и обитали врачи и Леонид, но теперь оно было значительно больше и на левой стене были две двери, ведущие в отдельные кладовые. В правой был склад варенья и солений, а в левой были раскладушки и прочие, не каждый день используемые вещи — строительные инструменты и вообще "жители" кладовых, какие есть в любом доме. Только раскладушками здесь пользовались каждый день.

Пришедших с "дежурства" врачей встретил запах свежесваренного кофе и "молодняк" резво поскакал на кухню, надеясь на добросердечие пожилых дам. Федор же пошел к себе в комнату, рассчитывая поспать после бессонной ночи. Из комнаты Федора в это момент вышел Леня, тоже почувствовавший живительный аромат.

Леонида Федор знал относительно давно, с того самого дня, как Кузьма, демобилизовавшись, вернулся в родной город. Встречали его Федор и бабушка Кузьмы, Наталья Евгеньевна. Из вагона Кузя вышел вместе с высоким, красивым парнем и представил его, как Леонида.