Татьяна Толстая - Детство Лермонтова

• Название: Детство Лермонтова
• Автор: Татьяна Толстая
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1964

«Драматически складывалось детство великого русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова. Его отец — обаятельный, но эгоистичный, легкомысленный человек. Глубоко поэтичен образ его юной, рано умершей матери. После трагической ее смерти властная и суровая бабушка Арсеньева оставила у себя ребенка, несмотря на протест отца…»

«…Повесть дает представление о суровой эпохе крепостничества, свидетелем которого был Лермонтов…»

Из аннотации от издательства.

---

Мосье Жаке поспешил скрыться от разгневанной помещицы и с тревогой вглядывался в лица дворовых, возвращавшихся домой.

Арсеньева велела искать на берегу пруда и реки, но никаких следов не было.

Лукерья и Матреша ослабели от беготни и рыданий и медленно шли — возвращаться домой было страшно. Навстречу им попался мужик Фрол; он ехал с поля.

Прерывисто вздыхая и плача, они кинулись к Фролу:

— Не видал ли Михаила Юрьевича? Барыня рвет и мечет, боится, не утонул ли! Новый француз не усмотрел…

— Погоди, бабоньки, — начал успокаивать несчастных нянек Фрол. — Я ехал по полю и заметил — во ржи торчали ребячьи головы. Только, кажись, это ребята деревенские. Я их не окликал, пусть себе гуляют, кому они дома нужны?

Матреша и Лукерья побежали, словно их подхватило ветром. Вскоре заметили в поле ребят, которые сидели сгрудившись над норкой суслика. Среди них был и Миша.

— Мишенька! — восторженно воскликнули Лукерья и Матреша.

Но он сердито отмахнулся:

— Не мешайте!

Матреша стремглав бросилась в усадьбу сообщить радостное известие. Вскоре в поле прибежала Христина Осиповна: она запыхалась и тяжело дышала. Придя в себя, она увела Мишу домой, хотя он был очень недоволен и говорил, что хотел посмотреть, как суслики живут, а ему помешали.

Когда мальчик пришел домой, он заметил, что мосьё Жаке был сильно не в духе, а у бабушки от волнения щеки горели красными пятнами.

В ту пору Мишенька был ребенком слабого здоровья, что, впрочем, не мешало ему быть бойким, резвым и шаловливым. Учиться он начал прилежно, но настало лето, и бабушка решила поехать на Кавказ, отвезла домой Николашу Давыдова, отправила к родителям маленького Пожогина, а мосье Жаке рассчитала.

Глава VIII Лето на Кавказе

Люблю я Кавказ!

М. Ю. Лермонтов

В сопровождении полуроты солдат с заряженной пушкой путешественники приехали в Горячеводск.

Город еще только начинал отстраиваться, а целебные горячие источники во многих местах дымились и стекали с гор, оставляя на камнях оранжево-желтоватые следы.

Арсеньева с внуком поспешила к целебным источникам.

Лечение утомляло. Хочешь не хочешь — приходилось пить горячую серную воду, отдающую тухлым яйцом, купались в такой же голубоватой воде, замечая время по песочным часам.

Много раненых погружалось в серную воду, иные гуляли возле источников со стаканами в руках.

В городе шла обычная, мирная жизнь, но везде стояли казачьи пикеты, иногда были слышны выстрелы; пушки были выставлены для охраны мирного населения на окраинах — это занимало воображение Миши.

Когда лечение было окончено, сестра бабушки Екатерина Алексеевна опять приехала в Горячеводск и увезла бабушку с внуком в Шелкозаводск.

В семье Хастатовых Елизавета Алексеевна наслаждалась беседами с сестрой Катенькой и племянницей Марьей Акимовной. У Хастатовых бывало много гостей — военные и штатские, родственники и неродственники, одинокие и женатые. Старый друг генерала Хастатова, вдовец, раздавший дочерям все свое имение, начал оказывать большое внимание Елизавете Алексеевне и подарил ей для прогулок срезанную им самим палку с искусно сделанной надписью: «На память».

Случай этот не остался незамеченным родственниками Арсеньевой, и брат Александр Алексеевич сочинил стихи, которые тут же записал сестрице в альбом:

Ты мила, ты скромна,
Ты для счастья создана.

Когда Миша вошел из цветника на балкон, то услыхал, как все члены семьи с азартом, будто за карточным столом, беседовали о вдовце-генерале.

Екатерина Алексеевна басом провозгласила, обращаясь к сестре:

— Он прекрасный человек, он выйдет в отставку и займется как следует твоим хозяйством!

Маленькая детская фигурка остановилась на ступеньках крыльца. Неожиданно для всех Миша нахмурился и насмешливо спросил:

— Бабушка с внучком замуж собирается?

Все невольно улыбнулись, а мужчины стали кашлять, желая скрыть смех. Но Арсеньева смутилась, не желая, чтобы Мишу разбранили за дерзость, обняла его и повторила любимое свое изречение:

— Устами младенцев глаголет истина! Бог с ним, с вашим генералом!

— Что? Что? — выкрикнула Екатерина Алексеевна, приложив руки к ушам и сгибая раковины пальцами: ей казалось, что таким образом она станет лучше слышать. — Что он сказал, Лизонька, такое дельное, что всех насмешил? Не смей отказывать! Муж для женщины — важное дело.

— Ступай, Мишенька, отсюда… Где Христина Осиповна? Христина Осиповна! — закричала Арсеньева нарочно громко.

— Христина Осиповна! — подхватил Александр Алексеевич громоподобным басом, каким он командовал солдатам на плацу.

— Христина Осиповна! — закричали все нестройным хором на разные лады, весело и пронзительно.

Арсеньева, воспользовавшись случаем окончить разговор, поднялась и пошла с мальчиком искать бонну.

Миша любил, когда ему читали вслух, и часто требовал от Арсеньевой книг. Елизавета Алексеевна обратилась к племяннице, и та повела ее в свою комнату, где стояла этажерка. Некоторые переплеты узнала Арсеньева — это были книги Марии Михайловны, их прислал из Тархан Афанасий Алексеевич, когда бабушка велела убрать их с глаз долой.

Взглянув на книги, Арсеньева быстро отвернулась и ушла из комнаты, заливаясь слезами, и с тех пор этажерку завесили цветной материей, а Мише нашли книгу, по которой учился Аким Хастатов: «Зрелище Вселенныя, на французском, российском и немецком языках, соразмерное с понятием малолетных, начинающих обучаться оным языкам».

В этой книге был помещен ряд небольших статей на трех языках.

Усевшись в саду на скамейке, Христина Осиповна читала по-русски и по-немецки. Начали с первой статьи, которая называлась «Мир».

«Небо содержит огонь, звезды. Облака висят в воздухе. Птицы летают под облаками. Рыбы плавают в воде. На земле находятся горы, леса, поля, животные, люди. Итак, мир содержит в себе не токмо неодушевленные тела, но и одушевленных тварей».

Это описание понравилось Мише, и он попросил прочитать вторую статью, «Небо».

«Небо обращается и окружает Землю, в середине стоящую, так-то верили древние; новейшие же полагают движение Земли около Солнца. Солнце, где ни бывает, светит непрестанно, хотя облака его от нас и закрывают. Его лучи делают свет, а свет — день. Противуположение есть тьма, от чего ночь. Ночью светит Луна и звезды сияют, сверкают. Ввечеру бывают сумерки, поутру заря и рассвет».

Рассказ про небо тоже понравился. Миша просил его еще раз прочитать и объяснить ему, что же находится в середине Вселенной — Земля или Солнце? Христина Осиповна сомневалась. Бабушка решительно ответила, что Земля. Мужчины знали больше и стали рассказывать о строении Вселенной, даже накоптили стекло, чтобы смотреть на солнце.

В книге были рисунки, Миша их долго рассматривал. Хастатовы решили эту книгу подарить Мише. Он очень обрадовался, показывая ее гостям, и долго рассказывал им про Вселенную, про небо и облака.

Как-то, гуляя с Христиной Осиповной, они отошли далеко от дома, и Миша остановился прислушиваясь. Из дома Хастатовых доносились звуки музыки — женский голос пел пленительно медленную мелодию.

Широко раскрытыми глазами мальчик смотрел перед собой. Цепь снежных гор отливала солнечным розовато-матовым светом. Яркой голубизной сияло небо, и воздух был чист и прозрачен.

Мелодия, едва слышная, лилась и замирала, и мальчику показалось, что он узнал звуки той песни, которую так долго вспоминал и не мог припомнить. Сердце его остановилось на мгновение от счастья. Торжествующий, раскрасневшийся, взволнованный, он побежал навстречу желанным звукам, за ним бросилась, едва поспевая, немка.

Но, когда дошли до дому и он стал расспрашивать, какая это была песня, оказалось, что пела приезжая гостья. Вечером она повторила все, что пела утром, но это было не то.

Ночью у Миши открылся жар, и он стал бредить…

На Кавказе Миша слыхал много военных рассказов от своих родственников, слушал пение местных народных певцов и смотрел джигитовку на лугу.

На базаре и в городе Миша видел горцев и у них, вместе с бабушкой, покупал ковры для тарханского нового дома, кинжалы и пистолеты, которые он пожелал получить в подарок, а также всякие предметы мирного обихода: местного изделия кувшины, серебряные стаканчики, палки, хлысты, чайные ложки, украшенные чернью, и множество разных вещей, которые выделывали для продажи.

Он прислушивался к звукам гортанной речи черкесов, хоть и не понимал ее, но запомнил некоторые слова и повторял их. Бабушка Хастатова, живя с мужем-армянином, выучилась говорить по-армянски, от нее Миша услыхал армянские имена — Мартирос, Саркис, Киракоз, и даже запомнил некоторые фразы. К сожалению, с бабушкой Катей трудно было разговаривать — она была очень высокая и глухая. Пока докричишься, пока дождешься, что наклонится… Но зато как начнет рассказывать — заслушаешься.