Грэм Грин - Наемный убийца

• Название: Наемный убийца
• Автор: Грэм Грин
• Жанр: Боевик

Грэм Грин (1904-1991) имел обыкновение делить свои романы на `серьезные` и `развлекательные`, но такое деление весьма условно: он всегда был и остается Мастером. В его детективном романе – `Наемный убийца` (1936) – захватывающая фабула, неординарный герой, чья жизнь сопряжена со смертельным риском, убедительность и четкость деталей, и все эти качества ставят роман в один ряд с его всемирно известными произведениями, такими как `Сила и слава`, `Тихий американец`,`Ведомство страха`.

---

– Вы и в самом деле, – сказал мистер Дэвис, – ведете себя довольно нагло. Мне вы можете доверять. Я же – Дэвис.

Он подошел к столу, отпер один из ящиков, достал две пятифунтовые бумажки и протянул человеку в противогазе.

– Не забудьте, – сказал он, – я жду должным образом оформленной квитанции от вашего казначея.

Человек положил деньги в карман. Рука осталась в кармане. Он спросил:

– Эти бумажки – тоже краденые?

Вся сцена тотчас же вспыхнула в мозгу мистера Дэвиса: Корнер Хаус на Пикадилли Серкус, вкус «Альпийского Сияния», убийца, сидящий напротив и пытающийся рассказать ему о женщине, которую он убил. Мистер Дэвис взвизгнул: ни слова, ни мольбы о помощи произнести он не мог, это был бессмысленный визг, похожий на звук, который издает человек под наркозом, когда нож хирурга врезается в тело. Он рванулся, бросился к двери в комнату секретарши, дернул ручку. Он метался из стороны в сторону, как человек, запутавшийся в колючей проволоке между окопами.

– Отойдите оттуда, – сказал Ворон. – Вы же заперли дверь.

Мистер Дэвис вернулся к столу. Ноги у него подкосились, и он сел на пол, рядом с корзиной для ненужных бумаг. Он сказал:

– Я ведь болен. Вы же не станете убивать больного.

Эта мысль придала ему силы. Он рыгнул, очень убедительно.

– Я пока не собираюсь вас убивать, – сказал Ворон. – Может, и не убью, если будете вести себя тихо и делать то, что я скажу. Этот сэр Маркус, он что – ваш хозяин?

– Он – старик, – возразил мистер Дэвис, рыдая у корзины для ненужных бумаг.

– Он хочет вас видеть, – сказал Ворон. – Идемте вместе. – И добавил: – Я долго ждал этого, мечтал увидеть вас обоих. Кажется, все так хорошо вышло, что даже не верится. Вставайте. А ну вставайте, – яростно повторил он, глядя на ослабевшую, расплывшуюся фигуру на полу. – И запомните: если вы хоть раз пикнете, я так нашпигую вас свинцом, что из вас грузило можно будет сделать.

Мистер Дэвис шел впереди. Мисс Коннет спешила навстречу по коридору с листком бумаги в руке. Она сказала:

– Я записала все поезда, мистер Дэвис. Самый подходящий – в три ноль пять. В два ноль семь тоже есть, но он идет так медленно, что вы приедете всего на десять минут раньше. Последний перед ночным отходит в пять десять.

– Положите ко мне на стол, – произнес мистер Дэвис. Он стоял молча перед ней в этом ярко освещенном, фешенебельном плутократическом коридоре, словно хотел сказать последнее «прости» тысячам вещей – если бы только осмелился – богатству, комфорту, власти; задержавшись здесь («Да-да, положите это мне на стол, Мэй»), он, может быть, хотел напоследок выразить какую-то толику нежности, мысль о которой и в голову ему не приходила, когда он встречался со своими «миленькими девочками». Ворон стоял позади него очень близко, держа руку в кармане. Мистер Дэвис выглядел так плохо, что секретарша спросила:

– Вы хорошо ли себя чувствуете, мистер Дэвис?

– Очень хорошо, – ответил он. Словно открыватель новых земель, отправляющийся в далекую экспедицию, он испытывал необходимость оставить какие-то сведения о себе, прежде чем шагнуть за порог цивилизованного мира, сообщить последнему случайному свидетелю: «Меня следует искать на севере» или «на западе». Он сказал:

– Мы идем к сэру Маркусу, Мэй.

– Он хотел вас видеть незамедлительно, – ответила мисс Коннет. Зазвонил телефон. – Не удивлюсь, если это он звонит.

И она поспешила по коридору, в свою комнату, на слишком высоких каблуках, а мистер Дэвис снова ощутил безжалостную руку, сжимавшую его локоть и заставлявшую двигаться вперед, открыть двери лифта, войти в кабину. Они поднялись этажом выше, и, когда мистер Дэвис открыл двери, он снова громко рыгнул. Ему хотелось броситься на пол – пусть стреляет в спину. Длинный, сверкающий пластиком коридор, по которому надо было идти к кабинету сэра Маркуса, тянулся как гаревая дорожка в милю длиной для задыхающегося, терпящего поражение бегуна.

Сэр Маркус сидел в своем кресле на колесах, на коленях он держал поднос вроде того, что ставят в постель лежачим больным. С ним был его камердинер. Сэр Маркус сидел спиной к двери, но камердинер видел, как входил в кабинет мистер Дэвис в сопровождении студента-медика в противогазе, и был поражен тем, каким старым и изможденным выглядел «молодой помощник» сэра Маркуса.

– Это – Дэвис? – прошептал сэр Маркус. Он разломил сухое печенье и отпил глоток горячего молока. Он набирался сил: впереди был рабочий день.

– Да, сэр. – Камердинер с удивлением наблюдал, как мистер Дэвис неверными шагами пересекает выстланный гигиеническим каучуковым покрытием пол; казалось, сейчас подогнутся колени и этот человек рухнет, если его не подхватить.

– Тогда убирайтесь, – прошептал сэр Маркус.

– Да, сэр.

Но человек в противогазе повернул ключ в замке; едва заметное выражение радостного, почти безнадежного ожидания прокралось на лицо камердинера, словно он думал: наконец-то что-нибудь, может быть, здесь произойдет, что-нибудь, кроме бесконечного хождения по устланным каучуком полам за креслом на колесах, одевания и раздевания старика, у которого уже не хватало сил самостоятельно содержать в чистоте свое тело, кроме набившего оскомину тасканья подносов с неизменным сухим печеньем, горячим молоком или горячей водой.

– Чего же вы ждете? – прошептал сэр Маркус.

– Отойдите к стене, – неожиданно приказал камердинеру Ворон.

Мистер Дэвис в отчаянии закричал:

– У него – пистолет. Делайте, что он говорит.

Но в этом не было необходимости: Ворон уже вытащил пистолет и угрожал всем троим: камердинеру у стены, мистеру Дэвису, дрожащему посреди комнаты, и сэру Маркусу, развернувшему свое кресло так, чтобы их видеть.

– Что вам нужно? – спросил сэр Маркус.

– Вы здесь хозяин?

Сэр Маркус сказал:

– Внизу – полиция. Вы не сможете выйти отсюда, если я не…

Зазвонил телефон. Он звонил и звонил, потом умолк.

Ворон спросил:

– У вас ведь шрам на подбородке, верно? Я не хочу ошибиться. У него в спальне висела ваша фотография. Вы были вместе в приюте. – И он злым взглядом обвел огромный, роскошный кабинет, сравнивая его с тем, что так хорошо помнил: растрескавшийся колокол, каменные плиты лестниц, деревянные скамьи и еще – маленькая квартирка с керосинкой и кипящим в кастрюльке яйцом. Этот человек пошел много дальше старого министра.

– Вы с ума сошли, – прошептал сэр Маркус. Он был слишком стар, чтобы пугаться; пистолет представлял для него ничуть не большую опасность, чем неверный шаг к креслу или обмылок в ванне. Казалось, единственное, что он сейчас испытывал, это легкое раздражение, стремление возобновить прерванную трапезу. Он наклонился к подносу, вытянул старческие сморщенные губы и громко отхлебнул горячее молоко из стакана.

От стены вдруг раздался голос камердинера.

– Есть у него шрам, точно – сказал он.

Но сэр Маркус не обратил на него внимания, отхлебывая молоко, роняя капли на бороду.

Пистолет обратился дулом в сторону мистера Дэвиса.

– Это все он? – спросил Ворон. – Если не хотите получить пулю в пузо, говорите. Он это?

– Да, да, – ответил мистер Дэвис в ужасе и продолжал с угодливой поспешностью: – Все он задумал. Его была идея. Мы тут с ног посбивались. Надо было делать деньги. Он на этом заработал полмиллиона, даже больше.

– Полмиллиона! – воскликнул Ворон, – А мне заплатил двести никуда не годных фунтов.

– Я говорил ему, нам следовало быть пощедрее. А он сказал: «Заткнитесь».

– Я не пошел бы на это, – сказал Ворон, – если бы знал, каким был тот старик. Размозжил ему голову ради этого подонка. И стрелял в женщину – по пуле в каждый глаз. – Он крикнул, пытаясь докричаться до сэра Маркуса: – Это ваших рук дело, нравится вам это или нет.

Но старик сидел в своем кресле совершенно бесстрастный; казалось, ничто не могло его тронуть: старость убила его воображение. Он приказал – и погибли люди, но их смерть была для него не большей реальностью, чем сообщение об этом в газетах. Жадность (всего лишь к горячему молоку), похоть (теперь совсем чуть-чуть: залезть девушке под блузку, ощутить рукой теплое биение жизни), скупость и расчет (полмиллиона фунтов ценою человеческой жизни), еле теплящееся чувство самосохранения – вот и все страсти сэра Маркуса. Последняя из упомянутых заставила его подвинуть кресло самую малость поближе к краю стола – к звонку. Он произнес еле слышно:

– Все это я отрицаю. Вы сошли с ума.

Ворон ответил:

– Вы попались, точно как я задумал. Даже если меня убьют полицейские, – он похлопал ладонью по пистолету, – вот улика. Это – тот самый пистолет. Полиция увидит – убийство совершено этим оружием. Вы велели мне оставить его на месте. Но он – вот он. Это свидетельство уберет вас далеко и надолго, даже если я вас сейчас не пристрелю.

– Кольт номер семь, – прошептал сэр Маркус, тихонько поворачивая бесшумные колеса на толстой резине. – Промышленность выпускает тысячи таких же.