Грэм Грин - Наемный убийца

• Название: Наемный убийца
• Автор: Грэм Грин
• Жанр: Боевик

Грэм Грин (1904-1991) имел обыкновение делить свои романы на `серьезные` и `развлекательные`, но такое деление весьма условно: он всегда был и остается Мастером. В его детективном романе – `Наемный убийца` (1936) – захватывающая фабула, неординарный герой, чья жизнь сопряжена со смертельным риском, убедительность и четкость деталей, и все эти качества ставят роман в один ряд с его всемирно известными произведениями, такими как `Сила и слава`, `Тихий американец`,`Ведомство страха`.

---

Ворон снова подумал с горечью: интересно, до чего же они меня ненавидят. Если откроют дверь, перестреляю всех до одного.

– Ох я бы и врезала ему по этой губе, вот смеху-то было бы, скажу я вам.

– Я поставлю человека на той стороне улицы, – сказал чужой голос. – Дайте ему знак, если этот тип вернется.

Дверь кафе захлопнулась.

– Ой, как жаль, что жены нет, – сказал старик, – она бы и десятку готова была отдать, чтоб только все это своими глазами увидеть.

– Я ей позвоню, – сказала Элис, – она небось зашла к Мейсонам поболтать. Пусть придет и миссис Мейсон тоже приведет. Пусть все поразвлекутся. Миссис Мейсон как раз на прошлой неделе говорила, что ей надоело видеть его противную рожу у себя в магазине.

– Будь умницей, Элис, пойди позвони.

Ворон вытянул руку и снял трубку с рычага, потом встал и прижался спиной к стене кабины. Элис вошла и плотно закрыла за собой дверь. Теперь девчонка была заперта вместе с ним в душной темноте.

Она не успела закричать – Ворон зажал ей рот ладонью и прошептал:

– Не опускай монетки в автомат, не то буду стрелять. Закричишь – стреляю. Делай, что говорю.

Он шептал ей прямо в ухо. В тесной кабине их тела были прижаты друг к другу, словно в постели. Кривое плечо Элис упиралось Ворону в грудь.

– Возьми трубку. Делай вид, что говоришь со старухой. Давай. Мне ничего не стоит тебя пришить. Говори – алло, фрау Грёнер.

– Алло, фрау Грёнер.

– Выкладывай всю бодягу.

– За Вороном полиция приходила.

– Почему?

– Из-за этой бумажки в пять фунтов. Они ждали меня в магазине.

– Да ты что?

– У них был номер записан. Она краденая. Его надули.

Мозг Ворона работал четко, с механической точностью, словно арифмометр. Надо было только ввести туда данные, и машина выдавала ответ. Его охватила глухая, злобная ярость. Если бы этот Чалмондели был здесь, в кабине, Ворон пристрелил бы его не задумываясь.

– Краденая? Откуда?

– Тебе лучше знать.

– Не хами. Схлопочешь. Откуда?

Он даже и не знал, кто нанял Чамли. Картина была ясная: Ворону не доверяли. Устроили так, чтобы от него избавиться. По улице промчался мальчишка-газетчик с криком: «Ультиматум! Ультиматум!» Мозг отметил это механически, казалось, происходящее не имеет к Ворону никакого отношения. Он повторил:

– Откуда?

– Не знаю. Не помню.

Дуло пистолета вжалось в спину Элис, но в голосе Ворона зазвучали просительные нотки:

– Слушай, ну вспомни, это очень важно. Я же их не крал.

– Как же, как же, – язвительно сказала она в молчащую трубку.

– Слушай, помоги мне. Я ведь только прошу, чтобы ты вспомнила.

– Очень надо.

– Я же тебе купил то платье, верно?

– Да брось ты. Тебе надо было денежки ворованные куда-то сбыть. Ты не знал, что полиция сообщила номера во все магазины Лондона. Даже в нашем кафе они есть.

– Если я их украл, зачем мне узнавать, откуда их сперли?

– Еще смешней будет, если тебя упекут занапрасно.

– Элис, – крикнул хозяин, – она идет?

– Я тебе десять фунтов дам.

– Которые ничего не стоят? Премного благодарна, Ваша Щедрость.

– Элис, – позвал старик снова. Слышно было, как он идет по коридору.

– А справедливость? – спросил Ворон с горечью. Теперь дуло пистолета вдавилось Элис в бок.

– Не тебе о справедливости толковать. Гонял меня, как тюремную крысу. Пощечины раздавал. Грязь в комнате развел. Чистить тут за тобой. Молоко в мыльнице. Нечего теперь о справедливости поминать.

Плотно прижатый к ней в темноте кабины, Ворон вдруг ощутил, как откликнулось ему ее тело. Он был так потрясен, что забыл о старике хозяине, и вспомнил только тогда, когда дверь будки отворилась. Из темноты он яростно прошипел:

– Ни слова. Пристрелю обоих.

Подталкивая старика и девчонку перед собой, Ворон вышел из будки.

– Зарубите себе на носу, – сказал он, – им меня не поймать. В тюрьму садиться я не собираюсь. И мне ничего не стоит кого-нибудь из вас пришить. И пусть меня повесят – мне плевать. Моего отца повесили… а что ему сгодилось… Давайте наверх, в мою комнату, я иду следом. Кто-то мне здорово за все это заплатит.

Зайдя вслед за ними в комнату, он запер дверь. Внизу какой-то посетитель звонил не переставая в дверь кафе. Ворон проговорил зло:

– Все-таки лучше мне вас пристрелить, обоих. Вам что, обязательно было выложить им про заячью губу? Это, по-вашему, честная игра?

Он подошел к окну; он прекрасно знал, что оттуда легко спуститься во двор: оттого-то и выбрал именно эту комнату. Кошка поймала его взгляд, двинулась по краю комода, крадясь, словно маленький тигр, и не решаясь спрыгнуть. Ворон подхватил ее и швырнул на кровать; кошка успела цапнуть его за палец. Потом он выбрался из окна на подоконник, дотянулся до кабеля. Ветер гнал тучи, они сгущались, заслоняя луну, и казалось, что земля – голый ледяной шар – летит вместе с ними сквозь безбрежную тьму.

4

Энн Кроудер шагала взад и вперед по крохотной комнатке, закутавшись в пальто из тяжелого твида; не хотелось тратить шиллинг на то, чтобы включить обогреватель: ведь ей рано утром уезжать, и он будет полдня греть комнату зря. Она твердила себе: мне повезло с работой. Я рада, что снова еду работать. Но уверенности не было. Пробило восемь. Они будут целых четыре часа вместе – до полуночи. Придется схитрить, сказать ему, что поезд в девять, а не в пять утра, не то он отошлет ее спать пораньше. Это так на него похоже. Никакой романтики. Она улыбнулась, подумав о нем с нежностью, и попыталась дыханием отогреть пальцы.

Внизу звонил телефон. Энн показалось, что это звонят в дверь, и она бросилась к шкафу, – взглянуть на себя в зеркало. Тусклая лампочка давала мало света, Энн не могла судить, хорошо ли она подкрасилась и как будет выглядеть в ярком блеске огней танцзала «Астория». Она принялась краситься снова. Если Джимми покажется, что она бледна, он отвезет ее домой раньше времени.

Хозяйка заглянула в комнату:

– Это ваш знакомый. Он просит вас к телефону.

– К телефону?

– Да, – сказала хозяйка, протискиваясь в дверь боком и готовясь к обстоятельному разговору. – Он говорил так, будто ему страшно некогда. Нетерпеливый, раздражительный. Прямо рявкнул мне в ответ, когда я сказала ему «добрый вечер».

– Ну что вы, – Энн вдруг почувствовала, как ею овладевает отчаяние, – это просто манера такая. Не обращайте внимания.

– Я думаю, он хочет отказаться от встречи, – сказала хозяйка. – Это всегда так. Если ездить на гастроли, никогда толку не выйдет. Вы сказали, какой спектакль – «Дик Уиттингтон»?

– Нет, «Аладдин».

Энн сбежала вниз по лестнице. Ну и что из того, что она бросилась к телефону со всех ног? Пусть видят, ей все равно. Сказала в трубку:

– Это ты, милый?

Этот телефон вечно не в порядке. Она вслушивалась в голос, он хрипло вибрировал в трубке, его едва можно было узнать.

– Ну где ты пропадала? Я звоню из автомата. Опустил последнюю монетку. Слушай, Энн, я не смогу пойти с тобой. Прости. Срочная работа. Мы напали на след парня, который тот сейф ограбил. Я тебе говорил. Выплыла одна бумажка.

– Голос в трубке звучал взволнованно. Она ответила:

– Это замечательно, милый. Я знала, как ты этого хотел… – но не смогла продолжать в том же тоне. – Джимми, я долго не увижусь с тобой. Мы расстаемся. На несколько недель.

Он ответил:

– Это тяжело. Я понимаю. Я думал… Знаешь что, какой смысл тебе ехать утренним поездом? Тем более что и нет поезда в девять. Я посмотрел расписание.

– Я знаю. Я так сказала потому…

– Лучше поезжай сегодня. Тогда сможешь отдохнуть перед репетициями. Поезжай от Юстона1 в полночь.

– Но мне еще укладываться…

Матер пропустил ее слова мимо ушей. Это было его любимым занятием – планировать и решать. Он пообещал:

– Если я буду рядом с вокзалом, постараюсь…

– Две минуты закончились.

Он сказал:

– О черт, у меня мелочи нет. Энн, моя дорогая, я люблю тебя.

Она пыталась произнести те же слова в ответ, но имя – глупое детское имя

– мешало ей выговорить их. Она всегда запиналась, называя его по имени.

– Джи… – Телефон замолк. Она подумала с горечью: ну как можно выходить из дому без мелочи. И еще, разве можно вот так прерывать разговор, когда говорит сержант уголовной полиции? Потом пошла наверх, в свою комнату; не плакала, просто было такое чувство, будто кто-то умер, оставив ее одну, одну и в страхе перед новыми лицами, перед новой работой, сальными шуточками провинциальных нахалов; в страхе за себя еще и оттого, что уже трудно было даже представить, как это замечательно, когда тебя любят.

Хозяйка сказала:

– Так я и думала. Знаете что, спускайтесь-ка вниз, посидим, выпьем чаю, поговорим по душам. Это помогает. Правда. Один доктор мне сказал: хороший разговор очищает легкие. В этом есть резон, правда? Вдыхаем всякую пыль, а хороший разговор ее выдувает. Зачем вам сейчас укладываться? У вас еще куча времени. Мой старик дольше бы прожил, если бы больше разговаривал. В этом есть резон, правда? Что-то такое вредное в горле прервало его жизнь в самом расцвете. Если бы он больше разговаривал, он бы эту гадость выдул. Это даже лучше, чем отхаркиваться.