Альберт Родионов - Серое небо асфальта

• Название: Серое небо асфальта
• Автор: Альберт Родионов
• Жанр: Современная проза

---

— Кто там? — спросили голосом Ирины, словно ещё не знали.

— Я! — ответил он… (а Я подумал: как это?)

— Я не могу открыть, уходи! — это была уже она.

— Почему? — Димка уходить не собирался.

— Потому что не одна!

— Тем более, открой! — теперь он точно не ушёл бы.

— Нет!

— Открой, я только посмотрю, не врёшь ли! А то будешь потом говорить: обманула… боялась… на самом деле никого не было… — перечисляя варианты её будущих отговорок, Димка заводился всё больше… и, в конце концов, заорал:

— Открывай сука!.. Пока в окно не влез!.. Потом сама стеклить будешь!..

— Уходи, я сказала! — Ирина видимо не поверила…

— Ну ладно! — он полез на выступающее от стены утепление…

— Захо… — закричало под дверью, но было поздно — он ногой высадил раму и влез в кухню…

Ирина, в халате на голое тело, метнулась в комнату и он последовал за ней… То ли лицо у него было в этот момент таким… то ли его вообще не было, но любовники чуть не полезли под кровать…

Ему стало смешно…

— Успокойтесь, я только убедиться хотел, — нервно хохотнул Дима и осмотрелся…

Парень успел одеть брюки, но оставался голым по пояс; похоже, его здорово колотило, это было заметно по вздрагивающей периодически челюсти, и смотрел он… как овец — на муллу в праздник Рамазан!

— Я только заберу свой портрет! — ухмыльнулся Димка и, пройдя в другую комнату, снял со стены голову северного оленя… — Будьте счастливы! — он кивнул им головой оленя и покинул дом.

Он отошёл недалеко, метров на тридцать, когда сзади крикнули:

— Дима, подожди… — его догоняли… — Подожди, пожалуйста, поговорим… — парень успел натянуть рубаху, не застегнув половины пуговиц.

— О чём говорить? — Димка поднял брови.

— Ты… это… не расстраивайся так! слышишь? — парень беспомощно развёл руками, словно жалея, что не в состоянии что-либо изменить. — Она тебя не любит!

Димка уже по-настоящему рассмеялся…

— А тебя, как раз наоборот! Да?

— Ну…

— Гну! — Дима снял улыбку. — Я сейчас олень! Видишь? — он сунул под нос парня рогатую голову… — А ты, если останешься с ней, скоро станешь антилопой Гну! Та тоже — с рогами!

Он уходил, навстречу восходящему солнцу…

Звучит пафосно, но так и было: оно поднималось — напротив, тусклым жёлтым шаром… простреливая улицу длинными светлыми лучами… И шагая прямо на солнце, он грудью ломал его хрупкие, едва ещё тёплые, копья…

Через неделю, в пивном баре, он внимательно слушал рассказ, практически о своей жизни за последние полтора года… Знакомый бармен — армянин, угощая шашлыками, посвящал его в местную поселковую эзотерику и дружески похлопывал по плечу…

— Помнишь, твою Ирку выгнали из ВОХРа? — спрашивал он, снимая на тарелку мясо с шампура… — Мы с тобой в ту ночь ещё в деберц катали!?

— Она говорила, что по собственному ушла! — отвечал Дима, запивая пивом новость…

— Ну да, ну да… — кивнул шашлычник. — Они тогда с напарницей покинули пост и трахались с армянами в посёлке — на той стороне реки, всю дежурную смену! Могли за это по-собственному отпустить? — Ара смотрел на Димку в упор, и что-то не было похоже, чтобы сочувствовал.

— Вряд ли! — Димка взял с тарелки самый большой кусок мяса. — А у нас такой секс был в ту ночь! Никогда бы не подумал, что она с кем-то могла перед этим, ещё!

— А… — ара махнул рукой, — Таким всегда мало! Ты что жалеешь? А ну прекрати!.. — он внимательно присмотрелся к Димке… но тот бегал глазами, пока не уткнул их окончательно в тарелку с шашлыком, вспоминая позавчерашний разговор с Ириной…

Она нашла его здесь же и вызвала на улицу… Они долго говорили, затем пошли к ней домой; слишком многие знали в посёлке о случившемся и их взгляды, увы, не солнечные, своими насмешками кололи Димку не в грудь, а между лопаток…

— Давай уедем отсюда, навсегда! хочешь? Начнём всё сначала, если стесняешься огласки! — шептала Ирина, совершая под ним, на нём и ещё как-то, чудеса акробатики. — Ты ведь сам виноват, пялился на эту Зинку на дискотеке, ну я и подумала… мне сказали… — она говорила прерывисто, тяжело дыша, — отомстить решила… Между прочим, ничего не было, не успели к счастью… помешал… вредина моя любимая! — она опустилась лицом к его бёдрам…

— А он сказал, что ты не любишь! — прохрипел Димка, не в силах сдержать сладострастный стон…

— Идиот! Что он мог ещё сказать! — не поднимая головы, невнятно пробормотала она.

— То, что услышал от тебя, наверное!?

— Идиот! — на сей раз слово прозвучало внятно, она устала и, положив голову ему на живот, смотрела в глаза… — Давай уедем, любимый?

— Давай! — прошептал Димка и развернул её спиной…

Это была страсть, именно страсть, ведь любить — значит ещё уважать, а там уважать было нечего, кроме виртуозного умения быть всегда желанной. О том, что большинству женщин этого достаточно, он понял, когда у него стали отрастать лапки, а мозг охлаждаться, отчего голова уменьшилась.

Он уплыл от неё подальше, если мог бы улетел, (хотя плавать — почти летать) смирив сексуальную зависимость, но долго, потом, вспоминая о сладких мгновениях, могущих не повториться никогда. Тогда он этого не ведал, ведь носил ещё хвост, и летал в водных просторах, не зная тяжести земного притяжения.

ГЛАВА 11

Муха куда-то пропала, её не было видно и главное слышно. Где-то — он об этом читал — одинокий человек пригрел на зиму подобное, разговаривал с этим, и даже подкармливал, а когда нечаянно раздавил, почти привыкшее и уже начавшее доверять ему насекомое, чуть не застрелился.

— Стреляться я не стал бы, но всё же где она? — подумал Дима и, кряхтя, покинул кубло.

Муха замолчала между рамами окна, замолчала лапками кверху, в такой позе, видимо, молчать ей было удобнее и естественнее.

— Где мой пистолет? — вскинулся Дмитрий и оглянулся в поисках вороного друга. Но это была шутка. — Может проветрить в комнате? — подумал он и полез на подоконник, чтобы открыть форточку… — А жаль мушку, я к ней уже тоже привык, тихая такая была, ненавязчивая… Нет, так нельзя! — вспомнил он о своей действующей метаморфозе. — Я не должен привыкать, не имею права, долой привязанность — одно из составляющих рабства! Любовь, дружба, родственные чувства — должны оставить моё сознание или я не обрету ощущения полёта никогда, — он взглянул на своё лицо в зеркало. — Очень хорошо, скоро меня никто не узнает! А ведь раньше почти летал… в молодости, во сне… даже сейчас иногда могу взлететь, но руками махать приходится больше и чаще — тяжёл стал, а вот, если вода — во сне… то, как головастик, к чёрту… как марлин… даже легче — почти лечу, пронзаю… и руками ничего не надо делать! — он открыл дверь комнаты и поднял с пола поднос уставленный едой. Под стаканом киселя лежала записка. Он приподнял стакан и, глотая густую сладкую жидкость, стал читать…

"Прими душ, пожалуйста, и проветри комнату, вонь по всей квартире. Фрэд уехал поступать в институт, я в командировку. Приеду, поговорим, жить так больше не смогу!"

— Бегут, как крысы с корабля! — усмехнулся Димка и поставил поднос на подоконник. — Пусть земля… извини, межоконье тебе будет пухом! — он поднял недопитый стакан с киселём и опорожнил, преданно глядя на почившую в бозе муху. — Освободилась, наконец! — он быстро съел остальное содержимое подноса и упал навзничь в серую простынь. — И Лиза норовит освободиться… Фрэд вот, наоборот, только запрягается, но если правильно себя поведёт в будущем, приблизится к свободе или наоборот — погрязнет, продастся в рабство — своё, чужое, наше, общее! На себе проверит современную метафизику с её соотношением свободы и необходимости, или объективацию Бердяева — в "ниспадении свободы в необходимость!" Ниспадёт… раз, другой, третий… может что-то и поймёт?! Все хотят свободы, видишь ли, а мне нельзя! Только захотел быть независимым, сразу решили от меня освободиться! Им просто необходимо — освободится! От меня! Ниспадают… как всегда, во веки веков, мать их ети… Бердяевщина! Здорово, подтверждающе, утверждающе, естественно, жизненно, верно, истинно, охренительно!

От свободных — освобождаются!

Надо найти сподвижников, тех, кто тянется к источнику свободы, рядом с ними, сообща, можно будет подняться над тьмой зависимости, над этим "ниспадением", взлететь, стать "просто пролетающим", это лучше, чем "просто прохожим" и не надо мучиться до десятой ступени — Бодхи.

И вообще я не собирался умерщвлять желания, наоборот: хочешь — пивка попей, хошь — радио послушай, а то какая же это свобода — голодать, не радоваться стакану доброго вина, белому мясу омара, друзьям? Омар, кстати, Хаям тоже был не дурак, думаю, но насчёт друзей, между прочим, не очень-то ликовал. Как там у него?