Карл Маркс - Собрание сочинений, том 12

• Название: Собрание сочинений, том 12
• Автор: Карл Маркс
• Жанр: Философия

Двенадцатый том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса содержит произведения, написанные с апреля 1856 по январь 1859 года.

---

Министерство столь успешно справилось с этой задачей — сломить тех, кто хотел сломить существующий строй, — что, просуществовав три месяца, само было сломлено, и эти либеральные подхалимы были самым бесцеремонным образом вышвырнуты за борт стоявшими за их спиной придворными, для которых они служили всего лишь орудием. Ауэрсвальд и Ганземан оказались в жалкой роли обманутых обманщиков. Сверх того, Ауэрсвальд попал в весьма незавидное положение человека, ответственного за прусскую внешнюю политику, ибо в своем лице он сочетал должность премьера и пост министра иностранных дел. Если внутренняя политика министерства диктовалась, по крайней мере, очевидными интересами буржуазии, напуганной успехами революции, то внешняя политика направлялась исключительно камарильей, в руках которой Ауэрсвальд был только марионеткой. В июне 1850 г. он был назначен президентом провинции Рейнской Пруссии, а вскоре затем уволен с этого поста г-ном фон Вестфаленом, который так же хладнокровно изгонял из прусской бюрократии либералов, как шотландский аристократ изгоняет из своих владений крестьян. В качестве члена нижней палаты (Abgeordnetenhaus) Ауэрсвальд ограничился оппозицией в такой разбавленной форме, что ее мог заметить только глаз политического гомеопата. Ауэрсвальд является одним из аристократических представителей либерализма в провинции Восточной Пруссии. Элементы, из которых состоит этот либерализм, — это память о войнах против Наполеона и тогдашние упования наиболее просвещенных патриотов; несколько общих идей, которые Кёнигсберг, в качестве центра кантовской философии, считает чуть ли не своей неотъемлемой собственностью; солидарность интересов помещиков, производящих хлеб, и жителей приморских городов, которые его экспортируют; всякого рода фритредерские доктрины, так как эта провинция Пруссии не является промышленной областью и живет главным образом продажей своих сельскохозяйственных продуктов в Англию.

Г-н фон Шлейниц, министр иностранных дел, получал уже однажды в прошлом, в 1849 г., назначение на этот пост и в течение краткого периода своего управления тесно сблизился с Готской партией[421], которая, в случае своей победы, разделила бы Германию на две части — северную, которая слилась бы с Пруссией, и южную, которая слилась бы с Австрией. Поглощение Германии этими двумя великими соперничающими монархиями фактически и является открыто признанной целью Готской партии. Если бы ей удалось создать две Германии, то в результате возник бы смертельный конфликт, на очереди стояла бы новая Тридцатилетняя война, и, в конце концов, поединок между двумя враждующими Германиями был бы приостановлен тем, что Россия забрала бы себе одну половину Германии, а Франция — другую.

О военном министре г-не фон Бонине я уже упоминал в моем предыдущем письме. Здесь я только прибавлю, что, будучи командующим во время войны в Шлезвиг-Гольштейне[422], он отличился преследованием не столько датчан, сколько добровольцев-демократов, сражавшихся под германскими знаменами. Эта война, как всем известно, представляла собой один из кровавых фарсов современной дипломатии. Министр финансов г-н фон Патов был членом кабинета Кампгаузена. Несколько лет тому назад в нижней палате Krautjunker [зубры-помещики. Ред.] заклеймили его как революционера. Нанесенное ему при этом личное оскорбление повлекло за собой его дуэль с графом Пфейлем, которая на некоторое время сделала его любимцем берлинской публики. В Англии Патов мог бы состоять членом Ливерпульской ассоциации финансовой реформы.

О графе Пюклере, министре земледелия, можно сказать только то, что он — племянник разочарованного автора «Писем покойника»[423]. Бетман-Гольвег раньше был куратором Боннского университета; должность таких кураторов фактически сводится к должности великих инквизиторов, которыми прусское правительство наводняет официальные центры науки. При Фридрихе-Вильгельме III они травили демагогов, при Фридрихе-Вильгельме IV — еретиков. Бетман занимался второй из этих задач. До революции он фактически принадлежал к камарилье короля и отдалился от нее только тогда, когда она зашла «слишком далеко».

Министр юстиции Симоне и министр торговли фон дер Хейдт являются единственными членами кабинета Мантёйфеля, пережившими своего главу. Оба родом из Рейнской Пруссии, однако являются уроженцами ее протестантской части, находящейся на правом берегу Рейна. Так как имелось в виду включить в новый кабинет нескольких уроженцев Рейнской Пруссии и в то же время исключить из него рейнских либералов, то эти два лица сохранили свои посты. Симонс может похвалиться тем, что он низвел прусские суды на такую низкую ступень, до какой они не доходили даже в худшие времена прусской монархии. Фон дер Хейдт, богатый купец из Эльберфельда, сказал о короле в 1847 году: «Этот человек так часто нас обманывал, что мы более не можем ему доверять». (Dieser Mensch hat uns so oft belogen, das wir ihm nicht langer trauen konnen.) В декабре 1848 г. он вошел в состав министерства coup d'etat. В настоящее время он единственный прусский министр, которого подозревают в использовании своего официального положения ради своей личной выгоды. Всюду много говорят о том, что государственные тайны в его руках обычно служили интересам торговых дел эльберфельдской фирмы Хейдт и К°.

Написано К. Марксом 9 ноября 1858 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5492, 27 ноября 1858 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

К. МАРКС ПОЛОЖЕНИЕ В ПРУССИИ

Берлин, 16 ноября 1858 г.

По поводу эклектического и разношерстного характера нового кабинета, на который я указывал в одном из прошлых писем, «Kreuz-Zeitung»[424] разражается следующей насмешливой тирадой:

«Предстоит изменение системы. Но что это за изменение, осмелимся мы спросить? Что представляла собой ныне отмененная система и каковы принципы новой, которая будет принята? Кто является представителем руководящей идеи этой системы, принц-католик, возглавляющий министерство, или член евангелического союза, министр культа и просвещения? И можно ли рассчитывать, что министр финансов, бывший депутат от демократов, будет солидарен с названными выше лицами? Кроме того, сможет ли ветеран старой прусской бюрократии приспособить свои взгляды к взглядам г-на фон Патова?»

12 ноября во всем королевстве произошли Urwahlen (первичные выборы). Избранные таким образом Wahlmanner [выборщики. Ред.] будут в свою очередь 23-го с. м. избирать депутатов. Никому не нравится умеренное целомудрие собственной жены или умеренная платежеспособность своего должника, однако умеренная свобода являлась тем лозунгом, который умеренно распространялся среди Urwahler [первичных избирателей. Ред.]. Та часть прусского общества, которая до сих пор стоит во главе движения и политическое кредо которой можно охарактеризовать как liberalismus vulgaris [вульгарный либерализм. Ред.], обладает какими угодно качествами, но только не героизмом. В 1848 г. она не посмела шевельнуться, пока не вспыхнула революция в Неаполе, Париже и Вене. Но с настоящий момент, в силу любопытного стечения обстоятельств, эти люди очутились в таком положении, что они должны подать сигнал к началу политического оживления на континенте. Имея у себя за спиной большую армию, окруженные с одной стороны Францией 2 декабря, с другой стороны вновь централизованной Австрией, а с третьей — вечно настороженной Россией, они представляют такой удобный объект для концентрированного нападения, что не могут не чувствовать себя довольно неуверенно. Кроме того, в их памяти живы еще воспоминания о революции; и, наконец, не следует, по их мнению, запугивать принца-регента, чтобы он не потерял свой недавно приобретенный конституционализм. И вот один либеральный герой умоляет другого оказать ему добрую услугу, подобную той, о которой один муж просил свою жену, когда ее публично оскорбил на улице какой-то офицер: «Держи меня, — кричал сей храбрец, — иначе я буду мстить, и тогда произойдет кровопролитие». Действительно, на этот счет не должно быть никаких иллюзий. Прусское движение, в местном значении слова, возможно только в очень ограниченных пределах; стоит ему выйти за эти пределы, как оно должно будет либо пойти вспять, либо вылиться в общее движение на континенте. Последняя возможность одинаково приводит в ужас и крупную буржуазию и принца-регента. Вот факт, о котором, вероятно, не будет сообщено ни в одной газете, но за его достоверность я ручаюсь: во время своего последнего посещения Бреславля принц самым торжественным образом заявил на приеме для высших чинов этого города, что революционное пламя все еще не погасло, что еще существует угроза нового взрыва в Европе и что поэтому долг и интересы средних классов одинаково требуют, чтобы они сплотились вокруг трона и, главное, сохранили строжайшую умеренность в своих политических действиях и тем заткнули все щели, через которые могли бы пробраться беспринципные демагоги (gesinnungslose Demagogen). Это вполне соответствует тому, что недавно говорил мне один очень умный прусский аристократ: «Знаете ли, — сказал он, — что свело короля с ума? Призрак красной республики; и его брат, — хотя это лишенный всяких иллюзий, посредственный и скучный педант, — тоже постоянно одержим страхом перед тем же самым призраком».