Владимир Соколовский - Твой день и час

• Название: Твой день и час
• Автор: Владимир Соколовский
• Жанр: Современная проза

---

Фудзияма принял мошонкинское дело к своему производству — и опять оно дало сбой: вдруг Борька встал на сторону судьи, уверяя всех, что приговор она вынесла правильный. Это вывело уже из терпения и Ваню Таскаева: какой-то наглый милицейский следователишка осмелился восстать против него самого, районного прокурора, утверждавшего обвинительное заключение и направлявшего дело в суд! Бросает вызов его опыту, убеждениям, принципам! Да я его!.. В общем, Борьку кусали со всех сторон. Но он держался стойко и всем твердил: тут нет состава притоносодержательства, ибо нет корыстной цели. А ему долбили: есть! есть! есть! Ибо заключение Зинки обратно за решетку стало теперь для подполковника Монина и майора Бормотова делом принципа, доказательства их правоты.

3

В дверь просунулось круглое женское лицо:

— Товарищ следователь, Михаил Егорович, можно к вам?

Коскова, сожительница истязателя Балина. А это еще что за бабенка маячит сзади?

— С праздником вас, Михаил Егорович! С днем Советской Армии! Вот, примите… — протиснувшаяся в кабинет Коскова вынула из сумки и протянула бутылку шампанского.

— Э, э, брось! — остановил ее Михаил. — Это что за новости! С вином еще тут заходили! Убирай.

— Нет уж, ты девушек не обижай, — Фаткуллин алчно глянул на бутылку. — Оставьте, оставьте. Они же от всей души, ты что! Поздравить хотят. Верно, девушки? Грех, грех не принять.

Бутылка исчезла в его столе.

Михаил тяжко сопел, глядя в окно.

— А это я вам Людку Савочкину привела, подружечку свою.

Вон кто, оказывается. Наконец-то…

— Ну, пускай заходит, я ее допрошу.

— А чего ее допрашивать? Мы ведь с ней это… пришли вас просить, чтобы вы Толькино дело прикрыли.

Вот оно, шампанское-то…

— Перестань, Коскова. Здесь никто ничего не прикрывает. Это ведь не дело частного обвинения. Что ты! Будем вести его до конца. И направлять в суд.

— В суд… а зачем тогда Тольку-то отпускали? — слезливо крикнула она.

Да просто пожалел твоего мужика, можешь ты такое понять, кокора?! Он в тридцать лет и жизни-то не видел: только вино да муть… И ты в том, голубка, тоже крепко виновата.

Получив от Бормотова дело, Михаил вынес постановление об аресте. Но когда увидал Балина в КПЗ — почерневшего, с запекшимися губами — заломило вдруг виски, и он спросил:

— Ты на шестой автобазе не работал?

— Работал, как же. В третьей колонне.

— А я в первой. Кто там теперь директором-то?

— Свиньин.

— Ну, тот же самый. Давно уж он… А главный?

— Марин.

— Так он же у нас был начальником колонны! Повысился, значит… Он неплохой мужик, мы с ним ладили. Подскажет обязательно, как путевку оформить, то-се… У меня там Иван Лукьянов сменщиком работал — как напьется, так и бродит по гаражу, предлагает членами мериться. Теперь уж он помер. Так-то, Балин… А чего в ПМК ушел?

— К дому поближе… И порядки попроще.

— Шарага та еще, знаю… Неудивительно, что ты совсем спиваться стал. Мальчишку-то своего любишь хоть?

— Еще бы! — тоскливо выдохнул Балин.

— Врачу бы хорошему его показать. Может, в организме чего-нибудь не хватает. Ладно, ступай домой, ну вас всех к черту…

— Вы что… серьезно? В натуре?

— Иди, иди… — Носов разорвал постановление. — С вами, женобоями, связываться еще… У нас своей публики хватает. Ты же ведь мужик, Анатолий! В том, что произошло, и ты сам, и жена твоя виноваты. Неужели хоть ради пацана не можете договориться! Да ты вроде как недоволен, что я тебя отпускаю?

— Не надо так говорить. Ничего хорошего в тюрьме нет. Но в неволе я хоть какой-то порядок имею. И мне спокойнее. А дома у меня и его нет. Каждый день не знаю, что меня там ожидает. Нет порядка.

— Так наведи, черт побери! Вот бумага о твоем освобождении. Что это значит? Это значит, что суд тебе все равно будет, — но к тем, кто ходит на подписке, он относится более снисходительно. Пусть это послужит тебе уроком.

— Так что мне… собираться теперь можно? — балинский голос звучал недоверчиво.

— Ну я же сказал.

— Спасибо… Вот хорошо, когда свой-то мужик… А я уж думал, все — дальше только тюрьма да зона. Но чего боюсь — злоба у меня большая, гражданин следователь. Может, все-таки лучше остаться бы, а?..

— Я сказал — все! — Михаил ударил ладонью по столу.

Потом нет-нет да и подсасывало под ложечкой: правильно ли сделал? Ведь угроза-то убийством там была, и ножик фигурировал… Но с другой стороны — двое молодых, увидали себя на краю обрыва — неужели не хватит ума опомниться? Облегчить жизнь хоть тому же мальчишке — каково-то ему будет знать, что отец у него сидит, и посадил его не кто иной, как мать… И ничего нет хорошего, если попадет Балин в колонию, в компанию настоящих преступников — пройдя ту школу, человек уже не боится попасть туда в следующий раз…

4

— Ну, как вы теперь живете? Не обижает он тебя?

— Нормально живем… Не обижает… Но вы его все-таки отпустите, закройте дело-то: вместе ведь, под одной крышей — а каково ему знать, что я на суде против него показания стану давать!

Легко ей говорить: закройте! Возбудил дело — как его закроешь? Тебе так закроют…

— Ладно, станем думать. Но спутницу твою я все-таки допрошу. Как ее… Савочкина, что ли? Проходи, милая.

Подружка была вальяжная, крашеная блондинка в дубленке, дорогой шапке. Ну конечно — торговый работник… Она лениво оперлась на косяк, чуть выпятив бедро — даже под одеждой угадывалось, сколь богата она телом. Носов засопел — Савочкина улыбнулась и села, не ожидая приглашения.

— Ну что… данные ваши давайте запишем.

— Давайте запишем. Дальше что будет?

— Дальше… дальше дадите показания по существу дела.

— С чего вы взяли, что я вам что-то показывать буду?

— Почему бы нет? Обязательно будете.

— Ну, если вы меня хорошо попросите, я вам, может быть, и действительно чего-нибудь покажу. Но совсем не то, о чем вы сейчас думаете.

— Перестаньте! — задохнулся Носов. — Вы… чего это тут?!

Савочкина засмеялась, подбоченилась и вынула сигарету.

— Аня! — крикнула она в коридор, приоткрыв дверь. — Иди сюда! И растолкуй еще раз товарищу, что от него требуется.

— Закройте, закройте дело… — заныла опять Коскова. — Ой, пожалуйста, Михаил Егорыч. Уж мы так переживаем! Всю ночь вот с Людой просидели… разговаривали…

За такими разговорами они всю ночь, видно, поклонялись Бахусу — утратившие четкость черт физиономии, припухшие глаза, запах перегара.

— Все, все в ваших руках… — смеялась Савочкина, грозила пальчиком.

— Надо было раньше думать, — угрюмо сказал Михаил. — Ладно, давайте кончать это дело. Я должен Савочкину допросить.

— Вам же ясно сказано, — отозвалась та вдруг сварливо и раздраженно: — Ничего не знаю. И ничего не услышите.

— Зна-аешь… ска-ажешь… — Носов почувствовал, как начинают дрожать пальцы: накатывал припадок бешенства. — Сейчас ты дашь мне подписку, что предупреждена об уголовной ответственности за заведомо ложные показания и за отказ от дачи показаний…

— Не дам я никаких подписок, и не думайте!

— Не дашь — еще лучше… Я позову тогда двух понятых и в их присутствии зафиксирую, что ты отказываешься давать показания. Отправлю тот протокол в прокуратуру, возбудив дело — и пускай разбираются, это их подследственность. Покатишь, милая, по Владимирке…

Наступило молчание. Только слышны были шаги и голоса в коридоре. Наконец Коскова коротко и горестно выдохнула:

— Это… кажись, все… А мы-то с тобой, Людка, сидели, кумекали…

— Ничего. Еще покумекаем. Мы им Тольку просто так не отдадим.

— Да! — убежденно сказала Коскова. — Он ведь не виноват. Это я виновата. Во всем.

— В чем именно?

— Ну, во всем вообще. Я ведь гуляла от него, совсем совесть потеряла в последнее время…

— Замолчи-и… — протянула Людка.

— Сама замолчи! Правильно он меня бил.

— Вы ее не слушайте, товарищ следователь. Она сейчас так говорит, выйдет — по-другому скажет. У нее ведь сто пятниц на неделе.

Еле уже сдерживая себя, Носов пробормотал:

— Ступайте отсюда обе, прощелыги… Чтобы я вас… я вас…

Потерпевшая, всхлипнув, толкнулась в дверь и выскочила в коридор. А Людка встала и усмехнулась, сыто и красиво:

— Работа у вас, Михаил Егорыч… Вы кто по званию будете? Такой симпатичный и такой нервный… Хотите, полечу? Я средство знаю. Нет, ей-богу! Давайте договоримся: или я сюда подъеду, или вы мне на работу позвоните. Спокойный сразу станете, ласковый, ровно телок. Я это умею. Ну-у?..

Она сделала шаг к столу, и приближение этого сильного, обольстительного, уверенного в себе животного подействовало на следователя гипнотически: он глядел на нее, не отрываясь, и желание пробуждалось в нем. Савочкина протянула ладонь к его голове — он резко отклонился. Продавщица, звонко хохотнув и качая бедрами, покинула кабинет.