Виталий Владимиров - Закрытый перелом

• Название: Закрытый перелом
• Автор: Виталий Владимиров
• Жанр: Современная проза

---

Виталий Владимиров ЗАКРЫТЫЙ ПЕРЕЛОМ повесть

Лаской страшишь, оскорбляешь мольбой,

Входишь без стука

Все наслаждением будет с тобой -

Даже разлука

Пусть разольется в зловещей судьбе

Алая пена

Но прозвучит, как присяга тебе

Даже измена…

Лаской страшишь, оскорбляешь мольбой,

Входишь без стука

Все наслаждением будет с тобой -

Даже разлука

Пусть разольется в зловещей судьбе

Алая пена

Но прозвучит, как присяга тебе

Даже измена…

Анна Ахматова

"Случалось ли в лодке переезжать быструю реку? Надо всегда править выше того места, куда вам нужно, иначе снесет. Так и в области нравственных требований надо рулить всегда выше — жизнь все равно снесет."

Лев Толстой

1

Рабочий день закончился, сотрудники разошлись, где-то в конце коридора уборщица громыхала щеткой, звякала ведром и что- то ворчала себе под нос, а Виктор все еще сидел и тяжело смотрел на телефон. Потом решительно снял трубку, подержал ее в руках, глядя в окно, и положил на место.

Сквозняк, вздохнув, прихлопнул дверь кабинета. Виктор вздрогнул, встал, щелкнул замками "дипломата", вышел и запер за собой дверь собственным ключом.

Пустые учреждения всегда наводят уныние — легли на свои полки бумаги, с которыми весь день бегали из комнаты в комнату озабоченные люди, утихли телефоны, смолкло радио. Виктору, когда он проходил по коридору, вяло представилась бессмысленность дневной суеты, показались равнодушно-пустыми, как эти канцелярские комнаты, все дела, которые еще несколько часов назад были крайне важными и неотложными.

Впрочем, это ощущение пустоты и бессмысленности быстро прошло, потому что в душе у Виктора постепенно зрела черная тоска. Она его еще не тревожила пока он садился в свою машину, грел мотор, ехал домой, ни даже когда он вошел в квартиру и закрыл за собой дверь.

Виктор снял пиджак, прошел в большую комнату и опустился в кресло. Перед ним, на стене, были развешаны гипсовые маски. Они удивлялись, тревожились, корчились от нестерпимой боли каждая по-своему и все вместе составляли огромное, белое, пустоглазое лицо страдания.

Может быть в такой момент лучше двигаться, действовать, колоть дрова или бездумно бежать до изнеможения, но стоило Виктору расслабиться, как все внутри у него окаменело, исчезло обычное восприятие звуков, вкуса, цвета, запахов — так ему стало БОЛЬНО.

Боль, наваливаясь до звона в ушах, сдавила горло, гулко застучало сердце и онемели руки. Виктор никогда не думал, что боль духовная может быть равноценна или сильнее боли физической. У Виктора даже мелькнула мысль, что у него началось психическое расстройство, хотя через какое-то время болезненная, катастрофическая острота прошла, осталось лишь постоянное ощущение каменной тяжести, надорванности, открытого перелома…

Виктор сам заслужил свою боль.

Кого же еще винить?

2

В тот день, всего полгода назад, Виктор договорился со своим начальством, что во второй половине дня он поедет в министерство, а сам позвонил в главк, Ефрему Анатольевичу, получил от него принципиальное согласие на визу одного непринципиального документа, узнал, что Ефрем Анатольевич уходит на совещание и порадовался своей удаче: теперь Виктор мог объяснить, что он, де мол, был в главке, успел заручиться согласием Ефрема Анатольевича, но тот торопился на совещание и не успел поставить визу. Обеспечив себе формальное алиби своего отсутствия на работе, Виктор поехал домой, по пути забежав в овощной магазин. Потом тщательно убрался в своей двухкомнатной квартире, смахнул пыль, пропылесосил полы, вокруг низкого, длинного журнального столика расставил стулья таким образом, чтобы они образовали амфитеатр, в котором каждый зритель был бы обращен лицом к раздвижному экрану. На обеденный стол, сдвинутый к окну, Виктор установил слайд-проектор, а экран повесил на треногу около стены с масками.

Виктор гордился своим домом, хотя немалых трудов после смерти родителей ему стоило сменить мебель, уютно и рационально организовать свой быт, свою среду обитания, создать свою атмосферу, где ему, именно ему, Виктору Григорьевичу Коробову, было бы непринужденно и покойно.

Маски были оригиналами, Виктор делал их сам и в свободное время он мог часами сидеть перед стеной с масками, меняя их местами и добиваясь оригинальной композиции в целом.

Первыми пришли Антон и Таисия.

Антон скинул дубленку, шарообразную шапку волчьего меха и протянул Виктору согнутую клешней руку:

— Здорово, старик.

Антон — высокий, крепкий, начинающий лысеть блондин в вельветовых джинсах, черном кожаном пиджаке, песочного цвета рубашке с погончиками и дымчатых очках, хотя на дворе стояли февральские морозы. Лицо и руки покрыты плотным, как бы въевшимся в кожу загаром. Такой загар бывает, если человек провел долгое время в горах или на море. К загару и серым глазам особенно шла белозубая улыбка, правда, улыбался Антон редко.

— Погодите, ребята, там тапочки есть, — нагнулся Виктор к галошнице, но Таисия решительно преградила ему путь.

— Нет, нет, не надо, я лучше босиком побегаю, мне так лучше, свободнее, да и к земле поближе. И давайте помогу, что надо.

В руках у Таисии были гвоздики, преподнесенные, очевидно, Антоном. Невысокая, крепко сбитая, Таисия источала энергию и жар жадной до жизни молодости.

Виктор встречал Таисию у Антона несколько раз, но дома у Виктора она была впервые. Освоилась Таисия мгновенно, заглянула в холодильник, во все шкафы на кухне и принялась хозяйствовать.

Антон прошел в комнату, сел на тахту и начал расчехлять принесенную им гитару. Виктор взял стул, подсел к нему:

— Хочешь есть? Может, сделать бутербродик?

— Ты же знаешь, я всегда голодный, но могу потерпеть. Вот Марина придет — у нее постоянно волчий аппетит, ей и предложи, тем более, что явится она, надо полагать, не одна.

Марина, действительно, пришла не одна, но неожиданно не с тем, кого ждал Виктор, вернее, не с той. Марина ввалилась в переднюю, подставила Виктору холодную щеку для поцелуя, хлопнула его по плечу, на ходу скинула шубу и шапку, мотнула головой, поправляя короткую стрижку, и прошла в комнату, представив, не оборачиваясь, своего спутника:

— А это Сереженька, биохимик, кажется, прошу любить его и жаловать.

— Сергей, — представился Виктору очень худой и очень застенчивый молодой человек.

Сергей заглянул в комнату, поздоровался с Антоном и отправился на кухню, где Таисия сразу же нашла ему работу. Виктор начал носить приготовленные Таисией закуски, расставляя их на журнальном столике, а Марина тяжело плюхнулась на тахту рядом с Антоном.

— Приветик, Антон.

— Здравствуй, Мина.

— Да не Мина я, я — Марина, сколько раз тебе говорить?

— Точнее будет мина — никогда не знаешь, когда ты взорвешься.

— Хочешь прямо сейчас получить скандальчик? — проворчала Марина. — Можно устроить. Впрочем, неохота. Устала… Вроде ничего не делала, а устала. И почему так?

— Если труд создал из обезьяны человека, — философски заметил Антон, — то безделье делает из человека обезьяну, так что берегись, Мина.

Марина отмахнулась от Антона.

— Это кто сказал? Дарвин? Пожил бы он в наше время. Скорее за день в собаку превращаешься, чем в обезьяну. Бегаешь, высунув язык, лаешься так, что шерсть дыбом, а где и хвостом виляешь. И так ласки хочется иногда, что скулить готова. Ты как насчет того, чтобы приласкать меня, Дарвин?

Антон, как всегда, ушел от прямого ответа.

— Ты же знаешь, малыш, что ласка оттягивает и нейтрализует. Как наркотик. А разве ты наркоманка?

— Нет, — сказала Марина и неожиданно добавила: — Мне театр больше нравится.

— Нелогично, — сказал Антон, но продолжил тему: — А как же билеты?

— Уметь надо устраиваться, — подмигнула ему Марина. — А тебе-то с твоей гитарой, чего стоит? Пригласи кассиршу к себе домой, обворожи своими песенками — она твоя. Правда, билеты все равно тебе будут доставать с нагрузкой.

— И сама будет тоже нагрузкой, — усмехнулся Антон. — Боюсь, что с кассиршей я просто не справлюсь.

— Ого, ты же турист, горнолыжник, мужчина весь в соку, — засмеялась Марина. — Или Таисию боишься?

— Ну-у-у… — протянул Антон. — Уж кто-кто, а наша Тая не растает.

В это время Виктор принес с кухни салфетки.

— Ну, что? — спросил он Марину. — Где же твоя подружка?

— Придет, куда она денется.

— Ладно, посмотрим. Ну, у нас готово… почти… И можем садиться. Спасибо, Таисия и Сергей помогли. Хорошо у них получается, дружные ребята. Смотри, Марин, как бы они там не спелись, эти ребята.