Вольдемар Грилелави - Сайт двойников

• Название: Сайт двойников
• Автор: Вольдемар Грилелави
• Жанр: Научная Фантастика

Мир бесконечен, а стало быть, бесконечна и сама жизнь. Умирает тело, но ПЛИК — полный личный индивидуальный код — перемещается в новую, только что появившуюся на свет жизнь. Эти переносчики любят называть себя Ангелами. Это просто высокоинтеллектуальные компьютеры, которые и следят и исполняют это перемещение. Но, чтобы само существование было наполнено интересом, они постоянно любят принимать облик человека и общаться с выбранными субъектами. Чаще это дети, ибо они чисты и безгрешны. И это общение не ограничивается контактом. Ангел оберегает и заботится о них.

---

— Хорошо, — тяжело вздохнула тетя Дуся и собралась с мыслями, восстанавливая потерянное душевное равновесие.

И тетя Дуся поведала ему историю попытки ограбления двух стариков со всеми подробностями, какими обладала она сама. Немного рассказала и о самом Митяеве и о его семье. Что сама видела, а что люди рассказывали. Ему тридцать лет, женат, жена Наталья. Немного моложе его, а может, выглядит так хорошо. Родители живы и здоровы. Отец Владимир еще не на пенсии. Наверное, ровесник того Сергея, о котором он говорит сам. А мать Екатерина женщина моложавая, но уже на пенсии, стало быть, есть 55. Работают все они на вагоноремонтном заводе. Да в городе почти все на нем и работают. И Сергей там же. По началу, как и следует из материалов дела, мастером участка, а затем за пьянку скатился до грузчика. Она больших подробностей не знает. Жена Наталья в школе. Географию преподает. Вот и все.

— Ты, если так уж сильно желаешь, потерпи, я потом подробнее узнаю, если так уж хочешь.

— Хорошо, мне и этого достаточно пока. Ну, а если поверите, то потом, вполне возможно, мне потребуются подробности. А сейчас остановимся на этих фактах. Ну, а о себе немного неординарно и парадоксально. Вы принимайте, как оно есть, поскольку объяснений у меня нет. Родился, как и говорил, в 1950 году. Погодите, не нужно перебивать, — остановил Сергей попытку тети Дуси возразить и вмешаться в рассказ. — Вы уже с моим здоровьем разобрались и заметили несоответствие этих двух Серег. Я понятия не имею, что же произошло на самом деле, но в этом мире мне нужен хоть один соратник, сумевший поверить и поддержать меня.

Вполне возможно, что потом когда-нибудь станет ясно в этой чехарде, но сейчас даже простейшая моя биография выглядит нелепо и нереально. Но в тот критический миг мне исполнилось восемнадцать. А сыну было восемнадцать. Вот так случилось в моей молодости, что мы с моей женой Галиной со школьной скамьи знакомы и стали еще в школе мужем и женой. Неофициальными. Я любил ее безумно, как никого уже в этой жизни и не смогу. Хотя не в этой, а в той. Здесь, как мне показалось, немного иной мир. Я после такой катастрофы угодил в другой мир. Сначала мне казалось, что так выглядит смерть, но все вокруг настолько реально и ощутимо, что мои мысли сами выглядели фантастично.

Но и сумасшествие исключаю. Если бы я свихнулся, то иными оказались бы лишь мозги. Но тут, как вы убедились сами, и тело не того Сергея, который должен был лежать в этой койке и в тюремной камере. Я — не он. А он — не я. Мы разные во всем. Ведь мое тело не соответствует тому изрезанному и сгубленному алкоголем телу. Да, в том далеком мире, что исчез под обломками моего вертолета, я никогда не был идеалом, но никогда не стал бы, даже умирая с голоду, поддонком, тварей и убийцей за глоток вина. Мне даже простое общеизвестное равнодушие противоестественно. И меньше всего теперь мне хотелось бы за этого подлеца сидеть в тюрьме, или совсем сгинуть по приговору суда.

— А что же такое могло случиться, сынок, что ты попал сюда? Разве бывает в жизни этакое с подменой. Да и как в тюрьме могло произойти, ведь никто не выходил отсюда.

— Да понятия я не имею. Только догадки фантастической тематики. Смещения в пространстве с перемещениями в параллельный мир. Глупо, но иного не могу придумать. Иные объяснения ближе психиатру. Как же мне теперь отмахаться от обвинений?

— Боже! — тетя Дуся сидела на стуле, но с трудом удерживалась на стуле, вцепившись руками в сиденье, чтобы не упасть на пол. Она ему верила, но такое невозможно представить. И вдруг, схватившись за сердце, он тяжело простонала. — Господи, все точно, я ведь сегодня не первый укол тебе делаю, который день уже.

— Ну и что тут страшного?

— А там нет следов от прежних уколов. Значит, все так и есть, как ты рассказываешь? Но так не бывает и не должно быть, Сережа. А мне-то как дальше вести себя, что делать-то, сынок? Скажи, милок, а плакал ты о ком? Что это за Маринка такая, в смерти которой винишь ты себя? Это она так же из той жизни? Я хотела сказать — из твоего мира.

— Да, — Сергей с силой сжал зубы, но предательская слеза выкатилась из глаза и застыла на щеке. — Мне кажется, что я убил ее. Я не хотел, это правда, тетя Дуся. Она бежала ко мне, навстречу мне, ведь мы так давно не виделись, а этот чертов вертолет заклинило. Он перестал подчиняться мне. И все, а потом я уже очнулся здесь.

— А может, спаслась все же? Ты ведь сам говоришь, что не видел самого момента гибели, когда уже упал на землю. А вдруг немножко отклонился влево, вправо. Всяко бывает.

— Спасибо, тетя Дуся, что верите мне, что сочувствуете, но страшен был последний миг, а я видел ее в ту последнюю секунду, прежде чем успел очнуться здесь.

— А как же не поверить, если все своими глазами вижу. Словам в жизнь не поверила бы, а факты отрицать глупо. Я помогу тебе, сынок, ты только крепись, выкарабкаемся.

"О Т Ч А Я Н И Е"

Задумал я о смысле жизни написать, с тобой, читатель, думой поделиться.

И вслух свои соображения сказать, как пред священником душой своей раскрыться

И благо времени хватает у меня, чтоб в глубине души немного покопаться.

А все терзания случились того дня, когда вопросами: зачем, решил задаться.

Зачем родила мать меня на белый свет? Зачем я в школу десять лет таскался?

Зачем же стольких долгих длинных лет и пил, и ел, и по миру мотался.

Я не могу себя никак понять, в чем смысл денег, что пытаюсь заграбастать?

Зачем позволил в плен себя загнать, чтоб всем знакомым заработком хвастать?

Зачем вещизмом обволокся, обложился, и банковый билет на знамя жизни прилепил?

Ведь сколько раз уже молился и божился, и столько раз мечты свои пропил.

А я хочу сменить весь этот рай на счастье, хочу покоя и глубинной тишины.

Но свист мотора, словно буря и ненастье устраивают мне пляску сатаны.

Свистят турбины, и скрипит железо. А сердце и душа в тоске глухой.

А сверху солнце светит бесполезно. Пустая автострада подо мной.

А я впустую совершенно глупо, дико сжигаю трудовые подвиги людей.

Я керосин и масло превращаю в копоть, пугая флору с фауной сотней децибел.

За мною по пятам цепные псы и волки зубами лязгают, пытаясь хлеб свой оправдать.

Кусаются, рычат, взлохматив холки, грозятся резать, изрубить, в куски порвать.

Острей и тоньше бритвы наша тропка. И в сторону нельзя уйти и тормозить.

Сойдешь налево — по уши в дерьме увязнешь, направо — грохнешься, захочешь вряд ли жить.

Притормозишь — вонзится в тело жало. Назад рванешь — о стену лоб сшибешь.

И ты идешь, себя судьбе сдавая, года считая, существуешь, не живешь.

Седой шакал, вонючий, грязный, потный со злобой тупо подсмотрел в окно.

И я, сорвавшись вправо, а не влево, лечу и падаю в липучее дерьмо.

Я задыхаюсь от бессильной злобы. Пытаюсь выбраться, цепляясь за брега.

Не знаю, выползу ли с этого болота, но вот отмыться не сумею никогда.

Вокруг шипения и радостные скрипы, вокруг моей беды и грязи торжества.

Какое счастье выражают их тупые лики! Какие правильные речи говорят уста.

Мундир надели и регалии нацепили, их плечи желтые, что мухе негде сесть.

Да только души и глаза совсем пустые, и в сердце тупость и в желаньях месть.

А может, просто жажда приподняться, стать на ступеньку выше остальных людей?

А может, просто в кресле удержаться, хотя бы даже и ценой своих друзей.

Но жизнь не терпит и не любит постоянства. Она полна тайфунов, бурь и ураганов.

И если им сегодня солнце светит ярко, то я лишь жажду для них солнечных ударов.

Барахтаюсь в дерьме, кричу, взываю. И сотни рук пытаются спасти.

Никто от вони нос не затыкает. И все кричат: мою руку схвати!

Но миг наступит, и тебя в дерьме увижу. Я не пророк, но смело предскажу:

Тех сотни рук ты крика не услышишь. Лишь радость, смех удачи-госпожи.

Вокруг друзья, рискуя замараться, за волосы и уши вырвали на сушу.

Загнали в ванную отмыться, отскребаться, очиститься от вони, успокоить душу.

Вздохнуло тело, заживают раны, но боль в груди тупой тоской гнетет.

Кошмары прошлого, позора, унижений, виски в тиски сжимает, сердце рвет.

А жизнь спешит, расчет она предъявит, расходы, дебит с кредитом сведет.

Платить за все она сполна заставит. И от расплаты черным ходом не уйдешь.

И этим тешусь, и себя я оправдаю. Засветит солнце над моей главой.

Не в месте и злорадстве радость ощущаю, а в смене дня и ночи таковой.

Не может вечно дождь из тучи литься. И солнце постоянно закрывает облака.

И лето осенью, а та зимой должна смениться. И если пасмурно, то это лишь пока.

Сегодня радостно, а завтра грустно, больно. И этого никак не избежать.