Лариса Кондрашова - Чужой муж

• Название: Чужой муж
• Автор: Лариса Кондрашова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035105-4

"Купить" чужого мужа по цене ящика водки! Несколько необычный способ устроить личную жизнь — тем более для Наталии, молодой вдовы, все еще продолжающей жить памятью о трагически погибшем муже!

Расчет?

Игра?

Нет и еще раз нет! На самом деле она даже не собирается выходить замуж — просто ей жалко Валентина, издерганного властной, сварливой женой. Однако никто не знает, где найдет свое счастье. Возможно, Наталия не зря совершила столь экстравагантный поступок — ведь от жалости до любви совсем немного шагов…

---

Прямо перед их калиткой стайка ребятишек — Наташа уже не знала, кто из них чей — играла в какую-то игру, а считалку, как ни странно, декламировала ту же, из Наташиного детства:

До-ре-ми-фа-соль-ля-си,
Ты, собака, не форси,
Шляпу набок не носи,
Что украла, принеси!
Я украла колбасу,
Завтра утром принесу!

Словно открылась вдруг дверь в далекое беззаботное детство с приглашением: давай входи, и станешь жить там, где за тебя все решат другие…

Она даже головой встряхнула: не сносит ли крышу у Наташи Рудиной?

Большой стол в гостиной был уже накрыт белоснежной скатертью. Мать, как обычно, не признавала никаких клеенок. Почему-то вдруг выплыло из памяти лицо Нели Новиковой и ее пристрастие к белым скатертям. Они бы с Наташиной мамой нашли общий язык. Только чего в их городе появляться Неле Новиковой?

— Напоминают мне клеенки общепит, и все тут, — бурчала мама, когда кто-то из нечаянных гостей советовал ей не слишком церемониться.

Она частенько вспоминала — в узком семейном кругу — одну свою подругу, которая в шкафу держала стопку скатертей и ни разу ими так и не воспользовалась. Каждый раз, видимо, рисовала себе картины, как белую скатерть заливают вином или чем-то еще трудно отстирываемым, и махала рукой: а ну ее, эту скатерть!

— Мы так привыкли жить кое-как, что и не стремимся свой быт хоть сколько-нибудь улучшить, — говорила мама. — Человек вначале себя не любит и соглашается на всевозможные упрощения, кожзаменители и фальсификацию чувств, а потом в очереди готов соседу горло перегрызть.

— Ну у тебя, мать, и аналогии, — удивлялся отец, — от скатерти к людской злобе.

— Так ведь злоба от чего идет, — развивала свою мысль мама. — От того, что человек себя красоты лишает, не хочет подле себя мусор разгрести, а вываливает все тут же у порога.

Наташа одобряла мнение матери. И то, что в доме были в ходу льняные скатерти и салфетки, и то, что в подсвечниках горели свечи. Не только по праздникам, а просто по вечерам. И немыслимой сложности салаты, просто так, под настроение. Устраивали себе маленькие праздники, от чего и жизнь даже в самые мрачные периоды не казалась безнадежной. Одобряла, а сама чуть не отвыкла от скатертей, привыкая к клеенке как к символу чего-то примитивного и заурядного.

За столом говорили в основном о Наташином будущем. Имени погибшего зятя старались не упоминать. Опасались рецидивов того темного времени, когда Наташа так глубоко ушла в себя, что жила как бы по привычке и целых два года не приезжала домой.

А когда на третий год приехала, то начинала плакать при любом упоминании о Косте и ее семейной жизни, ночами не спала, так что матери пришлось повести ее к врачу, который выписал ей снотворное.

— Привыкну к таблеткам, вообще без них спать не смогу, — ворчала Наташа.

— Я выписываю вам таблетки, — не согласилась врач, — чтобы вылечить у вас нарушение сна, а вовсе не для того, чтобы вы пользовались ими постоянно.

Ведь есть же люди, которые быстро забывают свои невзгоды. Включая смерть близкого человека. Пережили, месячишко поплакали и пошли себе дальше, не оглядываясь. Странно, что только теперь Наташа нашла своему поведению объяснение. Ее страшила опять все та же боязнь перемен: а как она сможет жить одна, а как станет привыкать к кому-то другому? А вдруг на этот раз жизнь не сложится? Смешно требовать от жизни гарантий, словно в часовой мастерской, но Наташа хотела именно этого.

Родные снисходили к этой ее слабости, но не понимали, почему она не такая, как они? И все хотели перетянуть ее на свою сторону. Научить забывать, что ли.

— Сестрица, ты, помнится, неплохо рисовала, — тормошил ее за столом Валерка.

— Мало ли, художником я все равно не стала бы.

— А вот визажистом могла бы. Со своим знанием косметики. Знаешь, сколько они зарабатывают!

— Еще чего, — посуровел отец. — Для этого, наверное, и высшего образования не нужно. Любая малограмотная девчонка такую специальность освоит.

Он гордился, что оба его отпрыска имели дипломы инженеров.

— На фиг ей диплом? Мне мой что-то дает? Я работаю совсем в другой области. Начал сначала и, между прочим, стал профессионалом. И Наташке можно всего лишь закончить курсы.

— Куда ты ее толкаешь, куда? В ту же яму, в которой сам сидишь?

— Ни в какой яме я не сижу! — в свою очередь, закричал брат. — А сбой может в любом деле произойти.

— Ага, потом таких сбившихся находят в подъездах с пулей в голове!

— Чего это они? — шепотом спросила Наташа у матери.

— Да тут как-то приходили по Валеркину душу двое бритоголовых. Отец тогда за него так переволновался, до сих пор забыть не может. Мол, на госпредприятии его бы никто преследовать не стал. А Валерка сказал, что никогда не будет работать на государство, которое не только не считается с его правами гражданина, не платит ему долги, а при случае вообще может без штанов оставить. Отец стал спорить, доказывать, что такое случается во всех странах. Что и в Америке было в тридцатые годы. На что Валерик отвечал: теперь понятно, что от Америки мы на семьдесят лет отстали. Отца ты же знаешь, он вообще не допускает мысли, будто какая-то Америка лучше нас. В общем, они поссорились и месяц не разговаривали.

Месяц не разговаривали, что творится! Раньше в семье никогда такого не было. Могли дуться друг на друга, но не больше одного-двух часов…

Наташа дала себе слово отца с братом помирить. Раз и навсегда. Кто-то же должен быть умнее. Или снисходительнее…

Надо же, она собралась родных мирить. Раньше просто перемолчала бы, подождала, пока само наладится. Может, у нее стал меняться характер? Не поздно ли — человеку под тридцать? Вечный непротивленец, трусиха и кисейная барышня. Травоядное животное, которое начало отращивать клыки?

Вот как, о себе уже в среднем роде. Давай, Наташенька, унижай себя, ползай, если летать не можешь!

— У нас, между прочим, тоже есть в городе парфюмерная фабрика, — заметил отец.

— Да знаю я, — сказала Наташа, — ты забыл, я на ней практику проходила.

— Пусть отдохнет человек, — вмешалась мама. — В кои веки дома очутилась, а вы оба сразу про работу. Небось не объест!

— Да я вообще-то не с пустыми руками приехала, — похвалилась Наташа, чем вызвала нешуточное возмущение родных.

Громче всех распинался брат, который обещал кормить ее до пенсии, если паче чаяния сестра не найдет себе хорошую работу. А свои деньги пусть себе оставит.

Деньги. Будь прокляты эти деньги! Она бы даже хотела поскорее их истратить, чтобы не вспоминать, каким образом они ей в руки попали.

Хорошо бы заодно истратить и память, чтобы не вспоминать ни о Валентине, ни о той роковой субботе его дня рождения.

Увы, как впоследствии оказалось, от него ей осталась не только память.

Глава четырнадцатая

Наташа все-таки послушалась брата. Пошла на курсы визажистов. Училась с удовольствием, по словам преподавателей, хватала все на лету.

Никогда она прежде не знала, какое это удовольствие, когда под твоими руками человек получает как бы новое лицо.

Причем среди клиентов у нее появились не только женщины, но и мужчины, кое-кто из которых стал за ней ухаживать.

Значит, правы философы, утверждая, что никогда не поздно начать жизнь сначала.

Прежде всего, увлеченная учебой, она стала заниматься еще самообразованием, покупая книги по своей новой профессии.

А как-то в один из дней услышала, как отец с удовольствием говорит матери:

— Наташа-то, заметила, как изменилась? Будто от тяжелой болезни оправилась. Все-таки, знаешь, Константин на нее давил своим пессимизмом. Оказалось, это очень заразительно. И неуверенность в собственных силах, и желание довольствоваться малым. С одной стороны, вроде хорошо, а с другой… Когда еще и стремиться к большему, как не в молодости?

Она никогда прежде не слышала, чтобы отец говорил хоть что-то неодобрительное в адрес Константина. Наоборот, когда она с мужем какое-то время еще жила с родителями, тот же отец говорил:

— Мой зять — очень положительный человек.

Наташа, кстати, тоже не задумывалась о том, что супруг предложил уехать в маленький городок, а не в большой. Ее друг детства Данька Шустов уехал в Москву, не подумав о том, что в столице труднее пробиться, — он просто поставил себе цель, на взгляд того же Кости, недостижимую, но ведь добился же!

А почему Наташа никогда не задумывалась об этом? Она просто шла за Костей, и все. Позвал замуж — пошла, позвал уехать в провинцию — поехала… Тамара предложила ей уехать домой — уехала. Нет, это уже из другой оперы! Или из той же самой?

Надо ли оглядываться назад? Наверное, ненадолго можно, но не на три года погружаться в прошлое, как она сделала.

Нет, прошлое нужно нам для анализа ошибок, для сравнения достижений, для легкой ностальгии. Но прошлое не должно тянуть назад и заедать настоящее…