Алек Сэй - Reich wird nie kapitulieren!

• Название: Reich wird nie kapitulieren!
• Автор: Алек Сэй
• Жанр: Альтернативная история

Утомили, честно говоря, различные попаданцы, которые благодаря своим невье… гм… более чем нескромным познаниям во всем двигают прогресс семимильными шагами, попутно гоняя Батыя, Того и Манштейна, исключительно на чужой территории и малой кровью. Произведения с такими героями бывают и вполне увлекательны, но делая из наших врагов слабаков и неумех, которых любой любитель форумных дискуссий может в хвост и в гриву, мы принижаем как мужество наших врагов, которое имело место быть, так и подвиги наших предков. Мой герой никогда не увлекался альтернативной историей — у него и по обычной-то тройка, да и та, что называется, за красивые глаза. Он не герой, не изобретатель, не спецагент… Он — обычный ученик НЕМЕЦКОЙ реальной школы, попавший в необычную ситуацию. И что теперь делать? А ничего не поделаешь, извольте спасать Родину, геноссе Карл. Насколько это в ваших силах, разумеется.

---

Нет, безусловно Гёрнассон не рассчитывал на победу, особенно если на него накинуться еще и «Киров» с эсминцами. Но на спасение «Фуриоус» — вполне.

— Эдак они умудрятся между нами и англичанами вклиниться. — заметил капитан второго ранга, наблюдая в бинокль за эволюциями советских кораблей. — Чего допустить не хотелось бы.

Балтийское море, борт линкора «Марат» 13 марта 1940 г., пять минут одиннадцатого утра

— Нет, вы гляньте каков подлец! — восхищенно произнес Владимир Филиппович. — Этак он залпа три-четыре с одним «Маратом» обоими кораблями будет драться.

— А если еще чуточку довернет, то и все шесть. — согласился с ним Иванов. — Может ну их к черту, этих финнов, товарищ вице-адмирал? Развернемся на «Фуриоус» и пускай догоняют?

— Да хотелось бы и рыбку съесть, и Гёрнассона искупать. К тому же все равно без одного двух залпов друг по другу не обойдемся. — ответил Трибуц капитану своего флагмана, и, поглядев на преследующие англичан «Киров» и эсминцы добавил. — Должен Фельдман сам справиться. Должен. Или под трибунал пойдет.

Балтийское море, борт крейсера «Киров» 13 марта 1940 г., полчаса одиннадцатого дня

— Эсминцы противника в зоне поражения через десять минут, товарищ капитан первого ранга! — доложил дальнометрист.

— Черт бы с ними. — пробормотал Фельдман, вглядываясь в начавшийся юго-восточнее сражение. — С «Кирова» по ним огня не открывать. Дождемся покуда под удар попадет авианосец.

Младший флагман в настоящее время разглядывал сцепившихся «Марата», «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен». Первый залп у обоих сторон лег с изрядным недолетом, второй тоже, хотя недолет был уже поменее.

«Какого лешего Трибуц отправил меня в погоню за подранком? — раздраженно подумал каперанг, — Там я нужнее. А с «Фуриоус» и его эскортом эсминцы запросто разделались бы».

Линкор и броненосцы обменялись еще одним залпом. Финны добились двух попаданий в «Марат», хотя пробить бронепояс не смогли. В свою очередь, советские комендоры также накрыли идущий вторым в строю «Вяйнемяйнен», и хотя не один из снарядов головного калибра не попал в броненосец, разрывы вокруг бортов дело тоже малоприятное. Осколки, потоки воды, ударная волна — все это скверно влияет на обстреливаемый корабль.

— «Фуриоус» начал разворот к норду!

— Чегой та? — удивился Николай Эдуардович и обратил свой взор на основную цель нынешнего похода. — Там же батарей нет. Неужто думает, что финны справятся с «Октябриной» и «Маратом», а потом за нас примутся?

— Не могу знать, товарищ капитан!

— Вопрос был риторическим. — пробормотал каперанг, наводя бинокль на авианосец. — Минуточку. А это что за?..

— Множественные дымы на норд и норд-ост!

— Твою же ж мать. А как все хорошо начиналось…

Балтийское море, борт линкора «Марат» 13 марта 1940 г., без десяти одиннадцать дня

— «Фуриоус» начал разворот к норду!

— «Киров» докладывает о множественных дымах на норд и норд-ост!

Доклады поступили с разницей всего в секунду.

— Что бы это могло быть? — удивился Иванов. — Ведь караван французов и англичан прибыл в Турку еще позавчера.

— Вот именно. — мрачно ответил Трибуц кавторангу. — А это значит, нам конец. Охранять франко-британским боевым судам уже нечего.

— Вы думаете, они, Владимир Филиппович?

— А больше некому.

Вице-адмирал был реалистом — шансов уйти у старичков-линкоров не было ни малейших. А вот крейсер и 3-й дивизион спастись были вполне в состоянии.

— Попадание в «Ильмаринен»! Еще одно!

Трибуц повернулся в сторону финских броненосцев.

Одно попадание пришлось в центр броненосца, чуть пониже мостика, и явно было нанесено «Маратом», а второе, если судить по тому, что осталось от кормовой башни корабля, «Октябриной».

— Ладно, авиаторы добьют потом. Передайте на «Киров»…

— Радиограмма с «Шарнхорста»!

Балтийское море, борт линкора «Нельсон» 13 марта 1940 г., четверть двенадцатого дня

— Господин адмирал, русские нас наконец заметили и начали разворачиваться.

— Что ж, поздравляю, джентльмены, «Фуриоус» мы спасли, осталось спасти наших финских друзей. — флегматично произнес Харпер. — Вернее то, что от них осталось.

Действительно, кавторанг Раниен еще полчаса назад передал, что его «Ильмаринен» начал терять плавучесть и вынужден выйти из боя. Теперь «Вяйнемяйнен» вынужден был отбиваться от двух линкоров в одиночку, а заодно и прикрывать отход своего искалеченного систершипа. И хотя флагман финского флота еще не получил ни одного попадания, повреждения от близких разрывов уже начали сказываться на его боеспособности.

— А в погоню за этими наглецами мы выделим… — адмирал на миг задумался. — «Марсейез», «Дюге-Труэн», «Дюкень» и все эсминцы типа «Жагуар» и «Бурраск».[43] Пускай лягушатники утопят легкие силы русских, а мы займемся сладеньким.

Эскадра начала разделятся. Французские крейсера и миноносные корабли устремились в погоню за «Кировым» и эсминцами, а основная часть, возглавляемая британским линкором, начала разворот в сторону боя «Октябрьской революции» и «Марата» с маленькими, но отважными броненосцами Финляндии.

«Все же не даром я не стал надеяться на фортуну, а вывел корабли навстречу «Фуриоус», — подумал Харпер, глядя на едва-едва ковыляющий к берегу авианосец, получивший несколько попаданий из орудий советского крейсера и торпеду в кормовую часть от «Володарского», а также не менее искалеченные «Ягуар» и «Атерстоун». Оба эсминца больше напоминали сыр и на поверхности держались не иначе как молитвами экипажа и Божьим промыслом.

Советские линкоры, как это не удивительно, в паническое бегство не обратились, а легли на курс, позволяющий им прикрыть свои легкие силы если не от отправленных на преследование французов — этого они явно не успевали, хотя залп-другой из носовых орудий может и успели б по ним сделать, — то от основных сил флота точно.

— Герои. — прокомментировал кто-то из офицеров этот маневр. — Надо полагать, Гёрнассон и Раниен, по возвращении в порт, закажут благодарственные молебны во всех церквах Хельсинки.

— Русские — храбрые люди, у них этого не отнять. — пожал плечами Харпер. — Радируйте им: «Восхищен вашей отвагой. Предлагаю капитуляцию на почетных условиях. Харпер».

— Сэр, русские ответили. — смущенно произнес три минуты спустя радист. Смущен он был, поскольку был сыном белого офицера, эмигрировавшего в Англию, а потому русский знал, и, насколько смог, дословно перевел послание Трибуца.

Харпер взглянул на текст радиограммы и побагровел от ярости.

Балтийское море, борт линкора «Марат» 13 марта 1940 г., половина шестого вечера

Вице-адмирал Владимир Филиппович Трибуц умирал. Снаряд с «Нельсона», разворотивший боевую рубку «Марата», уложил на месте почти всех находившихся там командиров, а вот его, поди ж ты, пощадил. Дал погибнуть не внезапно, прерывая жизнь на, что называется, самом интересном месте, а отойти в мир иной осознавая свою гибель, но с чувством выполненного долга.

На выходящем из боя искалеченном «Марате» рявкали еще уцелевшие пушки, палубные команды пытались тушить многочисленные пожары, гулко ухали помпы. Чудом уцелевший в рубке молоденький лейтенант — как его? Сергей Ким, кажется, — отдавал отрывистые команды, исполняя последний приказ своего адмирала о повороте на курс сто семьдесят. Все это едва касалось угасающего сознания Владимира Филипповича.

Боли он не чувствовал. Он вообще уже не ощущал ничего. Вот какой-то мичман — не разобрать лица из-за багровой дымки перед глазами, — заметил, что он еще дышит и закричал, срочно вызывая врача. Вот его бесчувственное тело двое матросов переложили на брезент и бегом понесли в чудом неповрежденный лазарет (снаряд с финского броненосца в него угодил в самом начале боя, но, отчего-то не взорвался, и теперь валялся в углу, накрепко принайтованный к переборке). Бесполезно. Трибуц понимал, что спасти его уже невозможно — слишком тяжелые раны, слишком большая потеря крови. Он умирал, и понимал это.

«Я сделал все, что мог. Кто может, пускай сделает лучше, — подумал он, и тут же добавил про себя, — Вот Бём и сделает».

Когда пришла радиограмма с «Шарнхорста», план родился в его голове моментально.

Нахожусь в двух часах хода от вас. Держитесь. Бём.

Всего одна строчка от союзников. Всего одна. А сколь многое она меняла.