Игорь Ефимов - Аркадий Северный, Советский Союз

• Название: Аркадий Северный, Советский Союз
• Автор: Игорь Ефимов
• Жанр: Публицистика

---

Но, что особенно странно, — в отличие от мифической "Канады", рассказов об этой, реально имевшей место командировке Аркадия на Енисей, в людской памяти не сохранилось! Может, и сам Аркадий об этом не распространялся? Можно, конечно, допустить что романтика работы в Советском Заполярье, довольно-таки популярная в те годы, Аркадию привлекательной не казалась. Но почему же он, при своём-то неравнодушии к блатному жанру, никак не отметил в рассказах посещение края, столь славного своими каторжанскими традициями?! Например, всего в ста километрах от Игарки находится посёлок Курейка, где отбывал туруханскую ссылку некий Иосиф Джугашвили по кличке Коба. А сам город Игарка — одна из строек ГУЛАГа, и в 1966 году там ещё было много людей, не понаслышке знакомых со сталинскими лагерями. В общем, всё это кажется весьма странным. Разве что, приложив фантазию, предположить такой вариант. Ведь молодой специалист Звездин был послан в Игарку не для чего иного, как для "снижения претензий" иностранных покупателей леса. Так, может быть, "художественное осмысление" иностранной темы показалась ему более завлекательным, чем игарские бичи и бывшие зеки? Вот и заменил он в своих рассказах Игарку "Канадой". Впрочем, скорее всего, это уже плод нашего воображения.

Но мы опять немного отвлеклись. В общем, в отличие от того, что рассказывают про Аркадия, жизнь Фукса в это время выглядит, конечно же, не столь романтично. Все эти годы он по- прежнему занимается музыкой — коллекционирует записи джаза и рок-н-ролла, а заодно приторговывает ими, как и всякий нормальный коллекционер. Не отбил охоту к этому даже и полученный срок. Но параллельно с записями, идущими с Запада, он начинает собирать и совершенно другую музыку. Шестидесятые годы — взлёт авторской песни, и, естественно, Фукс не может пройти мимо этого явления. И уже очень скоро он не просто собирает сделанные кем-то записи различных "бардов", а начинает и сам их производить. Однако для его творческой натуры всё это не особо интересно, так же, как и неинтересна ему работа в "Ленпроекте", в котором он числится по техническому отделу. Ему хочется сделать что-то своё, совершенно оригинальное. Такое, чего никогда не было раньше. Какие-то идеи у него в голове и раньше варились. Но всякий раз недоставало какой-то самой малости, какого-то последнего штриха для их осуществления. Как раз в это время по всей стране совершенно сумасшедшими тиражами расходятся записи Владимира Высоцкого. Рудольф, как и большинство здравомыслящих людей, с удовольствием ходит на его концерты, собирает записи, но:

"Мне было немножко обидно за наш Питер: не было у нас своего Высоцкого. И мне тогда казалось, что это вполне возможная вещь — вырастить в своём питерском коллективе фигуру, способную соперничать с самим Высоцким" — так вспоминает об этом сам Рудольф Израилевич. Естественно, он прекрасно понимал, что "соперничать" с Высоцким, как автором песен — идея совершенно фантастическая и невыполнимая. А вот посоревноваться в исполнительском мастерстве — можно попытаться. Но для этого надо две вещи: во-первых, найти этого самого исполнителя, а во-вторых, подобрать для него репертуар. С репертуаром особых вопросов не было. Песни других авторов — неоригинально, пусть уж сами поют. Эмигрантский репертуар — тоже вторично. Советские песни петь? — и вовсе не смешно, их и так каждый день играют на радио и телевидении. Остаётся что? — народные песни! Но, разумеется, не те "народные", что звучат в филармонии, а современные народные песни. Которые, благодаря новейшей истории нашей страны, оказались, в большинстве своём, блатными. Фукс ещё с 14 лет начал собирать тексты именно таких песен. По словам Валентина Шмагина, "Он часто говорил, что собрал очень много, что блатные песни — это народный фольклор, что надо бы это оставить для потом- ков. Потом у него появилась идея найти хорошего исполнителя и записать всё имеющееся в хорошем качестве".

Конечно, исполнять блатные песни — идея тоже отнюдь не самая оригинальная. Мы уже писали о том, как пели эти песни во многих артистических компаниях, как многие авторы- исполнители начинали записываться именно с блатных песен. А к началу 70-х годов в магнитиздате уже существовало целое направление — исполнители "блатного фольклора", а проще — "блатняка".

Впрочем, то, что во второй половине ХХ века стали у нас называть "блатным" жанром, блатным, по сути, и не являлось. Мы считаем необходимым остановиться на этом подробно, потому что именно в это время началось размывание границ жанра, самое широкое его толкование, и, в конечном итоге, формирование удивительного советского феномена — магнитиздатовского "блатняка". Жанра, в котором и предстояло прославиться Аркадию Северному.

Эклектизм этого жанра (трансформировавшегося позднее в вовсе не поддающийся определению "русский шансон") в благословенные советские времена был вполне логичен и объясним. Несмотря на то, что жанр действительно включал в себя совершенно разнородные и, на первый взгляд, не имеющие между собой ничего общего песни, у них был тогда один всеобъемлющий признак. Это были, по меткому выражению Николая Резанова, "народные песни, запрещённые коммунистами". Действительно, главным оказывалось то, что твердокаменный официоз, не приемлющий вообще ничего живого, с одинаковым рвением отвергал и вишни из сада дяди Вани, и сигарету, которая гаснет, и Ванинский порт, и двух громил, и чёрную розу… Но у иных авторов и исполнителей бытовало желание не только спеть что-то, не приемлемое официозом, но и сознательно встать если не в оппозицию, то хотя бы в позу. Не протест, так фронда! И популярность приобретают именно такие, фрондерские песенки, в том числе и на маргинальную и на блатную тематику. Ибо у нас маргинал — не изгой, а герой! Герой, потому что он хоть и антисоциальным способом, но обозначает своё нежелание жить по законам гнусной Системы. А самый яркий герой из маргиналов — конечно, блатной (хотя противостояние благородного разбойника и мерзкой власти — антитеза и вовсе не советская, а Бог уж знает, какая древняя.). А кроме того, есть неплохая возможность показать Совдепам даже не фигу, а голый зад: спеть что- либо похабное, циничное, в общем — эпатажное! А можно при всём этом делать ещё и "антисоветские" намёки. Народ, утомлённый бодягой коммунистического "искусства", всё это примет на "ура".

Подобных записей появилось огромное множество. Десятки известных, малоизвестных и совершенно никому неизвестных исполнителей распевали с магнитофонных плёнок практически тот же самый репертуар, что и в начале 60-х годов, разве что — с незначительными вариациями. Изредка разбавляя его современными авторскими песнями, причём зачастую переделанными уже до неузнаваемости и, тем самым, в течении буквально нескольких лет становившимися Народными. Это было в магнитиздате, а ведь, кроме того, своя "звезда блатной песни" местного масштаба была, пожалуй, на каждой улице.

Так что для того, чтобы удивить народ исполнением блатных песен, Фуксу надо было придумать что-то действительно оригинальное.

И в этот момент они с Аркадием, как мы уже говорили, вновь находят друг друга. Сначала — по телефону: "Рудик, привет! Что, не узнал? Это ж я же ж — Аркадий Северный!" — "Салют, Аркаша! Какими судьбами?!" Ну а дальше, как и положено, обмен какими-то дежурными фразами и — самое главное — для чего и был сделан звонок: "Рудик, бабки нужны! Дочка ж у меня растёт! Да не в долг. Может, халтура какая есть? Или что-нибудь на продажу?.. Что ещё умею? Ну ты ж знаешь — пить и петь!" — "Нет, Аркаша, ты сейчас человек семейный, тебе та спекуляция ни к чему. Мне оно самому уже боком вылезло. А вот с песнями. может быть, что- то и получится. Заходи." Приблизительно таким был, наверное, тот разговор, который, в сущности, в последствии перевернул Аркадию всю жизнь. Да простит нас читатель за столь вольную реконструкцию тех событий, но, как нам кажется, такой или примерно такой разговор должен был обязательно состояться.

И в один прекрасный день Аркадий заявляется в знакомый дом на Ропшинской, 25, где по- прежнему проживает в коммунальной квартире Рудольф Фукс. Здесь и состоялись первые, после долгого перерыва, записи — под стук в стенку недовольных соседей. Записывали на обычный ламповый "Днепр-11" — здоровенный такой ящик, но с неплохими для того времени характеристиками. И репертуар был самый обычный, без изысков: немного блата, немного лирики. И исполнение было, опять же, самое что ни на есть обычное. В духе тех самых "безымянных исполнителей", о записях которых мы писали чуть раньше. Проскакивало, правда, иногда нечто "неуловимо-Северное", которое и пытался поймать Фукс, из-за чего, собственно, и писал ленту за лентой. И не только он. В квартире у Рудольфа постоянно тусуются разные люди: коллекционеры, барды, просто мелкие спекулянты. И хотя он пытается как-то развести во времени всё это разношёрстное общество, всё равно Аркадий иногда пересекается с кем-то и знакомится — с Георгием Толмачёвым, Валентином Шмагиным и многими другими "широко известными в узких кругах" деятелями подпольной звукозаписи. Записывается и у них. С превеликим удовольствием — и весело, и копейка идёт! Так бы и продолжалось оно какое-то ещё время, но однажды Рудольфу всё это надоедает. Ему, наконец, приходит в голову, как реализовать на деле ту самую фантастическую идею "о ленинградском Высоцком". Причём, ленинградском, но не совсем.