Игорь Ефимов - Аркадий Северный, Советский Союз

• Название: Аркадий Северный, Советский Союз
• Автор: Игорь Ефимов
• Жанр: Публицистика

---

Конечно, нельзя сказать, что лирика — это нечто совершенно новое в творчестве Аркадия. Ему приходилось и раньше исполнять песни из столь любимого народом жанра "жестокого романса" — и старинного и современного. Мы уже говорили о его своеобразной манере исполнения таких песен. Но в концерте у Калятина неожиданно звучит нечто совершенно иное:

Милая, не бойся, я не груб,
Я не стал развратником вдали.
Дай коснуться запылавших губ,
Дай прижаться к девичьей груди…

Аркадию удаётся удивительно точно, и без тени пошлости, найти нужный тон для исполнения этой лирически нежной и очень откровенной песни. И это при том, что о каких-то манерах или традициях исполнения таких песен, разумеется, и слуху не было в нашей абсолютно асексуальной советской эстраде! Да и КСП очень редко замахивался на такую тематику. Но Аркадию и не нужны образцы и каноны, он просто поёт так, как чувствует. "Для него женщина любая — это предмет искусства был. Страшная любовь и уважение к женщине…" — ведь именно так характеризовала Аркадия С. Г. Калятина.

И это — действительно новый, ещё неизвестный слушателям Аркадий Северный; именно здесь и начинает складываться его новый, лирический имидж. Сравнивать его с "блатным" или "одесским" просто некорректно — они сосуществуют, и только доказывают многогранность таланта Аркадия.

Впрочем, без блата, разумеется, тоже не обходилось! Вот как вспоминал об этом сам Калятин: "Мне песни давал один приятель, Щеглов Иосиф. Он работал в гостинице "Октябрьская", крутился возле уголовников, они ему тексты пачками приносили. Он их переписывал корявым почерком на шикарной бумаге и давал мне. А я уже на машинке перепечатывал. Но Аркаша и по машинописному тексту всегда врал, а по рукописному — тем более. На одной записи он говорит: "В следующий раз пиши поотчётливее". Это в адрес Щеглова".

Но не забывает Северный и о своём первом импресарио — Рудольфе Фуксе. На ноябрьские праздники Аркадий приходит к нему домой и даёт концерт в честь дня рождения дочки хозяина — последний домашний, записанный Фуксом. Сценария для него заранее не писалось, всё делалось экспромтом, и поэтому Северный чередовал песни и анекдоты. Он делал и раньше что-то подобное для своего друга Рудика. Но самым интересным в этом концерте оказалось "инструментальное" сопровождение. Хоть концерт и сугубо домашний, но Рудольфу и Аркадию, после уже неоднократных оркестровых успехов, одна гитара, видимо, кажется "несолидной". А чем усложнить её? Когда-то в джазе было модным экспериментировать игрой на "нетрадиционных" инструментах — бутылках, кастрюльках, диванных пружинах, стиральных досках, иногда — и на живой козе… Вот и здесь местами идёт примерно такое же по эксцентричности сопровождение на игрушечной органоле и прочих "подручных средствах", — недаром подборку песен из этого концерта некоторые в будущем обзовут "Детские игрушки". На гитаре в этой день играли и сам Фукс, и Аркадий. Единственным более-менее профессиональным музыкантом был Александр Филиппов, игравший в самодеятельном ансамбле института "Ленпроект" — "Сакс и струны". А ножом по стаканам, по словам Фукса, стучали все по очереди. В общем, как нам кажется, именно этому "сводному гоп-оркестру" очень бы подошло смешное имя "Четыре брата и лопата"! Но Рудольф Израилевич уже застолбил его для джаза Александра Резника.

Гитара — гитарой, однако и Калятин, вдохновлённый успехом первого концерта Северного с "Братьями Жемчужными", решает сделать что-то аналогичное. Но то ли по финансовым соображениям, то ли по какой-то другой причине организует запись. в Ленинградской области. Калятины постоянно из года в год снимают дачу в Сестрорецке, а не так уж далеко от них — в Разливе, — живёт коллекционер и друг Дмитрия Михайловича, некий Андрей Андреевич (фамилию его, по прошествии стольких лет, установить так и не удалось). У него и решили записывать Северного, пригласив на запись и Сергея Ивановича Маклакова; а на аккомпанемент Аркадию — каких-то местных музыкантов из знакомых. Инструментальный состав удалось собрать более чем скромный, зато ансамбль окрестили звучно: "Альбиносы". И студия была совсем не фешенебельная: "Холод собачий, не топлено, вся стена инеем покрыта, у музыкантов пальцы сводит. Пока согрелись, пока настроили аппаратуру… И всё равно иногда фальшивили. Аркаше тогда "Альбиносы" дали спеть только пять-шесть песен, он обиделся и потом говорил, что ему "надоели все эти скрипки, все эти жидовские штучки…" И потом надеялся только на свою гитару", — так рассказывал потом Калятин об этом концерте. Северный, правда, спел не пять- шесть песен, а в два раза больше, но, тем не менее, это получился далеко не "сольник" Аркадия Северного. Музыканты "не дали спеть", или у организаторов концерта были какие-то свои соображения — мы уже не узнаем. По крайней мере, третий организатор — Виктор Иванович Кингисепп, — в своё время говорил, что "без Северного там слушать было бы просто не х.." — и это, собственно, недалеко от истины.

Проект "Альбиносы" оказывается похороненным в самом начале, и Дима с Аркадием продолжают свои гитарные посиделки, особо не обременяя себя ни репертуаром песен, ни качеством их исполнения. Гитара и магнитофон всегда под рукой. Появилось настроение соответствующее — сели да и записали десяток песен "в новой обработочке на стерео". А если что, то и продать можно: не беда — новую запишем! Это у нас вроде как репетиция, потом сделаем как надо, с ансамблем каким-нибудь! Тем более что Северный готов петь хоть круглые сутки и в любом состоянии. После первых "Одесских" концертов и записи с "Жемчужными" к нему уже пришла первая слава. И хотя его не знают в лицо, зато узнают по первым же пропетым нотам, привечают в любой компании, и сразу же: "Аркаша, спой!". И он поёт. Поёт всем, кто только не попросит. Иногда эти "концерты" затягиваются до утра, иногда и на несколько дней. Есть и такому свидетельства. Сейчас уже почти невозможно восстановить точную хронологию этих "выступлений". Да, впрочем, это и не так уж важно: на такой богемно-бродяжный образ жизни, — вернее, её прожигания, — Аркадия заносило частенько.

Рассказывает Д. М. Калятин: "Помню, познакомился я в Сестрорецке с одним шофером из рыбколхоза, он как узнал, что Северный — мой друг, стал просить: устрой, чтоб он к нам на базу приехал!.. Доставили прямо в рыбколхоз. А там уж всё под парами, баркас раскочегаренный, рядом с ним две моторки на привязи… Вышли в море, расставили сети. Пришвартовались на отлогом бережку, достали припасы, стали керосинить. Не по-чёрному, конечно, так, по граммулечке, потому что рано утром вставать, за рыбой идти. Легли. Меня в одну лодку определили, а Аркашу — в другую. И вот часика в четыре утра, уже рассветик такой маленький забрезжил, он проснулся, взял в руки гитару и запел. И что тут было! Там ведь лес, акустика, звуки несутся вольно, а рядом туристический лагерь располагался — палаток штук двести, наверное. Ночь была душная, спалось, видимо, плоховато, вот все эти туристы как поползли к нам!.. А Аркаша как им выдал по полной программе! Пожалуй, это был единственный его концерт на такой широкой аудитории. А потом он с рыбаками загудел примерно на неделю, и они ему с собой мешок рыбы дали. Как он её повёз в лесопильный цех [7], где он её там сушил — не знаю, но только он её целый год помаленьку подъедал…"

Нечто подобное вспоминал и Владимир Тихомиров. Только в его случае таксист, обалдевший оттого, что везёт самого Северного, развернул машину и погнал прямо в свой 8-й таксопарк, в котором Аркадий опять же "завис" на две недели. И, наконец, Юрий Кукин приводил историю, как Северный после какого-то совместного домашнего концерта поехал провожать его аж в пролетарский город Колпино, где они уже продолжили "выступление" в одной местной пивной. Видимо, по улице Ленина, 53 — тогда пивная в Колпино была действительно только одна. Дело кончилось тем, что Юрий Алексеевич каким-то непонятным образом всё-таки наутро попал домой, а Аркадий Дмитриевич так и остался в Колпино. Эта встреча отзовётся чуть позже в одном из концертов у Калятина: "Тут Кукин сочинил одну песенку. Мы тут с ним чуть-чуть это… выступили. Ну, я и решил её спеть, но на свой манер".

Конечно, все эти гульки добром кончиться не могли. И Северного, от греха подальше, в начале 1976 года уговаривают подлечиться в Психоневрологическом институте им. В. М. Бехтерева. Вероятно, по знакомству; потому что простых алкоголиков направляли обычно в наркологический диспансер, а "Бехтеревка" была своего рода элитной клиникой, где лечились от запоев многие известные питерские артисты. Вот, что вспоминал об этом лечении Д. М. Калятин: "… Аркадий дисциплину понимал по-своему. Он быстро вошёл в контакт с врачами. Причём лечение делилось на три этапа, больные жили поочерёдно в трёх зонах. Сначала изолируют, отвращают от водки, потом потихоньку налаживают контакт с больным, и на третьем этапе доверяют ему, приобщают к какой-то работе. Аркаша первые две фазы прошёл довольно быстро и вскоре уже спокойно ходил по территории, конверты клеил, канцелярской писаниной занимался, копии снимал с историй болезни…"