Георгий Мартынов - Сто одиннадцатый (хроника н…ских событий)

• Название: Сто одиннадцатый (хроника н…ских событий)
• Автор: Георгий Мартынов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1979

Действие повести происходит в двух точках Вселенной: в маленьком районном городе Н…ске и на неизвестной планете, оказавшейся в пределах Солнечной системы. Читатель примет участие в раскрытии тайны, связанной с невероятными событиями, происходящими в городе Н…ске.

Рисунки Л. Рубинштейна

---

В коридоре столпились несколько человек из соседних купе, видимо раздраженных.

— Вы что, — почти закричал один из них, — с ума сошли, что ли?

— В чем дело? — спросил пожилой пассажир и тут же, догадавшись, прибавил: — Не мы же свистели.

— А кто же?

— Безобразие! А еще культурные люди!

— Детей разбудили!

— Штрафовать таких!

— Тут им не стадион!

Молодой врач молча улыбнулся. Пожилой уже начал сердиться.

— Что я, по-вашему, пьян? Или вы принимаете меня за мальчишку? Мы не знаем, что это свистело. Может, встречный поезд. У меня самого до сих пор в ушах звенит.

— Встречного не было! — сказал подошедший проводник вагона.

Он подозрительно смотрел на обоих, не зная, как ему следует поступить в таком из ряда вон выходящем случае. Солидные люди, трудно подумать на кого-нибудь из них. Но ведь дикий свист, переполошивший весь вагон, донесся отсюда, из этого купе.

Обстановку разрядила пожилая пассажирка.

— Очень странно! — протянула она недоверчиво и ушла в свое купе, обронив на ходу по адресу проводника: — Позаботьтесь, чтобы этого больше не было!

Пример оказался заразительным. Один за другим пассажиры разошлись по своим местам, никто не решился произнести слово «хулиганство», наоборот, все испытывали неловкость. Весь вагон знал, что пожилой пассажир — директор крупного завода, а молодой — врач из Латвии. К тому же хорошо видно, что оба совершенно трезвы.

«Видимо, свист донесся снаружи, — думал каждый. — И чего мы на них набросились?»

Проводник тоже не решился ничего сказать. Он только заглянул зачем-то в купе и спросил скорее всего для очистки совести:

— Что же это все-таки могло так засвистеть?

— Это вас надо спросить! — Директор завода все еще не мог успокоиться. — Это вы должны знать, что может свистеть в вашем вагоне. Черт знает что такое! «Это ему не стадион!» А, как вам нравится? Я и на стадионе никогда не свистел. Тоже нашли мальчишку!

— Мне кажется, вы напрасно сердитесь, — спокойно и рассудительно сказал врач. — На нас подумали вполне естественно. Так и должно было случиться. Что еще можно было подумать? Скажите-ка лучше, — обратился он к проводнику, — в котором часу моя станция?

— В десять двадцать. Чаю принести?

— Да, принесите, пожалуйста!

— И мне, — уже спокойно сказал директор.

Проводник ушел. Рассуждения молодого врача окончательно убедили его, что свист донесся снаружи.

Инцидент был исчерпан.

— Ну а вы сами, доктор! Что думаете об этом? Что это был за звук?

— Понятия не имею! И ведь раздался-то он не за окном, а именно здесь, у нас в купе. Иначе он не был бы столь оглушителен. Вот ведь что странно!

— Да, действительно!

Несколько минут оба молчали.

Внезапно директор вздрогнул и беспокойно оглянулся. На его полном лице появилось выражение тревоги и недоумения.

— Послушайте, — сказал он, зачем-то понижая голос до шепота, — вам не кажется, что тут кто-то есть, кроме нас двоих?

— Где же? — удивился врач. Он показал рукой. «Сами видите, — говорил этот жест, — спрятаться тут негде. Никого нет».

— Не знаю, не знаю! Но мне определенно кажется. Я даже слышу какие-то звуки, не то дыхание, не то… не знаю! Очень тихие! Да вы прислушайтесь!

— Не пытайтесь меня уверить, что у вас галлюцинация слуха, — улыбнулся врач. — Никаких звуков нет! Даже из соседних купе. И, кроме нас, здесь никого быть не может!

— Вы правы, конечно! Этот свист так подействовал на нервы.

— Ну конечно!

Постучав, вошел проводник. Поставив на столик стаканы и положив рядом пакетики с сахаром, он молча удалился.

— Перед самым этим проклятым свистом, — сказал директор, — я хотел вам сказать, доктор, что попасть в Н…ск быстрее и проще не из города, где вы хотите сойти с поезда, а со станции Озерная. Можете мне поверить, я хорошо знаю эти места, бывал здесь. И Н…ск знаю. Скучный городок! И что вас потянуло сюда, да еще от моря?

— Как раз это самое. Мне надо несколько лет пожить в континентальном климате. А Сибирь — чего уж лучше!

— А, ну это другое дело! Летом Н…ск довольно живописен. Много зелени. Да, так вот, от Озерной до Н…ска всего полчаса пути на автобусе. Они часто ходят. А от областного города будете трястись почти два часа.

— А когда мы будем в этой Озерной?

— На два часа раньше. В восемь двадцать. Так что вы экономите не меньше чем три, три с половиной часа.

— Спасибо! — сказал врач. — Воспользуюсь вашим советом. Тем более, что в субботу в областном центре мне нечего делать. Учреждения не работают. Так и так придется туда съездить в понедельник.

— На всякий случай справьтесь у проводника.

— Откуда ему знать, я больше вам верю. Да мне, помню, говорили, что проехать можно ближе.

Ничто не изменилось.

Те же пятеро серебристых операторов, в тех же «креслах», перед тем же пультом, что и в момент старта Норит сто одиннадцать.

Те же светящиеся растения за прозрачной стеной и то же звездное небо. И далеко-далеко тот же бледно-желтый диск.

Там, возле него, неведомая планета, где сейчас находится Норит сто одиннадцать, если только он не погиб сразу же. Что там, на планете, никто не знает!

В помещении пульта включены все двенадцать сферических экранов. На всех, кроме одного — прямо напротив середины пульта, — огромные залы, заполненные до отказа. Это ученые, крупнейшие инженеры, руководители административных центров.

Пятеро операторов знают: там, в этих залах, на экранах видны они сами.

По всей планете (она не вращается вокруг оси, и время на ней повсюду одно и то же) все ждут…

Возле пульта воздух сух и тепел. Этого требуют приборы. Долго оставаться здесь трудно. И поочередно, то один, то другой, серебристые операторы покидают кресла и на триста — четыреста секади исчезают в бассейне.

Никто ведь не знает, сколько придется ждать…

Но пока не выяснится судьба Норит сто одиннадцать, никто не покинет своего места. И пока не выяснится, что происходит на неведомой планете, нельзя приступать к работе.

Летят секади… В такие моменты кажется, что они очень длинны.

Близится утро!

Три поколения уже плохо понимают это слово, его первоначальный смысл. Для всех, живущих сейчас, утро — это только определенное время (одинаковое для всех), когда сон сменяется бодрствованием, и только! Вокруг ничего не меняется!

Планета ждет…

Вензот, руководящий экспериментом, видит перед собой маленький кружок прибора, стрелка которого неподвижно замерла на точке, означающей конец видимого и осязаемого мира. За этой точкой неведомое, которым научились пользоваться ученые, но до конца осознать которое не в силах никто.

За точкой лежит безграничная и одновременно не имеющая протяженности сфера, охватывающая собой всю Вселенную, не имеющая никакого радиуса, вечно существующая и не имеющая временного существования…

Стрелка неподвижна!

С расстояния, которое почти невозможно себе представить (расстояния в этом, привычном, мире, а не в том, где нет никаких расстояний), стрелку заставит шевельнуться сам Норит сто одиннадцать. И этого мгновения нельзя пропустить. Правда, имеется звуковой сигнал, но Вензот не спускает глаз со стрелки. А когда он удаляется в бассейн, за ней следят другие четверо серебристых.

Планета ждет… Пятеро операторов ждут напряженнее всех.

И все же отрывистый звонкий щелк сигнала раздается неожиданно!

Стрелка вздрагивает и чуть заметно отходит от прежней точки. И сразу… исчезает!

Мгновенно повернуты нужные тумблеры. По всей планете, на всех экранах одновременно появляется…

Вензот и его коллегам кажется, что они ясно слышат изумленное восклицание, вырвавшееся одновременно у многих миллионов!

Кроме их самих — пяти операторов.

Они ожидали этого!

Девяносто восемь раз появлялись уже на экранах обитатели иных миров. Память о них сохранила видеозапись, хорошо знакомая всем серебристым. Почти все были разными!

И вот перед ними девяносто девятый!

Никто, кроме Норит сто одиннадцать, не мог заставить шевельнуться стрелку маленького прибора на пульте. Никто, кроме Норит сто одиннадцать, не может появиться на экране…

Это он, но… в облике аборигена той планеты, на которой сейчас находится!

Что из того, что этот облик совсем не походит ни на что привычное! Это облик разумного существа!

Знакомый всем голос Норит сто одиннадцать произносит с экрана, рассеивая все сомнения: