Владимир Корчагин - Путь к перевалу

• Название: Путь к перевалу
• Автор: Владимир Корчагин
• Издательство: Татарское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1968

Книга представляет собой продолжение повести «Тайна реки Злых Духов». Читатель встретится здесь со знакомыми ему героями — Сашей, Наташей, Валерием. Теперь они повзрослели, стали студентами университета. Вместе с ними читатель вступит в кипучую многогранную жизнь вуза, в интересный и- захватывающий мир науки.

О борьбе нового, прогрессивного со старым, отживающим в науке, о роли в ней молодежи, о судьбах одной из старейших наук — геологии повествует эта книга.

---

И хотя сегодня там было тихо, Бенецианов поспешил быстрее миновать злополучную дверь. Но в это время с противоположной стороны коридора, оттуда, где размещалась кафедра Грекова, послышались гулкие удары, потом что-то зашипело и запахло жженой резиной.

— Боже мой! И тут начинается!.. — Он почти бегом пустился по лестнице, но тут же вынужден был отступить к перилам: навстречу ему два дюжих парня тащили огромный газовый баллон.

На площадке у доски с ключами перед ним вытянулся швейцар Егорыч:

— Поздненько вы нынче, Модест Петрович…

— Дела, Егорыч, — невольно вздохнул Бенецианов. — А кто это на кафедре Грекова до сих пор сидит?

— Аспиранты. Все аспиранты, Модест Петрович. Работящие ребята. Ишь как стараются. Без техники, говорят, теперь никуды…

— Прими ключ! — оборвал его Бенецианов и, даже не простившись, пошел к выходу.

***

Стих уличный шум. Погасли огни в окнах. Ночь опустилась на город. Только в одном окне большого дома сквозь легкую занавеску просвечивает зеленый абажур настольной лампы и виден профиль девушки, склонившейся над столом. Она пишет письмо в далекие Саяны.

«Здравствуй, папа!

Задание твое мы с мамой выполнили. Новые гранки откорректировали по рукописи и отнесли в издательство. Так что к твоему приезду книга выйдет из печати. И будет в ней для тебя сюрприз. Издательство все-таки согласилось на иллюстрации. Целых двенадцать штук! Мама сама договорилась обо всем с художником, и вчера он уже показывал первые наброски. И еще одна новость: книгу твою о вечной мерзлоте будут переиздавать.

И в остальном все у нас хорошо. Мама здорова — это главное. Зимнюю сессию я сдала на пятерки. Хочу попробовать силы в научной работе. Правда, трушу. Но самое чуть-чуть. В общем, ты о нас не беспокойся.

А теперь я хочу посоветоваться с тобой об одном очень важном деле. Таком, о котором нельзя поговорить ни с кем. Даже с мамой. Но мне нужно, очень нужно рассказать об этом. Только не знаю, получится ли.

Представь, папа, есть человек — большой ученый и, вообще, такой человек, что хочется написать это слово с большой буквы. Ты только не подумай, что я о внешности. Это само собой. На него все наши девочки готовы молиться, как на бога. Но я совсем не об этом. Для всех, папа, он только бог. А я чувствую, понимаешь, чувствую, что этот бог несчастен. Может так быть, а, папа?

Но не это главное. Главнее… Как бы это тебе сказать?.. Главное — мне кажется, нет не кажется, а я чувствую, когда он смотрит на меня, ну, хоть на лекции или вот сегодня, когда я попросила у него тему для научной работы, то грусть у него в глазах пропадает и появляется что-то очень хорошее, светлое, доброе… И я так рада этому. Ведь для такого человека… Нет, он никогда не узнает, что я догадываюсь о чем-то. Но я…»

— Что я? Что же я?! — Она прижимает руки к горящим щекам. — Нет, я ничего не понимаю. И разве можно писать об этом! Даже отцу. — Она быстро комкает исписанный лист, потом рвет его.

Зеленый свет в окне гаснет. Теперь лишь редкие уличные фонари лениво перемигиваются с низким небом. Но на востоке оно уже бледнеет, становится выше, гасит звезды. Близится рассвет…

26. РАДИ ЧЕГО СТОИТ ЖИТЬ

Саша встал из-за стола. Голова кружилась — то ли от усталости, то ли от невеселых дум, которые все чаще одолевали его в последнее время.

— А, хватит ныть! — Он крепко потер лоб и вернулся к столу, за которым они с Костей готовились к очередной контрольной.

Костя, решительно захлопнув книгу, с хрустом потянулся.

— Хватит, Сашка! Ничего больше в голову не лезет.

— Нет, постой! Решили же кончить этот раздел. Остальное — вечером, в общежитии, вместе с Иваном и Колькой.

Костя со вздохом потянул к себе учебник.

В читальный зал вошла Ирина Павловна, секретарь:

— Степанов, вас Модест Петрович вызывает. Зайдите к нему в кабинет.

Саша молча собрал тетради, сложил учебники:

— В случае чего, сдашь.

Вопреки ожиданиям Бенецианов встретил его весьма приветливо.

— А-а, Степанове Проходите. Садитесь, пожалуйста!

Саша не представлял, что лицо декана может сиять такой доброжелательной улыбкой.

— Садитесь, садитесь! Я хотел поговорить с вами… э-э-э… посоветоваться, так сказать, о работе кружка первого курса. Такие студенты, как вы, всегда задавали в нем тон…

— Я не состою в этом кружке, Модест Петрович, — ответил Саша.

— Не состоите! Но почему? — шумно удивился Бенецианов. — Никогда не поверю, чтобы такой студент, как вы, не хотел заниматься научной работой.

— Я занимаюсь научной работой на кафедре Юрия Дмитриевича.

— На кафедре Воронова? Ну, конечно, сейчас это модно… И я понимаю, что в молодые годы хочется чего-то такого, о чем пишут в газетах, говорят по радио… Но ведь мы с вами не журналисты, не так ли? И в мечтах вы, конечно, рисуете себя ученым…

— Нет, зачем же.

— Не скромничайте, молодой человек. Тут нет ничего зазорного. Только знаете ли вы, с чего начинает всякий истинный ученый? — Бенецианов значительно помолчал. — С азов, с самых, так сказать, основ науки. А где вы лучше освоите эти основы, как не в кружке общей геологии? Вот после, когда будет заложен фундамент, можете двинуться и дальше, принять участие в работах Воронова, если это вас действительно заинтересует, или на кафедре Ивана Яковлевича. Тогда вы сможете сознательно выбрать свой путь в науке. Или Воронов трактует все иначе? Может быть, поэтому вы считаете даже посещение некоторых лекций необязательным?..

Саша насторожился: «При чем здесь Воронов?»

— Я не знаю, что и как думает обо всем этом Юрий Дмитриевич. Он не говорил со мной ни о чем подобном. А на посещение всех лекций просто не хватает времени. Приходится ходить лишь на те, которые не может заменить учебник, в которых дается что-то новое…

Бенецианов побагровел.

— Та-а-ак… — начал он сдавленным шепотом и вдруг взорвался — Что значит, не хватает времени! Вы для чего пришли в университет, учиться или собак гонять? Кто дал вам право манкировать занятиями? Что вы можете понимать в науке? Где новое, где старое…

У Саши застучало в висках. Во рту стало сухо. Но он не отвел глаз.

— Не так уж много надо понимать, чтобы видеть, насколько устарело то, что вы даете иногда на лекциях.

— Что?! Что вы сказали? — Бенецианов поднялся. — Мало того, что систематически пропускаете занятия, так теперь еще и оскорблять профессора!.. Где вы находитесь, молодой человек?! Я… Я исключаю вас!

Саша побледнел.

— Не имеете права. Я не сделал ничего такого…

— Вон отсюда! — крикнул Бенецианов. — И чтобы я больше вас не видел в этом здании!

Саша вышел в коридор. Медленно спустился по лестнице вниз, оделся и, постояв с минуту, открыл входную дверь.

«Куда же теперь? А не все ли равно? Только подальше отсюда...»

***

Иван нервничал: с шести договорились засесть за математику, но уже половина седьмого, а ни Степанова, ни Краева!

На площадке перед окнами слышались веселые голоса ребят. «Ну вот! Не успело весной пахнуть, а все уж и книжки по боку. Словно дети…»

Наконец в дверь просунулась голова Кольки:

— А Сашки нет? Я думал, опоздал…

Иван выругался:

— Он думал! Ни черта вы оба не думаете! Вот загремим на контрольной. Связался я с вами…

— А чем же мы тебе мешаем? Сиди да зубри!

— Попробуй, позубри, когда тут сам черт ногу сломит!

— А-а-а! Так и сказал бы, что сам ни тпру ни ну. И без ругани. Что, Сашка обязан всех натаскивать? Может, у него сейчас дело какое…

— Что значит — дело, когда мы договорились! И как это не обязан, если на собрании постановили, чтобы он шефствовал над нами. По его же предложению! Да и какая это группа коммунистического труда, если у каждого будет свое дело.

В комнату вошел Костя:

— Саша не приходил?

Иван пожал плечами. Костя нахмурился:

— Понимаете, ребята, зачем-то его декан вызывал. А потом он и в читалку не вернулся. Видно, устроил Камбала разгон.

— Думаешь, из-за лекций по геологии? — спросил Краев.

— Наверное. Из-за чего же еще. Ты не знаешь, Иван?

— Чего тут не знать, я предупреждал его, что подам рапорт. И говорил не раз, как с другом…

— И подал?! — подскочил к нему Колька.

— Для его же пользы… — ответил Иван.

Костя молча отошел к окну. А Колька судорожно сжал кулаки:

— И ты еще можешь говорить о дружбе?

— А по-твоему, дружить — значит покрывать друг друга? Ну уж нет! Я постарше всех вас. Потом мне же спасибо скажете…

— За что?

— Забыл, как тебя осенью продрали с песочком? Теперь человеком стал…

— Нет, не забыл. Тогда я думал, что вы с Сашкой один другого лучше. А оказалось, он — человек, а ты — дубина. — Схватив пальто, Краев хлопнул дверью.