Владимир Корчагин - Путь к перевалу

• Название: Путь к перевалу
• Автор: Владимир Корчагин
• Издательство: Татарское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1968

Книга представляет собой продолжение повести «Тайна реки Злых Духов». Читатель встретится здесь со знакомыми ему героями — Сашей, Наташей, Валерием. Теперь они повзрослели, стали студентами университета. Вместе с ними читатель вступит в кипучую многогранную жизнь вуза, в интересный и- захватывающий мир науки.

О борьбе нового, прогрессивного со старым, отживающим в науке, о роли в ней молодежи, о судьбах одной из старейших наук — геологии повествует эта книга.

---

А Валерий прошелся и в адрес Светы, которая «была непрочь покушать и носом поклевать», и Вики, у которой «главное орудие труда — это зеркальце, да-да!». Словом, мало кто остался не удостоенным внимания.

Сюда же затесался
Зазнайка и пижон,
Любитель потрепаться…
Ну ясно, это он! —

Валерий выразительно ткнул себя в грудь и, раскланявшись, отошел в сторону.

Хлопали ему дружно и много. Сегодня он был в ударе.

— Давайте «Гейдельбергскую культуру», — напомнил кто-то.

К костру выходят Костя и Светлана. На Косте — черная шуба наизнанку. Света тоже набросила на плечи чью-то меховую телогрейку, взлохматила волосы, сделала зверское лицо. Они садятся почти у самого огня и глухо рычат, делая неуклюжие движения руками и ногами. Все хохочут. А Витя затягивает:

Помнишь гейдельбергскую культуру:
Мы с тобой сидели под скалой,
Ты на мне разорванную шкуру
Зашивала каменной иглой.

К Вите присоединяются другие ребята. Они вскакивают на ноги, хватают в руки палки и, размахивая ими в такт песни, поют:

Я сидел немытый и небритый,
Нечленораздельно бормотал.
В эту ночь рубило из нефрита
Я на хобот мамонта сменял.

Теперь вскочили все. Выхватили из костра горящие сучья и закружились в диком танце:

Жрать захочешь, придешь
И пещеру найдешь,
Хобот мамонта вместе сжуем.
Наши зубы остры.
Не погаснут костры.
За ночь все, до ноздрей, уплетем!

Костя со Светой продолжают разыгрывать пантомиму.

Потом вспомнили о пиротехнике. Вайман и Птичкин — скрылись в темноте, и вот уже сноп разноцветных огней взметнулся к небу. Веселье продолжалось.

Вдруг на краю поляны, в далеком отсвете костра показались лыжники. Люся вскочила с лапника.

— Ура! — закричал Валерий. — Подкрепление!

Все бросились им навстречу, окружили. Люся остановилась в стороне, стараясь отыскать глазами Воронова. Но он сам шагнул к ней:

— Здравствуйте!

— Юрий Дмитриевич… Так долго… С вами ничего ие случилось? — голос Люси дрожит от волнения.

— Да, задержались мы немного… Но теперь все хорошо. С Новым годом вас! С новым счастьем!..

23. СЮРПРИЗИК

Необычная тишина нависла в коридорах факультета. Необычно присмиревшими выглядят студенты у закрытых дверей аудиторий. Необычна вся обстановка напряженного ожидания и тревоги. В университет пришла сессия…

Она наступает дважды, зимой и весной. Всегда в одно и то же время. Неотвратимо, как восход солнца или смена времен года. И тем не менее студенты всякий раз встречают ее как стихийное бедствие. Она лишает их сна и ломает привычный уклад жизни, отнимает покой и аппетит, заставляет худеть и дрожать за судьбу стипендии.

Это одинаково касается всех. Исключений не бывает. Потому что любой, даже самый способный и старательный студент никогда не может сказать, что он гарантирован от всяких случайностей. И чем больше он занимается, тем яснее видит, что непонятных вопросов становится все больше. И если ему удастся все-таки проштудировать все лекции и просмотреть рекомендованную литературу, то он окончательно убеждается, что в лучшем случае знает только самые азы.

К этому надо добавить, что у экзаменаторов нет никаких стандартов: один добивается, чтобы студенты отвечали точно по его лекциям, другой — чтобы обязательно читали литературу, третий больше всего любит точность формулировок, четвертый — умение логически мыслить. А бывает и так, что все определяется настроением преподавателя, его занятостью, состоянием здоровья. Да мало ли что надо иметь в виду многострадальному студенту, чтобы не «загреметь» на экзамене.

Поэтому предусмотрительные студенты — а непредусмотрительных студентов не бывает — еще задолго до сессии начинают консультации со старшекурсниками. Интересуются и зрением, и слухом, и даже семейным положением экзаменатора. Уточняется также, по скольку человек «впускает», как раскладывает билеты, подолгу ли «гоняет», когда больше «режет» — в начале или в конце экзамена. А девушки к тому же непременно выясняют, какую прическу больше уважает, и что лучше — подкрасить губы или, наоборот, прикинуться «синим чулком». Одним словом, разведка ведется по всем линиям.

Однако старшекурсники народ коварный. Любят приукрасить. Иной раз такого наговорят, что хоть на экзамен не ходи! А бывает и так, что и у них ничего не узнаешь: меняются курсы, меняются преподаватели. Так что волнений хватает.

Но стоит ли говорить, что больше всего их приходится на долю первокурсников. Особенно в зимнюю сессию. Для них это первая сессия в жизни. А кто из побывавших в их шкуре удержится от искушения нагнать страху на «салажат». И бедные первокурсники за много дней до сессии начинают прочить себе неминуемую гибель.

А уж в последнюю ночь перед экзаменом нет, наверное, существа более несчастного, чем первокурсник.

Не удивительно поэтому, что у дверей тридцатой аудитории, где идет сейчас экзамен, студенты одиннадцатой группы столпились, как у постели тяжелобольного. Говорят все шепотом. А больше молчат. Вздыхают. С тревогой посматривают на закрытую дверь. Оттуда — ни звука. Экзамен только начался. Несколько минут назад Семен Алексеевич вызвал первую четверку. Зашли Саша, Костя, Иван и Валерий. Им все-таки легче — знают, что досталось. А здесь — сплошная мука ожидания. И дверь закрыта, нет даже щелочки. Только в замочную скважину можно заглянуть. Но к ней уже прилипла Вика. 

— Ну как? Что там? — дергают ее со всех сторон.

— Думают… Все еще думают, — шепчет Вика, не отрывая глаз от скважины. — Вот теперь Сашка встал… Сел к Семену Алексеевичу… Начинает отвечать… Ой,  девочки, я бы, наверное, умерла от страху! А Сашка хоть бы что. Говорит и говорит. Что-то рисует… Опять говорит…

— А Семен Алексеевич? — шепчет Света.

— Ничего, молчит. Головой кивает… Улыбается даже! Что-то говорит Сашке… Все! Сашка зачетку подает. Ох, счастливец! Идет! — Вика отскакивает от двери.

Саша выходит в коридор. Он еще сильно возбужден, но глаза сияют. Все обступают его:

— Ну как?

— Пятерка…

Но ребят больше интересует другое:

— Как там все-таки? Страшно?

— Пока билет не возьмешь. А потом ничего, вроде успокоишься. Принимает Семен Алексеевич хорошо. Вопросов много не задает… Он просил еще кого-нибудь. Заходите.

На миг возникает замешательство. Затем с места срываются Фарид и Витя. Короткая перепалка — и Фарид исчезает за дверью.

Ребята снова подступают к Саше:

— А билет какой достался?

— По модели здорово гоняет?

— Скажи, как он… настроение у него какое?

Саша еле успевает отвечать. А в коридор уже выхолит Иван. Теперь все к нему;

— Что?

— Четверка… — Иван явно расстроен. — Пирамидальный куб не так спроектировал… Обидно, черт!

— Четверку получил, и обидно! Мне бы такую обиду, — вздыхает Вика.

В коридоре становится шумно.

— Тихо, вы! — несется от двери. — Там же все слышно.

Иван отходит в сторону и достает папиросу. Тем временем у дверей снова оживление: вышел Валерий. С пятеркой. Что-то шутит. Все приободрились. Начинает выстраиваться очередь, поднимается даже спор. А у противоположной стены Джепаридзе хлопает себя по карманам и громко шепчет:

— Так… Свойства, значит, в левом кармане. Законы — в правом. Кубическая система — тут, в потайном. Квадратная и ромбическая — вот они! Триклинная и моноклинная… Стоп! А где же триклинная и моноклинная? —  Он лихорадочно шарит по карманам и наконец вытаскивает помятый листок из заднего кармашка брюк. — Вот они! Так, еще раз… Свойства — в левом, законы — в правом…

У дверей снова движение.

— Ну, братцы, ныряю! — слышится бас Кольки Краева.

И голос Птичкина:

— За ним — я! Я давно уже тут!

В коридор выходит Фарид, бледный, растерянный.

— Тройка… — говорит он чуть слышно и тут же начинает рыться в тетради.

Бодрое настроение сразу падает. Вика заметно бледнеет, Люба и Надя снова начинают листать книги. Птичкин отходит в сторону.

— Как же ты, Фарид? — участливо спрашивает Наташа.

— Спросил «закон зон», а я совсем даже его не знаю. И модель попалась — ни осей, ни плоскостей… Что за класс? Созсем плохой класс! — он снова уткнулся в тетрадь. — Вот он, этот закон. Не понял я его. Даже карандашом отчеркнул. Хотел па консультации спросить и забыл.

Иван бросил окурок, тронул Сашу за плечо:

— Пойдем в библиотеку, что ли.

— Пошли.

Иван роется в каталогах. Саша листает новинки, но ничего не идет в голову: в аудитории Люся.

— Пойду посмотрю, — Саша откладывает журнал и идет к тридцатой.