Владимир Корчагин - Путь к перевалу

• Название: Путь к перевалу
• Автор: Владимир Корчагин
• Издательство: Татарское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1968

Книга представляет собой продолжение повести «Тайна реки Злых Духов». Читатель встретится здесь со знакомыми ему героями — Сашей, Наташей, Валерием. Теперь они повзрослели, стали студентами университета. Вместе с ними читатель вступит в кипучую многогранную жизнь вуза, в интересный и- захватывающий мир науки.

О борьбе нового, прогрессивного со старым, отживающим в науке, о роли в ней молодежи, о судьбах одной из старейших наук — геологии повествует эта книга.

---

— Да, их-то уж не откроешь с одним молоточком и компасом. Понадобятся знания тончайших процессов миграции атомов.

— Безусловно. И я вполне согласен с вами, что теперь-то и настало время более интенсивного углубления нашей науки. Но именно углубления, — подчеркнул Стенин, — а не сдачи ее в музей древностей. Геология отстала, Юрий Дмитриевич, но не изжила себя, как бы ни называли ее вы или ваши оппоненты.

— Ну, я мог бы поспорить. Однако… — Воронов взглянул на часы.

— Да, время позднее. Что же, будем считать наш разговор не законченным.

***

— Добрый вечер, Глеб Максимилианович! — Кравец тщательно прикрыл за собой дверь и доверительно подсел к столу Ростова.

— Вечер добрый, — ответил тот, укладывая в портфель бумаги. — Спешу в трест, Эдуард Павлович, на НТС.

— А я зашел поздравить вас с наградой…

— А-а-а! Спасибо. Для меня самого это такая неожиданность…

— Ну, что вы! Если всю открытую вами нефть…

— Нефть не может открыть один человек, дорогой Эдуард Павлович. Это заслуга всего коллектива. И не только нашего.

— Но все-таки! Да, кстати, о коллективе… Я просто не могу не возвратиться к нашему разговору. О Воронове. Вы зря недооцениваете того разлагающего влияния…

— Да бросьте, Эдуард Павлович! Ну, что вы все одно и то же?

— Но теперь он проповедует, что геология вообще не наука. Послушать его, так все наши работы бесперспективны. И он твердит об этом всюду: на лекциях, в студенческих кружках, в частных беседах со студентами, особенно дипломниками.

— Гм… Может быть, потому мы и начинаем испытывать в последнее время трудности с комплектованием аспирантуры.

— Несомненно! Вся талантливая молодежь идет к Воронову или вообще уходит с факультета. Ведь это факт, что студенты все больше теряют интерес к геологии. Я это чувствую.

— В какой-то мере так…

— А все Воронов! Его безответственные разглагольствования о крахе геологии, несовершенстве ее методов и тому подобном.

Ростов раскрыл и снова закрыл портфель:

— Что же, по-вашему, следует предпринять?

— Еще не знаю точно. Пора бы от слов переходить к делу. Модест Петрович подготовил вопрос о сокращении штатов по кафедре Воронова. Не дадут ему нынче и аспирантов. Однако все это мелочи. Нужны более радикальные меры, вплоть до перевода Воронова с факультета.

— Ведь Модест Петрович уже пробовал это сделать в прошлом году.

— Но помешала общая нерешительность. Я и теперь не понимаю Леонида Ивановича…

— Обычно Греков смотрит далеко вперед.

— Но в данном случае… — Кравец покачал головой.

— Что же, я поговорю с ним. А сейчас, прошу прощения, Эдуард Павлович, тороплюсь…

10. БЕЛЫЕ ЦВЕТЫ

Услышав голоса в коридоре, Саша приподнял голову с подушки. За дверью как будто назвали его имя. «Кто бы это?» — подумал он, откинув одеяло.

— Степанов? — переспросила сестра. — Вот здесь он, в седьмой палате.

Дверь распахнулась, и за маленькой щуплой медсестрой Саша увидел плечистую фигуру Ивана.

— Ванюшка! — Он спрыгнул с кровати.

— Вот, полюбуйтесь! — ворчала сестра. — И это больной!

Саша, подбежав к Ивану, обхватил его за плечи:

— Пришел!

— Вот, чертушка! Да ты совсем здоров. А я думал…

— Здоров! Совершенно здоров, Ваня! Помоги мне отсюда выбраться.

— Ты объясни, как попал сюда?

— А разве не знаешь? И все наши не знают?

— Никто ничего не знает. Вчера ведь было воскресенье. А тебя нет и нет. Сегодня только позвонили в деканат из больницы. Ну, я и ходу!

— Спасибо, Ваня! Давай выйдем в коридор… А как там, в нашей группе?..

— Встревожились, конечно. И, знаешь, кто больше всего переживает? Андреева. Ну та, новенькая, которой ты еще конспекты давал.

— Люся! А я и не вспомнил о ней…

— Ты кроме Севериной вообще никого не замечаешь.

— А она, Наташа… тоже что-нибудь говорила?

— Опять Наташа. Я тебе вот что скажу, Сашка. Не стоит она тебя.

— Но ты совсем ее не знаешь, Иван. Ведь она в прошлом году на Вае:..

— Да мало ли что было в прошлом, — перебил Иван. — А вот сегодня спросил у нее, почему тебя нет на занятиях — знал ведь, что в субботу вечером ты к ней пошел — так она сказала: «Только у меня и дел, что за ним следить».

— А, может, у нее были основания так обо мне отозваться. Я в тот вечер тоже… не очень-то хорошо с ней поступил.

— Ну, в этом вы сами разбирайтесь! Лучше скажи, что случилось? — Иван кивнул на забинтованную руку.

— Да ночью напоролся в темноте на хулиганов. Остановили девушку. Я выручил ее. Двоих сбил кулаком, но третий успел достать ножом. Рана пустяковая, нож только руку задел, а крови, потерял, видать, немало. Пока добежал до первой трамвайной остановки. Там дружинники помогли вызвать скорую помощь…

Помолчали.

— Да-а, — протянул Иван, морща лоб. — Могло быть и хуже. Теперь лежи, поправляйся!

— Как лежи? Ты же сам сказал, что я здоров. Пойди, поговори с врачом!

— А я с того и начал, что зашел к врачу. Дня три лежать придется. Не дури. С этим шутки плохи.

— Скучища тут…

— Сказал, не дури! Конспекты принесу… Да, чуть не забыл о главном: Цоя сегодня стенографировали. А он, как нарочно, не мог вспомнить, на чем остановился. Раза три спрашивал — никто не знает. Мне даже жалко его стало, но я и сам, признаться, не разобрался в последней лекции. Так и начал он откуда-то с середины. В общем, видно, скоро мы с ним расстанемся.

Иван помолчал.

— Да, еще вот что. С понедельника весь наш курс пошлют, наверное, в колхоз. Копать картошку… Не приходилось?

— Нет.

— Посмотришь, как достается людям жратва. Так что сейчас копи силы.

***

Большой двор университета не узнать. Сегодня с утра он похож на туристский лагерь. Всюду, куда ни глянь — у цветников и газонов, меж решетчатых домиков метеостанции, даже на широких ступенях анатомического театра — толпятся группами студенты, одетые по-походному. Тут же громоздятся рюкзаки, чемоданы, туго набитые сумки.

Смех, шутки, громкий говор.

Студенты уезжают на сельхозработы. Каждый год осенью покидают они на две-три недели университет и выезжают в деревню, в поле, где под холодным дождем и ветром выкапывают картошку, роют силосные траншеи, сгребают в копны солому, срубают кочаны капусты. Случается и мерзнуть, и мокнуть, и недосыпать. Но тем не менее студенты каждый год выезжают в деревню, как на праздник — с песнями, с весельем.

В одиннадцатой группе геологического факультета шуму не меньше, чем везде.

Колька Краев, собрав ребят, с увлечением рассказывает анекдоты. Чуть поодаль Витя Беленьский спорит с Валерием. Они только что закончили партию в шахматы, с которыми Витя не расстается даже в дороге.

— А ферзя-то, ферзя чем бы ты прикрыл? — горячится он.

— Так я мог конем сходить, — отвечает Валерий.

— Конем? А я бы его вот как! Цап-царап…

В это время в кругу Кольки Краева раздается такой взрыв хохота, что все невольно поворачивают головы.

— Во дают! Пошли туда!

Вскоре почти все ребята собрались вокруг Краева. И только Саша Степанов сидит в сторонке на своем рюкзаке. Он, пожалуй, больше всех других ждал этой поездки, надеясь, что там, в поле, сможет наконец уладить свои отношения с Наташей. Но сегодня утром встретил ее в нарядном платье и белых туфлях.

— Ты что же, так собираешься ехать? — опросил он.

— А я никуда не еду. Модест Петрович предложил мне поработать в деканате. Там нужно какие-то сводки составлять.

— И ты согласилась?! — не поверил Саша.

— Не все ли равно, где работать, — ответила Наташа. — К тому же в последнее время у меня часто голова кружится.

Саша молчал.

— А что я такого сделала? — быстро, словно оправдываясь, заговорила Наташа. — И ты можешь остаться. Я даже была уверена, что не поедешь. У тебя же вполне уважительная причина…

Саша повернулся и пошел к выходу…

— Ну, что нос повесил? — подошел к нему Иван. — Сейчас поедем. Вон уже и машина идет. Видишь, из кабины Петр Ильич выглядывает? Он у нас за классную даму.

Саша поднялся.

— А ее так и не уговорил? — спросил Иван.

— Зачем? У каждого своя голова на плечах.

— Н-да… И эти голуби остались. Жорик с этой, как ее… Аллочкой. Справочки представили.

— Они же здоровее нас!

— Важнее всего бумажка… А вот почему нет Андреевой и Гориной?..

— Ну, Люся, та после болезни, сам знаешь.

— Да, пожалуй, Андреевой ехать нельзя. А Горина?.. — Иван беспокойно посмотрел вокруг.

— У Светы спроси. Они в одной комнате живут.

— Спрашивал. Встала, говорит, чуть свет, оделась и ушла куда-то… Однако пора грузиться.

В машину уже летели рюкзаки, со всех сторон в кузов лезли ребята. Иван подскочил к ним.