Йоханна Синисало - Тролль

• Название: Тролль
• Автор: Йоханна Синисало
• Издательство: Амфора
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00153-X, 951-31-1886-X.

Лауреат двух самых престижных литературных премий Финляндии Йоханна Синисало, создала уникальный роман, по красоте и атмосфере сравнимый со сказками братьев Гримм и «Домом духов» Изабель Алленде.

Это не мистика и не фэнтези, «Тролль» — это история любви.

Фотограф Микаэль влюблен в самого себя. Но однажды, возвращаясь домой по пустому ночному городу, он поддается странному порыву и спасает от стайки подростков маленькое живое существо. Он ложится спать и только на утро понимает, Что теперь его сосед по квартире — редкое, практически вымершее животное, когда-то населявшее карельские леса, — тролль…

Мифы и легенды Северной Европы, умело вплетенные в реальность современного Хельсинки, и удивительно приятный для чтения язык, сделали роман Йоханны Синисало бестселлером, и, несомненно, одним из самых значимых событий современной финской литературы.

---

— Ой, в самом деле, — Микаэль отвечает ласково, с искренним вздохом. — Но вот незадача, я уже занял этот вечер.

— Да ведь время еще есть, — но я тут же одергиваю себя. — Впрочем, и у меня куча дел.

— В другой раз.

— Ага.

Я смотрю ему вслед, и почему-то в глубине души у меня начинает тлеть слабое тусклое чувство разочарования, оно тлеет и выпускает тоненькую струйку серого дыма.

ПАЛОМИТА

За дверным глазком происходят странные вещи.

Пентти остановился поговорить с соседкой. Она кивает, жестикулирует, наклоняется к самому уху Пентти и что-то говорит с серьезным выражением лица. Потом отодвигается и качает головой, скрестив руки на груди.

Пентти достает из нагрудного кармана бумажник и дает женщине визитку, что-то указывает на ней, а женщина энергично кивает. Потом Пентти вытаскивает из бумажника купюру, сует женщине и обеими руками сжимает ее ладонь.

Я едва успеваю спрятать скамеечку и шмыгнуть в кухню, как Пентти уже вошел. Его побагровевшее лицо пылает, когда он спрашивает, что это за фокусы я тут вытворяю? Он говорит, что все знает: я звонила в чужие квартиры, приводила бездомных кошек, опозорила Пентти в глазах всех соседей.

Он дает мне пару пощечин, потом ему это надоедает. Он говорит, что раз мне так нравится кошачья еда, я могу жрать ее всю следующую неделю.

Он не сказал, откуда все это стало ему известно. Но я-то знаю.

АНГЕЛ

Я принял душ. Ванная у Экке крошечная, как спичечный коробок, на унитазе приходится пристраиваться так, что раковина оказывается у тебя на руках. Штора разрисована разнообразной богатой растительностью.

Валюсь рядом с Экке под солдатское одеяло. Экке снова взял очки со столика у кровати и теперь что-то читает. Я бросаю взгляд на обложку: «Семеро братьев».[15]

— Это не серьезно.

— Нет-нет, здесь есть истории и про тебя.

— А — так я, наверное, Юсси Юкола, этот унылый тип с конопляными волосами.

— Нет, я имею в виду персонажа, у которого гораздо больше ангельских черт. Помнишь бледную девушку?

— Ну-ну.

Экке не обращает внимания на мое ироническое восклицание и начинает читать, декламируя, как подросток на сцене.

— Жил некогда в одной горной пещере чудовищный тролль — страх и ужас для людей. Он мог изменять свою внешность, как ему вздумается. Окрестные жители видели, как он прогуливается то в виде красивого юноши, то в виде прекрасной девушки — в зависимости от того, чьей крови он напился: мужской или женской. — Это намек на трансвеститов?

— Да что ты! Это просто красивая чепуха.

Экке продолжает перелистывать страницы и, склонившись ко мне, драматически понижает голос. Он почти переходит на шепот, потом опять распрямляется и начинает читать так громко, что у меня чуть не лопаются барабанные перепонки, я охаю и затыкаю уши. Это его смешит.

— И тут девушка закричала, стала вырываться, но все было напрасно. Безобразно ругаясь, тролль затащил ее в свою глубокую пещеру и решил навсегда оставить там, во тьме подземелья. Проходят бесконечно долгие годы; каждую ночь, в бурю, дождь и мороз бледная девушка стоит на склоне горы и вымаливает прощение за свои грехи; ни одна жалоба не слетает с ее губ. Так проходит ночь, а на рассвете безжалостный тролль снова уводит ее в пещеру.

Я испытываю легкое беспокойство, но дело не в Экке. Бесхитростный, лишенный притворства и желания обольщать, характерных для кафе Бонго, Экке, по существу, по-мальчишечьи привлекателен и очень умен. Он может смотреть на вас наивными глазами и в то же время быть, черт побери, возбуждающе циничным. Как та серая мышка в американских фильмах, которая отправляется на бал, оставив очки и зубные скобки на ночном столике, и сводит с ума всех мужчин, раньше не замечавших ее.

— А дальше что?

Экке перелистывает несколько страниц, театрально бьет себя в грудь и делает широкий жест рукой.

— Нежно улыбаясь, молодой человек берет ее на руки, целует, и бледная девушка чувствует, как кровь приливает к щекам; ее лицо алеет, словно облако на рассвете. Но злобный тролль, ощетинясь, взбирается на гору, чтобы снова утащить девушку в свои ущелья.

Я с нежной решительностью выхватываю книгу из рук Экке — думаю, он все время этого хотел, — прижимаю его к постели и прислушиваюсь к тому, как он тихо стонет, стоит мне слегка ущипнуть чувствительное место. И думаю о тролле.

ЭККЕ

Я чувствую себя на седьмом небе.

В шуме его крыльев, осененный сиянием его нимба, я падаю на одеяло. Не могу сдержать крик.

Я никогда не был так счастлив.

И никогда в жизни я не был столь твердо уверен в том, что тот, кто обнимает меня с такой страстью, думает о другом.

Я вспоминаю того незнакомца, того увенчанного лаврами самозванца, которого встретил месяц назад в кафе, и теперь, когда Ангел привлекает меня к себе и всхлипывает, я изо всех сил стараюсь стать Мартти, я готов стать для него кем угодно.

АНГЕЛ

Песси фыркает, урчит и пританцовывает вокруг меня, он исполняет сердитый балетный танец, держа хвост прямо и твердо.

Ноздри раздуваются и вздрагивают. Я пытаюсь прикоснуться к нему, но он отлетает от меня, как стрела.

— Песси! — я обращаюсь к нему призывно и успокаивающе. Что его мучает? Я ведь и прежде подолгу отсутствовал.

Его ноздри снова раздуваются и вздрагивают, уши прижаты к голове. Запах.

Запах Экке.

Запах чужого самца.

Не успев остыть после душа, я сижу на диване — теперь я пахну хвойным мылом; сердце исходит нежным теплом, когда Песси наконец подходит и тычется темной мордой в мое плечо.

MAPTEC

После трех стаканов джина у меня зудят корни волос, пора возвращаться в офис, надо выключить аппаратуру. Опять эти посиделки в пабе затянулись до самого вечера. Но кому какое дело? Ведь я не пропустил никаких деловых встреч и не нарушил никаких обязательств.

Мы с Вивиан тянули длинную спичку, бросая жребий, кому уйти первым из паба, подняться в офис, выключить компьютеры и проверить сигнализацию. Теперь все сделано, и я думаю, стоит ли возвращаться в паб, где Вивиан, наверное, все еще потягивает сидр. Но тут я замечаю на столе CD. Это диск Микаэля с наработками для «Сталкера». Я засовываю CD в сумку, ведь его же надо вернуть.

СТАРИННЫЕ ПЕСНИ ФИНСКОГО НАРОДА. 1933. VII: 3, 1237. СУЙСТАМО

Трое было нас братишек,

Трое братьев несмышленых;

Как один пошел на лося,

А другой на травлю зайца,

Третий — тролля взять силками.

Вот один вернулся братец

С лапой заячьей в кармане;

И второй вернулся тоже —

Лисий хвост принес подмышкой;

Третий вовсе не вернулся.

MAPTEC

Звоню в дверь. Микеланджело открывает, он в купальном халате.

Он так растерялся, увидев меня, что не предлагает войти, просто не пускает в дом, придерживает приоткрытую дверь, точно я какой-нибудь торговец пылесосами.

Я вытаскиваю из сумки CD и помахиваю диском, зажав его между большим и указательным пальцами.

— Я просто зашел занести это, а то забудется.

По лицу Микаэля можно подумать, будто он привык, чтобы его имущество возвращали ему по почте.

— А, спасибо.

Он собирается закрыть дверь и выглядит странно — избегает моего взгляда, волнуется, бормочет, что, мол, не стоило затрудняться, он мог бы и сам в любой момент зайти в офис. Я замечаю, что Микаэль всё время куда-то косится.

— У тебя гости?

— Нет… никого.

— А я уж испугался, что прервал какое-то… политическое собрание. — Я скольжу взглядом по купальному халату Ангела.

— Нет-нет.

— Кстати, нельзя ли мне зайти в туалет?

Сейчас на его лице вспыхнет радость, он пригласит меня в дом, я буду отнекиваться, потом, может быть, соглашусь выпить чашечку кофе или бутылочку пива — просто так, мимоходом. Но ничего подобного не происходит. Это что-то новое для меня. Ведь я привык быть желанным, я всегда сам решаю, чему быть, а чему не быть никогда.

Микаэль снова оглядывается и как будто прислушивается — не кипит ли что на плите, а я пользуюсь тем, что он на минуту отвлекся, открываю дверь и уверенно, с доброжелательным видом, вхожу.

Микаэль вздрагивает, не знаю, что он подумал о моих намерениях, только в глазах его нет и тени того обожания, которое я привык получать небольшими дозами, как экзотическое, несколько странное кушанье. Взгляд Микаэля мечется по сторонам, он что-то шепчет, бормочет: сейчас неудобно, давай в другой раз, ему как раз нужно уходить, он страшно спешит.

Он просто вытолкал бы меня за дверь, если бы она не захлопнулась, став деревянной стеной между мной и лестничной клеткой.

Это приводит в ярость.

В воздухе плавает удушающий аромат туалетной воды, вся квартира пропиталась этим запахом, запахом страсти, который, унижая меня, вызывает эрекцию.